Рютбёф

Рютбёф (фр. Rutebeuf, Rustebués; около 1230г. - около 1285г.) — французский трувер, один из самых ярких представителей французской поэзии в эпоху Людовика IX.

О жизни его известно только, что он происходил из Шампани, приехал в Париж, терпел постоянно большую нужду, вёл довольно беспорядочный образ жизни, вращался, между прочим, в среде обитателей Латинского квартала, рано стал писать и обнаружил большую плодовитость и разносторонность дарования; иногда принуждён был писать по заказу, ради ничтожного заработка, но вместе с тем всегда откликался по собственному почину на все события, волновавшие Париж и Францию. То немногое, что мы знаем о его жизни, имеет единственным источником его сочинения, в которых он иногда говорит о самом себе, откровенно описывая свою бедность; его имя нередко появляется и в заглавиях его стихотворений, указывая на их субъективный характер («La povretei Rutebeuf», «La prière R.», «Li mariege R.» и т. д.). Рютбёф — не настоящее имя поэта, а прозвище, происходящее от фр.  rude boeuf («грубый бык»), и ссылается, вероятно, на грубую дерзость его литературных сочинений.

В сочинениях Рютбёфа имеются образцы религиозной поэзии, переложения молитв, хвалебные гимны («Ave Maria», «Chanson de Notre Dame», «Le dit des propriétés de Notre Dame»), жития святых, мистерии (большою популярностью пользовалась ещё в XV в. одна из них, «Le miracle Théophile»). Лучшие его вещи — сатирические; беспощадно обличает он монашеские ордена («Le dit de la Mensonge», «Les ordres de Paris», «Chanson des ordres», «La vie du monde», «Le pharisien»), бичует их скупость, корыстолюбие, распущенность, отсутствие христианского смирения, лицемерие, обрушивается на нищенствующих монахов, якобинцев, доминиканцев и др. Нередко Рютбёф подвергает сатирическому освещению и представителей других слоев общества — рыцарей, купцов, судейских, крестьян и т. д.; он обличает и общечеловеческие пороки, исключая из своих нападок только учащуюся молодежь, к которой чувствовал большую симпатию. Коснувшись крестовых походов, он старался оживить в обществе интерес и сочувствие к ним («La desputizons dou croizié et dou descroizié»); он отразил также в своих произведениях борьбу между Парижским университетом и доминиканцами, желавшими получить право на занятие университетских кафедр и добившимися смещения одного из профессоров, Guillaume de St.-Amour («Le dit de l’Université de Paris» и нек. др.). Он писал и аллегорические сочинения (напр. «Renard de Bestourne»), и разнообразные фабльо вроде «Le testament de l'âne», иногда очень остроумные, но грубоватые по форме.

Сочинения Рютбёфа переизданы Ахиллом Жюбиналем (в серии «Bibliothéque Elzevirienne», Париж, 1874) и А. Кресснером (Вольфенбюттель, 1885). Лучшая работа о Рютбёфе в коллекции «Les Grands écrivains français»: «Rutebeuf», par Léon Clédat (П., 1891).

Источники

• Рютбеф // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Рютбёф

Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.