Рюйтер, Михаил Адриансзон де

Микель Адриансон де Рюйтер
Michiel Adriaenszoon de Ruyter
Портрет работы Фердинанда Боля (1667)
Прозвище	«Дедушка» (нидерл. Bestevaêr), «Папаша Рюйтер», «Серебряный адмирал»
Дата рождения	24 марта 1607(1607-03-24)
Место рождения	Берген-оп-Зом
Дата смерти	29 апреля 1676(1676-04-29) (69 лет)
Место смерти	Сиракуза
Принадлежность	Республика Соединённых провинций Республика Соединённых провинций
Годы службы	1618—1676
Звание	Лейтенант-генерал-адмирал
Командовал	Флот Нидерландов
Сражения/войны	Португальская война за независимость Первая англо-голландская война Вторая англо-голландская война Третья англо-голландская война Голландская война
Награды и премии	орден Святого Михаила

Микель Адриансон де Рюйтер (нидерл. Michiel Adriaenszoon de Ruyter; 24 марта 1607 — 29 апреля 1676) — нидерландский адмирал.

Биография

11 лет от роду был уже юнгой на корабле; в 1635 году, будучи капитаном, ходил в Гренландию, затем с торговыми целями несколько раз был в Бразилии; в 1642 году, во время войны голландцев в союзе с португальцами против Испании, Рюйтер командовал нидерландским флотом и при Сен-Винценте принудил к отступлению превосходящие силы врага. Затем Рюйтер удачно вёл борьбу с берберскими пиратами. Когда в 1652 году началась война с Англией, Рюйтер с нидерландским флотом отправился к берегам Англии, у Плимута вступил в Плимутское сражение с английским флотом, состоявшим под начальством адмирала Эскью, и принудил его отступить, не потеряв ни одного корабля, между тем как англичане лишились 3 кораблей и 1500 солдат; затем, однако, Рюйтер должен был удалиться, так как к англичанам прибыли подкрепления.

В следующем году участвовал в военных действиях адмирала Тромпа. Дальнейшая деятельность Рюйтера была направлена главным образом на истребление морских разбойников в Средиземном море; одно имя его наводило страх на пиратов. В 1665 году был назначен главным начальником флота в войне против англичан, в следующем году трижды разбил неприятельский флот у берегов Англии, а в 1667 году совершил набег в устье реки Темзы, истребил множество кораблей и навел страх на сам Лондон.

В 1672 году Рюйтер, будучи уже адмиралом, командовал флотом из 70 кораблей против соединённых сил французов и англичан и одержал значительную победу при Солебее (восточное побережье Англии), а в следующем году имел несколько удачных столкновений с герцогом д’Эстре.

Посланный в 1675 году в Средиземное море на помощь испанцам, Рюйтер освободил из плена 30 венгерских реформатских священников, которые томились на неаполитанских галерах.

8 января 1676 года у Стромболи произошла первая встреча голландско-испанской эскадры под командованием Рюйтера и французского флота под командованием одного из величайших морских героев Франции Авраама Дюкена. У Дюкена было 20 кораблей, у Рюйтера — 24. Оба находились в кордебаталии. Адмиральские суда Дюкена и Рюйтера сошлись между собой и после продолжительной артиллерийской борьбы союзная голландско-испанская эскадра была вынуждена отступить. Рюйтер приписывал победу себе, хотя и признавал, что ему «ещё никогда не приходилось бывать в столь жарком деле». Однако несомненно, что стратегическая победа принадлежала Дюкену, поскольку Рюйтер не смог помешать тому соединиться с эскадрой, оставшейся в Мессине.

Второе сражение Дюкена и де Рюйтера произошло у Агосты. В эскадре Дюкена было 33 корабля и 8 брандеров, в союзной эскадре Рюйтера — 29 кораблей, 10 галер и 4 брандера. Дюкен находился в кордебаталии, Рюйтер — в авангарде. Рюйтер первым начал сражение, обрушившись на французский авангард под командованием д’Альмейраса. Французы стойко выдерживали атаки Рюйтера, но гибель д’Альмейраса, убитого ядром, поколебала их стойкость. В то же время к авангарду подоспел Дюкен, и снова между адмиральскими кораблями началась ожесточённая артиллерийская дуэль. Ранение в обе ноги, полученное в бою Рюйтером, вызвало смятение в голландском флоте и привело к отступлению всего флота, который укрылся в Палермской бухте. Через неделю, 29 апреля, Рюйтер от полученных ранений скончался близ Сиракуз

Забальзамированное тело Рюйтера на фрегате «Concordia» доставили в Голландию. По пути корабль был захвачен Дюкеном, но узнав о скорбной миссии корабля, Дюкен отпустил его и отдал салютом честь своему великому противнику. Желая не отставать по благородству от своего адмирала, король Франции Людовик XIV приказал дать свободный пропуск «Concordia» в Голландию и салютовать ей в каждом французском порту, мимо которого она проходила.

Погребение Рюйтера состоялось 18 марта 1677 года в Амстердаме. Его гробницу украшает надпись «Он сияет незапятнанной честью».

Память

• Ему поставлены памятники в Амстердаме, Флиссингене и Дебрецене.
• Имя Рюйтера носили и носят несколько кораблей королевского флота Нидерландов, в настоящее время это фрегат УРО типа «Де Зевен Провинсиен».

Литература

• Сост. Д. Свитмэн. Сборник // [alexgbolnych.narod.ru/sweetman/04.htm Великие адмиралы] = The Great Admirals: Command at Sea, 1587-1945, ed. by Sweetman J. Annapolis, Md.: Naval Institute Press, 1997 / Пер. с англ. А. Г. Больных. — М.: АСТ, 2002. — Т. Абрахам ван дер Мор: Михель Адриансзон де Рейтер - Украшение своей эпохи. — 672 с. — (Военно-историческая библиотека). — 7000 экз. — ISBN 5-17-010478-2.
• Brandt. Leven van de Ruyter. — Амстердам, 1687 (франц. пер., 1690).
• Klopp. Admiral de Ruyter. — Ганновер, 1858.
• Grinnell-Milne. Life of Lieutenant-Admiral de Ruyter. — L., 1897.
• Рюйтер, Михаил Адриансзон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

В кино

• «Адмирал»/[nl.wikipedia.org/wiki/Michiel_de_Ruyter_%28film%29 Михил де Рюйтер] (Michiel de Ruyter) — режиссёр Роэль Рейн (Нидерланды, 2015). В роли адмирала — [nl.wikipedia.org/wiki/Frank_Lammers Франк Ламмерс]

Отрывок, характеризующий Рюйтер, Михаил Адриансзон де

– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.