Рэ, Пауль

Пауль Рэ
Paul Rée
Пауль Рэ, Лу фон Саломе и Фридрих Ницше
Имя при рождении:	Пауль Людвиг Карл Генрих Реё
Дата рождения:	21 ноября 1849(1849-11-21)
Место рождения:	Бартельшаген, Померания, Германская империя
Дата смерти:	28 октября 1901(1901-10-28) (51 год)
Место смерти:	Челерина, Швейцария
Страна:	Германский союз Германский союз, Германская империя Германская империя
Язык(и) произведений:	немецкий
Направление:	позитивизм

Пауль Рэ (нем. Paul Rée; 21 ноября 1849, Бартельшаген, провинция Померания, Германская империя — 28 октября 1901, Целерина, Швейцария) — немецкий писатель и философ-позитивист, друг философа Фридриха Ницше, врач.

Биография

Пауль Людвиг Карл Генрих Рэ (нем. Paul Ludwig Carl Heinrich Rée) родился 21 ноября 1849 года в Бартельшагене, в провинции Померания. Он был вторым сыном в семье евреев, принявших христианство (протестантизм), Фердинанда Филиппа Рэ — богатого землевладельца и предпринимателя из Гамбурга — и Йенны Юлии Филиппины Рэ, урождённой Йенны Эмилии Юлии Георгины Йонас.

В 1868 году он закончил лицей Иоахима Фаллера в Берлине. В Лейпцигском университете Рэ (по настоянию отца) изучал право. Во время Франко-прусской войны он ушёл добровольцем на фронт, но 18 августа 1870 года в битве под Сен-Прива был ранен и демобилизован из армии.

Реё продолжил образование, но вместо права, стал изучать философию. Ежемесячное пособие, которое он получал от родителей, позволяло ему вести собственные исследования. Он изучал сочинения Дарвина, Шопенгауэра, и французских писателей, таких как Лабрюйер и Ларошфуко.

В 1875 году Рэ получил докторскую степень по философии в университете в Галле, защитив диссертацию на тему «О концепции красоты (нравственное) в моральной философии Аристотеля». В том же году он издал своё первое сочинение — «Психологические наблюдения». Однако его дальнейшие попытки закрепиться в научном сообществе потерпели фиаско.

Ещё в мае 1873 года в Базеле он познакомился с Ницше. Между ними завязалась переписка, а спустя три года они стали друзьями. В 1877 году, по приглашению Мальвиды фон Мейзенбург, Рэ и Ницше приехали в Сорренто. Здесь, осенью 1877 года, Реё написал своё главное сочинение — «Происхождение нравственных чувств».

Во время поездки в Италию в марте 1882 года, также по приглашению фон Мейзенбург, Рэ познакомился с Лу фон Саломе. Вскоре он понял, что она нравится и Ницше. Через несколько месяцев треугольник распался. Между фон Мейзенбург и Рэ завязалась активная переписка. Сохранившиеся письма раскрывают картину взаимоотношений между Ницше и Реё, Ницше и фон Мейзенбург из-за Саломе.

Лу и Рэ жили вместе до 1885 года в Берлине, однако любовниками они не стали — таким было её условие. В Берлине они собрали вокруг себя группу друзей-ученых, в которую вошли историк литературы Георг Брандес, историк Ганс Дельбрюк, индолог Пауль Диссен, психолог Герман Эббингауз, педагог Рудольф Леман, геолог и путешественник Пауль Гюсфельд, синолог Вильгельм Грубе, философы Генрих Ромунд, Фердинанд Тённис и Генрих фон Штейн. Лу отвергла предложение Рэ выйти за него замуж, а когда провалилась ещё одна попытка Рэ сделать академическую карьеру, они расстались.

В 1885 году Рэ стал изучать медицину, и спустя пять лет успешно завершил своё обучение в Мюнхене. Он поселился в Штиббе, в Западной Пруссии, в имении своего брата. Здесь Рэ служил врачом, следя за здоровьем работников, трудившихся на ферме в поместье.

В 1900 году Рэ переехал в Целерину, в Швейцарии, где также служил врачом для местных жителей. 28 октября 1901 года во время горного похода Пауль Рэ упал в ущелье и погиб. До сих пор, не установлено, был ли это несчастный случай или самоубийство.

Философия

В истории философии Реё больше известен как друг Ницше, чем как самостоятельный философ. Характер большей части его размышлений носит на себе отпечаток идей его друга и их общей подруги Лу фон Саломе. В накопленном им материале разнообразных исследований под заголовком «психологические наблюдения», Реё пытался дать описание человеческой природе через афоризмы, литературные и философские толкования.

Философия Реё представляет собой особый взгляд на человеческую психику, в частности, на феномен морали, который он исследует в своем фундаментальном сочинении «Происхождение нравственных чувств».

Во-первых, Реё пытается объяснить возникновение альтруистических чувств у человека. Во-вторых, он пытается интерпретировать процесс, который формирует альтруистические чувства, как естественный. Делая выводы из психологических наблюдений, Реё утверждает, что альтруизм является врожденным человеческим качеством, которое на протяжении веков закрепилось путём отбора.

Исследуя происхождение морали, Реё говорит о том, что человек ощущает собственные действия, давая им положительную или отрицательную оценку. Из последнего он выводит такой феномен, как угрызения совести.

Реё отвергает идею свободы воли. В его понимании это заблуждение лежит в основе развития чувства справедливости, которое возникает из двух ошибок, а именно, потому, что наказание за нанесенный ущерб выглядит как акт возмездия и потому, что люди верят в свободу воли.

Реё отклоняет метафизические объяснения добра и зла. Он говорит, что лучшие объяснения этим феноменам были предложены Дарвином и Ламарком, которые выводят моральные явления к естественным причинам. Реё утверждает, что наши нравственные чувства являются результатом изменений, которые произошли в течение многих поколений. Вслед за Ламарком, он говорит, что приобретенные привычки могут быть переданы последующим поколениям, как врожденные особенности. Как приобретенная привычка, альтруистическое поведение в конечном итоге превратилось во врожденную характеристику. Альтруистичное поведение было настолько выгодным, по мнению Реё, что в конечном итоге стало восприниматься, как нечто хорошее само по себе, независимо от его последствий для того, кто совершает подобное действие.

Ницше согласившись с методом Реё, тем не менее подверг его исследование критике, сказав, что оно слишком упрощенное и основанное на наивной утилитарной точке зрения. Назвав сочинение Реё «человечным, слишком человечным», он посоветовал автору отказаться от романтизма Вагнера и обратиться к «Réealismus»

Сочинения

• «Психологические наблюдения» (Psychologische Beobachtungen,1875).
• «Происхождение нравственных чувств» (Der Ursprung der moralischen Empfindungen, 1877).
• «Формирование совести» (Die Entstehung des Gewissens, 1885).
• «Иллюзия свободы воли» (Die Illusion der Willensfreiheit, 1885).
• «Собрание сочинений» (Gesammelte Werke 1875—1885.).

Литература

• Ludger Luetkehaus, Ein Heiliger Immoralist. Paul Rée (1849—1901). Biografischer Essay, Marburg: Basilisken Presse, 2001
• Ruth Stummann-Bowert (ed.), Malwida von Meysenbug-Paul Rée: Briefe an einen Freund, Würzburg: Könighausen und Neumann, 1998
• Hubert Treiber (ed.), Paul Rée: Gesammelte Werke, 1875—1885, Berlin and New York: Walter de Gruyter Verlag, 2004

Ссылки

• [visualiseur.bnf.fr/Visualiseur?Destination=Gallica&O=NUMM-94353 О происхождении моральных чувств]
• [visualiseur.bnf.fr/Visualiseur?Destination=Gallica&O=NUMM-94351 Формирование совести]
• [www.f-nietzsche.de/ Пауль Рéе, Лу Саломе и Фридрих Ницше]

Отрывок, характеризующий Рэ, Пауль

Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.