Рябинин, Егор Михайлович

Егор Михайлович Рябинин
Род деятельности:	военный, дипломат, государственный деятель
Дата рождения:	19 ноября 1768(1768-11-19)
Гражданство:	Россия Россия
Дата смерти:	28 мая 1827(1827-05-28) (58 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Отец:	вице-адмирал М. И. Рябинин
Мать:	Екатерина Михайловна урожденная Колошина
Дети:	контр-адмирал Н. Е. Рябинин
Награды и премии:	Орден Святого Георгия 4-й ст. (1789), Орден Святой Анны 2-й ст. (1799), Орден Святого Иоанна Иерусалимского (Россия)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Егор Михайлович Рябинин (1768—1827) — Новгородский губернатор, посланник в Бадене.

Сын вице-адмирала М. И. Рябинина и жены его Екатерины Михайловны урожденной Колошиной, родился 19 ноября 1768 года.

В 1780 году был записан на военную службу сержантом в лейб-гвардии Преображенский полк. Явившись на лицо 1 января 1785 года был выпущен в капитаны армии и 13 марта определен во флигель-адъютанты к Вице-президенту Адмиралтейств-коллегии графу И. Г. Чернышеву, причём в 1785—1787 годах ежегодно плавал в Балтийском море, а в 1787 году командовал трешкоутом на Днепре во время путешествия в Крым императрицы Екатерины II.

Определённый в генеральс-адъютанты к графу Чернышеву 1 января 1788 года, он на корабле «Три Иерарха» в составе эскадры адмирала фон Дезина перешёл из Кронштадта в Копенгаген и крейсировал в Балтийском море у Карлскроны, после чего на фрегате «Брячислав» возвратился в Кронштадт.

В 1789 году, командуя шебекой «Летучая», участвовал в сражениях со шведами, за отличие был награждён 22 августа орденом св. Георгия 4-го класса (№ 342 по кавалерскому списку Судравского и № 657 по списку Григоровича — Степанова)

За мужественные подвиги и храбрость, оказанные 13 августа 789 года во время сражения галерного Российского флота с Шведским

11 января 1790 года он был произведён в капитан-лейтенанты и затем, командуя гребным фрегатом «Св. Екатерина», был в Выборгском и Роченсальмском сражениях и в последнем был взят в плен.

Освобождённый из плена, Рябинин уже в 1791 году командовал на Петергофском рейде плавучими батареями и канонерскими лодками, в 1792 году командовал при гребном порте 1-й дивизией и 4-й эскадрой канонерских лодок, а в 1793 году был командирован, в числе других дворян торжественного посольства, в Константинополь, откуда вернулся в Санкт-Петербург, по болезни, в 1795 году и 15 ноября 1796 года произведён был в капитаны 2-го ранга.

В 1797 году Рябинин перевёл и исправил книгу «Факел морской», за что получил денежную награду, и в том же году определён был к чертежной при Адмиралтейств-коллегии, 12 октября 1798 года произведён был в капитаны 1-го ранга, 25 ноября 1799 года назначен в члены учрежденного при Адмиралтейств-коллегии Комитета и награждён орденом св. Анны 2-й степени.

Определённый в 1800 году снова во флот, Рябинин через два года назначен был в члены Коммерц-коллегии и 13 февраля 1803 года, «в сравнение со сверстниками», пожалован в действительные статские советники. Уволившись по прошению от должности 26 марта 1804 года, Рябинин в 1805—1806 годах был Новгородским гражданским губернатором, а с 23 января 1808 года по 27 декабря 1810 года был посланником в великом герцогстве Баденском (в Карлсруэ).

Выйдя затем в отставку, Е. М. Рябинин скончался в Санкт-Петербурге 28 мая 1827 года и погребён был на Смоленском православном кладбище.

Кроме указанных выше орденов, Рябинин имел шведский орден Меча и был командором ордена Св. Иоанна Иерусалимского.

Его сын Николай был контр-адмиралом и известным морским писателем.

Сестра E. M. Рябинина, Александра Михайловна, жена генерал-лейтенанта и сенатора И. П. Пущина, была матерью декабриста И. И. Пущина.

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. М., 2009
• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Отрывок, характеризующий Рябинин, Егор Михайлович

– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.