В Википедии есть статьи о других людях с фамилией
Рябинкин.
Юра Рябинкин |
Юра Рябинкин. 1937 год |
Имя при рождении: |
Юрий Иванович Рябинкин
|
---|
Дата рождения: |
2 сентября 1925
|
---|
Место рождения: |
Ленинград
|
---|
Гражданство: |
СССР
|
---|
Дата смерти: |
После 8 января 1942 (16 лет)
|
---|
Место смерти: |
Ленинград?
|
---|
Отец: |
Иван Рябинкин
|
---|
Мать: |
Антонина Панкина
|
Ю́рий Ива́нович Ряби́нкин (2 сентября 1925(19250902), Ленинград — после 6 января 1942 (?)) — ленинградский подросток, ставший жертвой блокады Ленинграда. Автор блокадного дневника, приведенного в «Блокадной книге» Алеся Адамовича и Даниила Гранина.
Биография
Юра родился 2 сентября 1925 в Ленинграде. У него была младшая на 7 лет сестра Ирина. Его мать Антонина Михайловна Рябинкина (урождённая Панкина) происходила из интеллигентной семьи. Она окончила гимназию, хорошо знала французский, немецкий, польский языки. В квартире была богатая библиотека из русской и иностранной литературы. На момент 1941 года Антонина работала заведующей библиотечным фондом и была с 1927 года членом ВКП(б). Отец в апреле 1933 года ушёл из семьи, женился повторно и уехал в Карелию, где в 1937 году был репрессирован и сослан в Уфу (его дальнейшая судьба неизвестна).
В 1933 году Юра поступил в школу и к началу войны окончил 8 классов. Семья проживала на Садовой улице (тогда улица 3-го июля) в доме 34, в квартире 2.
8 января 1942 года Антонина с дочерью отправились в эвакуацию. Юрий остался дома, так как сил у него идти не было (по воспоминаниям Ирины, в последние дни, когда она его видела, он уже так ослабел, что ходил, опираясь на палочку), а тащить его на себе Антонина сама тоже не могла. После приезда в Вологду, 26 января, Антонина умерла прямо на вокзале от истощения. Живую ещё Ирину отправили в детприемник, откуда 11 февраля определили в детский дом в деревне Никитская, из которого в 1945 году её забрала сестра Антонины. Судьба самого Юрия осталась неизвестной. Последняя запись в дневнике датируется 6 января 1942 года, за два дня до отъезда матери и сестры, и завершается фразой «О господи, что со мной происходит?» На этом дневник заканчивается.
Судьба дневника
Дальнейшая судьба Юрия Рябинкина, как и история его дневника, очень запутаны. В период войны в Вологде некая Ревекка Трифонова работала в туберкулезной больнице патронажной сестрой. Где-то в 1942 году она везла в больницу умирающего учителя из деревни Клипуново Лежского района (теперь часть Грязовецкого района). При себе у учителя был дневник Юрия Рябинкина, который его жена отдала Ревекке. Учитель уже не мог говорить и поэтому не мог сказать, как к нему попал дневник, его жена этого тоже не знала. Спустя несколько дней учитель умер и Ревекка забрала дневник себе. Он хранился в её семье многие годы, пока к одному из юбилеев снятия блокады газета «Смена» не сделала массовый запрос по советским школам — собрать свидетельства тех дней. Внучка Ревекки Татьяна принесла дневник Юрия в редакцию. Сами Трифоновы утверждают, что была ещё одна тетрадка, которую Юрий (если она принадлежала ему), начал, вероятно, вести позднее, но этот дневник был нечем не примечателен: в нём было использовано лишь шесть страниц, которые были исписаны бессвязным, без какой-либо датировки, вышедшим за линейки, набором слов, вроде «умираю», «хочу есть» и т.д.. В дальнейшем, эта вторая тетрадка куда-то потерялась. Трифоновы так же помнили, что обе тетради выглядели немного обгоревшими.
Когда Ирина Рябинкина прочитала «Смену», опубликовавшую отрывки из дневника Юрия, она сумела разыскать Ревекку, но та не смогла сообщить ей о судьбе Юрия ничего конкретного. Алесь Адамович и Даниил Гранин приводят своей книге мнение Татьяны Трифоновой, согласно которому Юрий, вероятно, был эвакуирован и попал в детприемник Лежского района (так именно в эту местность попадали многие эвакуированные), где и умер[1].
Напишите отзыв о статье "Рябинкин, Юрий Иванович"
Примечания
- ↑ Алесь Адамович, Даниил Гранин. Живому — Жить // [www.litlib.net/bk/23059/read/40 Блокадная книга]. — Лениздат, 1989. — 527 с. — ISBN 5-289-00401-7.
Ссылки
- [jurarjabinkin.narod.ru/ Дневник Юры Рябинкина]
- [www.sovross.ru/old/2004/013/013_4_1.htm «ВО СНЕ Я ВИЖУ ТОЛЬКО ХЛЕБ…»]
- [rutube.ru/video/c1b9225a3310f3bfe086cc705abed0ce/ Фильм «Блокада» — рассказывает Даниил Гранин и сестра Юры]
|
---|
| </div> | </table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий Рябинкин, Юрий Иванович– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
|