Пижма обыкновенная

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Рябинка»)
Перейти к: навигация, поиск
Пижма обыкновенная

Пижма обыкновенная.
Общий вид цветущего растения
Научная классификация
Международное научное название

Tanacetum vulgare L.


Систематика
на Викивидах

Изображения
на Викискладе
</tr>
GRIN  [npgsweb.ars-grin.gov/gringlobal/taxonomydetail.aspx?id=80037 t:80037]
IPNI  [www.ipni.org/ipni/simplePlantNameSearch.do?find_wholeName=Tanacetum+vulgare&output_format=normal&query_type=by_query&back_page=query_ipni.html ???]
TPL  [www.theplantlist.org/tpl1.1/search?q=Tanacetum+vulgare ???]
Пижма обыкновенная
Пижма обыкновенная

Пи́жма обыкнове́нная (лат. Tanacétum vulgáre) — многолетнее травянистое растение, типовой вид[2] рода Пижма семейства Астровые.

Наряду с пижмой бальзамической является самым распространённым и популярным растением рода Пижма.





Название

Синонимы[3]:

Среди народных названий — «полевая рябинка»[4], «дикая рябинка»[5], «приворотень», «сорокобратов», «девятильник»[6].

В некоторых местах России пижмой называют другие растения, например, тысячелистник (Achillea), льнянку обыкновенную (Linaria vulgaris), крестовник (Senecio) и др.

Распространение и экология

Произрастает на всей территории Европы, в Турции, Казахстане, Киргизии, Монголии, Китае, Японии и Корее.

Растёт по дорогам, полям, межам, в кустарниках, на опушках, в луговых степях, берёзовых лесах, на суходольных лугах. Больших зарослей не образует, но встречается повсеместно. Растение лесной и лесостепной зоны. Засоряет многолетние травы длительного пользования, луга, пастбища, сады, огороды.

Ботаническое описание

Пижма обыкновенная.
Ботаническая иллюстрация из книги О. В. Томе «Flora von Deutschland, Österreich und der Schweiz», 1885

Многолетнее дернистое растение высотой 50—150 см. Растению присущ характерный (камфорный) запах.

Корневище длинное, деревянистое, ползучее, ветвящееся.

Стебли многочисленные, прямые, гранёные, ветвистые в верхней части, слегка опушённые или голые.

Листья очерёдные, продолговато-яйцевидные, дваждыперисторассечённые, с 5—12 парами продолговато-ланцетных, заострённых, пильчатых листочков, реже почти цельнокрайных; с верхней стороны тёмно-зелёные, с нижней — желёзистые, с точками. Самые нижние листья черешковые, остальные — сидячие, жёсткие.

Цветки мелкие, обоеполые, правильные, жёлтые, трубчатые, собраны в корзинки, а те, в свою очередь, в густые верхушечные щитковидные соцветия. Обёртка многорядная, черепитчатая, полушаровидная, листочки обёртки зелёные, с сухоплёнчатым краем; цветоложе голое, периферические цветки женские, иногда короткоязычковые; срединные цветки обоеполые.

Формула цветка: <math>\ast K_{0} \; C_{(5)} \; A_{(5)} \; G_{(\overline2)}</math> [7].

Плод — продолговатая пятигранная семянка с короткой, мелко зазубренной окраиной.

Цветёт в июле — сентябре. Плоды созревают в августе — сентябре.

Химический состав

Во время цветения в соцветиях пижмы содержатся алкалоиды (0,04—0,5 %), полисахариды, белки, гликозиды, органические кислоты (танацетовая и галлусовая), дубильные и горькие вещества, витамины (аскорбиновая кислота, рутин, каротин), оксифлавононгликозид; в семенах — жирное масло. Пижма обладает способностью накапливать марганец.

В цветках и листьях содержится эфирное масло, количество которого зависит от времени сбора и от места произрастания. Наибольшее содержание эфирного масла (от 1,5 до 2 %[5]) наблюдается в период цветения. Выход эфирного масла из свежих цветущих растений в среднем 0,1—0,2 %, из сухих — 0,2—0,3 %. Эфирное масло из цветков и листьев — жидкость жёлтого или зеленовато-жёлтого цвета. Основным компонентом эфирного масла является β-туйон. Кроме того, в масле содержится α-туйон, пинен, L-камфора и борнеол, а также бициклический сесквитерпеновый непредельный диоксилактонтанацетин. Содержание в сибирских растениях кетонов (туйона и камфоры) колеблется от 0 до 61 %. Если растения произрастают на сухом возвышенном месте, содержание кетонов в масле значительно больше, чем в случае, когда растения произрастают в густых зарослях, на низменных и затенённых местах.

Растение токсично из-за наличия туйона, поэтому не следует допускать его передозировки.

Значение и применение

Древние египтяне, персы, греки использовали пижму для бальзамирования трупов.

Из корней растения можно получать зелёную краску.

Используется как инсектицидное средство против блох и мух. Репеллент[8].

Проявляет активность в отношении вируса табачной мозаики[8].

Пижма обыкновенная — кормовое растение для овец, пятнистых оленей, маралов, сусликов, сурков[8]. В большом количестве для скота ядовито[8]: отмечались случаи отравления домашних животных, которые поедали пижму при однообразии корма; небольшая примесь пижмы в сене придает молоку горький вкус.

Применение в кулинарии

Во Франции, Англии, Венгрии, США, Казахстане и некоторых районах России (Свердловская, Кировская область[8]) пижму культивируют как эфиромасличное растение. Она используется в пищевой и химико-фармацевтической промышленности. Листья используют для ароматизации салатов, консервов, для отдушки ликеров, кондитерских изделий; иногда ими заменяют имбирь, корицу, мускатный орех. Народы Севера обкладывали пижмой мясные туши для предохранения их от разложения. Надземная часть растений в свежем виде применяется как заменитель ванили для выпечных изделий[8].

Применение в научной медицине

Препараты на основе пижмы нашли применение в современной медицине. Она включена в фармакопеи Бельгии, Финляндии, а также Португалии (отвар, настой) как антигельминтное[8]. В научной медицине используют цветки пижмы (лат. Flores Tanaceti), собранные в начале цветения и высушенные отдельные цветочные корзинки или щитки с цветоносом длиной не более 4 см (от верхних корзинок)[5]. Препараты из них применяют для возбуждения аппетита, улучшения пищеварения, при болезнях печени и кишечника, при бронхиальной астме, ревматизме, как глистогонное средство при аскаридозе и острицах (настой)[5] и средство, повышающее кислотность желудочного сока, при запорах.

Пижма обыкновенная входит в состав желчегонных сборов. Препараты пижмы обыкновенной, содержащие сумму флавоноидов и фенолкарбоновых кислот, разрешены в качестве желчегонных средств[5].

Применение в народной медицине

В отечественной народной медицине листья и цветки использовали при гепатите, холецистите, ангиохолите, как вяжущее, при энтероколите, анацидном гастрите, лямблиозе.

В зарубежной народной медицине растение применяли при ревматизме, подагре, язвенной болезни желудка, дизентерии, метеоризме, мигрени, для регуляции менструального цикла, при эпилепсии, истерии, малярии, отёках, желтухе, спазмах желудка, как мочегонное, при пиелонефрите, мочекаменной болезни, для лечения гнойных ран, язв, чесотки, ушибов, фурункулов, при перхоти.

Пижма как ядовитое растение требует осторожности при внутреннем применении.

См. также

Напишите отзыв о статье "Пижма обыкновенная"

Литература

  • Дудченко Л. Г., Козьяков А. С., Кривенко В. В. Пряно-ароматические и пряно-вкусовые растения: Справочник / Отв. ред. К. М. Сытник. — К.: Наукова думка, 1989. — 304 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-12-000483-0.
  • Губанов, И. А. и др. 1429. Tanacetum vulgare L. — Пижма обыкновенная // [herba.msu.ru/shipunov/school/books/gubanov2004_illustr_opred_rast_sred_rossii_3.djvu Иллюстрированный определитель растений Средней России. В 3 т]. — М.: Т-во науч. изд. КМК, Ин-т технолог. иссл., 2004. — Т. 3. Покрытосеменные (двудольные: раздельнолепестные). — С. 493. — ISBN 5-87317-163-7.
  • Артамонов В. Пижма — полевая рябинка // Наука и жизнь : журнал. — 1995. — № 3. — С. 158—160.

Примечания

  1. Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
  2. [www.bgbm.fu-berlin.de/scripts/asp/IAPT/ncugentry.asp?name=Tanacetum Entry for Tanacetum L.] (англ.). NCU-3e. Names in current use for extant plant genera Electronic version 1.0. International Association for Plant Taxonomy (last updated Sept 24, 1997). Проверено 15 ноября 2010. [www.webcitation.org/61A4ycP2Q Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  3. По данным сайта GRIN (см. раздел Ссылки).
  4. Ошанин С. Л. Возвращение к травам // Дары природы / В. А. Солоухин и др. / сост. С. Л. Ошанин. — М.: Экономика, 1984. — С. 60.
  5. 1 2 3 4 5 Блинова К. Ф. и др. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/botaniko-farmakognost_slovar1990.djvu Ботанико-фармакогностический словарь: Справ. пособие] / Под ред. К. Ф. Блиновой, Г. П. Яковлева. — М.: Высш. шк., 1990. — С. 222. — ISBN 5-06-000085-0.
  6. s:Ботанический словарь (Анненков)/Tanacetum vulgare/ДО
  7. Барабанов Е. И. Ботаника: учебник для студ. высш. учеб. заведений. — М.: Издат. центр «Академия», 2006. — С. 348. — 448 с. — ISBN 5-7695-2656-4.
  8. 1 2 3 4 5 6 7 [Выпуск 7] : Семейство Asteraceae (Compositae) // [herba.msu.ru/shipunov/school/books/rastit_resursy_sssr_1993_7.djvu Растительные ресурсы СССР: Цветковые растения, их химический состав, использование] / РАН; Бот. ин-т им. В. Л. Комарова; Отв. ред. П. Д. Соколов. — СПб.: Наука, 1993. — С. 190—192. — 352 с. — ISBN 5-02-026723-6.

Ссылки

В Викитеке есть тексты по теме
Tanacetum vulgare
  • [www.ars-grin.gov/cgi-bin/npgs/html/taxon.pl?80037 Пижма обыкновенная(англ.): информация на сайте GRIN  (Проверено 8 августа 2009)
  • [eol.org/pages/468400/overview Пижма обыкновенная]: информация на сайте «Энциклопедия жизни» (EOL(англ.) (Проверено 8 августа 2009)
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Пижма обыкновенная

– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.