Рюкюские языки

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Рюкюские языки
Таксон:

ветвь

Статус:

общепризнана

Ареал:

острова Рюкю (Япония)

Число носителей:

900 тыс.

Классификация
Категория:

Языки Евразии

Алтайская надсемья

Японо-рюкюская семья
Состав

3—4 языка

Время разделения:

VII век н.э.

Процент совпадений:

85

Коды языковой группы
ISO 639-2:

ISO 639-5:

См. также: Проект:Лингвистика

Рюкюские языки (языки рюкю) — языковая ветвь в составе японо-рюкюских языков, традиционно распространённых на островах Рюкю, расположенных в Восточно-Китайском море (между Японией и Тайванем). Численность говорящих около 900 000 чел. В Японии обычно считаются диалектами японского языка, каковыми они фактически являются с функциональной точки зрения[1].





Состав

Всего насчитывается 3—4 рюкюских языка. Нередко их число увеличивается до шести, наречия тогда считаются отдельными языками.

Северно-рюкюская группа (амами-окинавская группа)
различия между двумя составляющими находятся как раз на грани различий между языком и наречием:
  • амамийский язык (амами) — распространён на островах Амами; 130 тыс. носителей;
    • северно-амамийское наречие:
      • северно-осимский диалект — север острова Осима
      • кикайский диалект — о. Кикай
    • южно-амамийское наречие:
      • южно-осимский диалект — юг острова Осима
      • токуносимский диалект — о. Токуносима
  • окинавский язык — распространён на острове Окинава:
    • окиноэрабуское наречие — о. Окиноэрабу
    • йоронское наречие — о. Йорон
    • кунигамское наречие (северно-окинавское, кунигами; самоназвание — кундзян) — распространено на севере острова, в частности в районе Ямбару и на окрестных островах; 5 000 носителей.
    • собственно окинавское наречие (центрально-южно-окинавское; самоназвание — учинаагучи) — распространено на юге и в центре острова Окинава и на ближайших мелких островах; наиболее известен говор Сюри (современная Наха); 900 000 носителей.
Южно-рюкюская группа

Рюкюские языки и японский разделились «незадолго до появления первых письменных японских текстов, то есть, в районе VII века»[2].

Текущая ситуация

Лингвисты не пришли к единому мнению относительно того, является ли рюкюский языком или диалектом японского языка. Причиной этого является нечёткая граница между языком и диалектом. Диалект сацума также находится между диалектом японского языка и рюкюским языком, что только усложняет проблему. Разрешению противоречий мешает также разброс взглядов относительно окинавского национализма. Японские лингвисты обычно уходят от прямого ответа, говоря, что рюкюский можно считать одновременно и языком и диалектом. При этом возможно уточнение: это язык, если сравнивать его с литературным японским, на основе токийского диалекта, но по сравнению с говорами Кюсю это диалект. Следует заметить, что литературный язык сформировался только в XIX веке, после реставрации Мэйдзи, когда столица переместилась в Токио.

На Окинаве в официальных ситуациях пользуются литературным японским языком. В обыденной речи окинавцы моложе 60 лет говорят на литературном японском с окинавским выговором. Этот говор называется ウチナーヤマトゥグチ (Утинаа яматогути, «окинавский японский»), его часто принимают за окинавский язык (ウチナーグチ, утинаагути). Точно так же и домашний язык жителей острова Амами — не язык амами, а местный диалект литературного языка. Его называют トン普通語 (тон фуцу:го, «литературный картофельный»)[3].

Сегодня рюкюский язык остаётся родным примерно для миллиона человек, большинство из которых — старики. Некоторые дети учат рюкюский, обычно если они живут с бабушками и дедушками. Мало кто из двадцатилетних называет рюкюский своим родным языком. На рюкюском поются народные песни. Выпускается рюкюязычная новостная радиопередача[4].

Языковая характеристика

В целом носители основных рюкюских языков не понимают друг друга. Так, в фонетике ёнагуни только три гласных звука, а в амами — 14, считая долгие гласные. Ниже приведена сравнительная таблица фраз на рюкюских языках и японском.

Спасибо Добро пожаловать
литературный японский аригато: ё:косо
амами аригатэсама рё:та имории
кунигами михэдиро угамиябура
окинавский нифэ:дэ:биру мэнсо:рэ:
мияко танига:танди ммя:ти
яэяма мийфайю: оорито:ри
ёнагуни фугараса вари

Носители диалектов (языков) амами, мияко, яэяма, ёнагуни обычно знают и окинавский. Многие носители ёнагуни знают яэяма. Так как острова Амами, Мияко, Яэяма и Йонагуни менее урбанизированы, чем Окинава, их языки вымирают не так быстро, как окинавский; дети всё ещё говорят на них. Возрастное соотношение носителей окинавского неизвестно, но он быстро теряет позиции родного языка окинавцев.

Официальные документы на Рюкю издревле писались на классическом китайском. Для носителей современного китайского чтение этих документов или надписей на рюкюских могильных камнях не представляет сложности. Японский начал оказывать влияние на рюкюские языки около 130 лет назад, с окончательным завоеванием архипелага и превращением его в префектуру Окинава.

Современная история

С начала Второй мировой войны большинство японцев смотрели на рюкюские языки как на группу диалектов японского. Перед завоеванием Рюкюского королевства Японией в конце XIX века самостоятельный статус рюкюских языков ни у кого не вызывал сомнений. Однако во время Второй мировой японское правительство пыталось поднять престиж японского языка с помощью объявления рюкюских, корейского, палауского и некоторых других языков диалектами японского. Рюкюские языки до сих пор называют «диалектами».

После потери Рюкю независимости в образовательных учреждениях перестали преподавать на рюкюских языках. В Корее и на Тайване, например, некоторое время продолжали преподавать на местных языках. В окинавских школах ученикам, уличённым в использовании рюкюских языков, надевали на шею шнурок с «диалектной карточкой» (方言札), на которой было написано, что это плохой студент, так как он использует диалект. «Карточки» — это заимствование из французской языковой политики XIX века, из которой также происходит понятие бергонья, то есть, «стыд» на угнетаемом окситанском языке. Франкоязычное правительство выступает против использования местечковых языков, провансальского (окситанского), каталанского, бретонского. В Великобритании, например, было аналогичное преследование. Порицанию подвергались и другие диалекты, например, в Тохоку.

Несмотря на явное уничтожение местных языков, окинавские родители часто поддерживали систему «диалектных карточек», надеясь, что их дети смогут уехать в большие города. Конец системе положила послевоенная американская оккупация Японии.

Сегодня правительство префектуры Окинава стремится сохранить рюкюские языки, включая возрождение мультикультуризма в официальную политику. Тем не менее, ситуация продолжает оставаться нестабильной, так как большинство окинавских детей — японские монолингвы.

Политический статус языка

В Японии, в том числе и на Окинаве, лингвисты до сих пор не пришли к единому мнению относительно того, являются ли рюкюские языки отдельной языковой группой, или же это лишь диалекты японского языка. Вообще, проблема «язык или диалект» не имеет однозначного решения, а при именовании учитываются социально-исторические и политические условия. Тем сложнее ситуация, сложившаяся с рюкюскими языками.

Один из способов выяснить, являются ли два идиома языками либо диалектами — проверить их взаимопонимаемость. Если идиом A не понятен носителю языка B, не владеющему другими идиомами, то B считается отдельным языком. Тем не менее, это не абсолютный критерий.

  • С одной точки зрения, рюкюские — это отдельные языки, входящие в группу по территориальному признаку. Это мнение основано на том, что рюкюские полностью взаимонепонимаемы с японским, а также содержат множество лингвистических признаков, отсутствующих в японском.
  • С другой точки зрения, внутри самой Японии существуют диалекты, непонятные носителям литературного японского.
  • Существует мнение, что рюкюские языки входят в японскую языковую группу, не становясь при этом диалектами японского.

Языки и диалекты обычно соотносятся с национальностями и народностями. Например, если носители идиома A не имеют государственного суверенитета, то их идиом скорее будет назван диалектом. Однако этот критерий часто подвергается критике.

В общем, название «рюкюсцы» провозглашает независимость их от японцев, а «окинавцы» — наоборот, ставит тех же самых людей рядом с жителями остальной Японии.

Письменность

На камнях часто находят древние рюкюские надписи. Например, Тамаудун-но-хиномон (玉陵の碑文 «Надпись на могиле Тамаудун») (1501). В Королевстве Рюкю правительственные надписи обычно выполнялись с помощью кандзи и слоговой азбуки хирагана, заимствованных из Японии. В самой Японии в те времена все приказы и правительственные документы писали на классическом китайском (вэньяне), а хираганой пользовались только в неофициальных случаях. Вэньянь иногда использовали и на Рюкю, читая его при этом методом кундоку или по-китайски. Катаканой на Рюкю почти не пользовались.

Обыватели не учили кандзи. Известный сборник песен Оморосо:си (1531—1623) написан, в основном, хираганой. Кроме хираганы на Рюкю использовались ввезённые из Китая цифры Сучжоу или хуама (су:тю:ма すうちうま на окинавском). На острове Йонагуни имелась собственная система письма, логограммы Кайда (カイダー字 или カイダーディー).[5] Все эти письменности вышли из употребления под японским влиянием.

Сегодня речь на рюкюских языках редко записывается, считаясь «диалектной». Когда же рюкюские фразы всё-таки записывают, для этого используется японское письмо. Для современных языков не существует стандартных орфографических правил. Звуки, которых нет в японском языке, например, гортанная смычка, не отображаются на письме.

Иногда кандзи присваиваются местные кунъёми, например, агари (あがり «восток») для , ири (いり «запад») для 西, таким образом, «西表» читается Ириомотэ (один из островов Яэяма).

Напишите отзыв о статье "Рюкюские языки"

Примечания

  1. Алпатов В.М. Японский язык // Языки мира. Монгольские языки. Тунгусо-маньчжурские языки. Японский язык. Корейский язык. М., 1997.
  2. [japanfocus.org/products/topdf/1596 Japan Focus: Language Loss and Revitalization in the Ryukyu Islands], Патрик Хайнрич, 10.11.2005. Также [www.sicri.org/ISIC1/j.%20ISIC1P%20Heinrich.pdf What leaves a mark should no longer stain: Progressive erasure and reversing language shift activities in the Ryukyu Islands], 2005, citing Hattori, Shirō (1954) 'Gengo nendaigaku sunawachi goi tokeigaku no hōhō ni tsuite' ["Замечания касательно методов глоттохронологии и лексической статистики"], Гэнго кэнкю: [Journal of the Linguistic Society of Japan] v26/27
  3. [www.synapse.ne.jp/hellokids/sinnantoutuusin/sinnantoutuusin_3.htm 奄美大島のHP検索 奄美インデックス 新・南島通信−島口(奄美の方言)入門その1あなたもシマンチュに−]
  4. [www.okinawabbtv.com/news/h_news.htm おきなわBBtv★沖縄の方言ニュース★沖縄の「今」を沖縄の「言葉」で!ラジオ沖縄で好評放送中の「方言ニュース」をブロードバンドでお届けします。]
  5. [www.nilab.info/wiki/KaidaJi.html] [ecco.m78.com/download/]

Литература

  • Ashworth, D. E. (1975). A generative study of the inflectional morphophonemics of the Shuri dialect of Ryukyuan. Thesis (Ph. D.)--Cornell University, 1973.
  • Heinrich, Patrick (2004): Language Planning and Language Ideology in the Ryūkyū Islands, in: Language Policy 3.2, (2004): 153—179.
  • Serafim, L. A. (1985). Shodon: the prehistory of a Northern Ryukyuan dialect of Japanese. [S.l: s.n.
  • Shimabukuro, Moriyo. 2007. The accentual history of the Japanese and Ryukyuan languages: a reconstruction. Languages of Asia series, v. 2. Folkestone, Kent: Global Oriental. ISBN 978-1-901903-63-8
  • Uemura, Yukio, and Wayne P. Lawrence. 2003. The Ryukyuan language. Endangered Languages of the Pacific Rim (Series), A4-018. Osaka, Japan: ELPR.


Отрывок, характеризующий Рюкюские языки

– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.


Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.