Рябов, Михаил Тимофеевич

Михаил Тимофеевич Рябов
Дата рождения	5 ноября 1914(1914-11-05)
Место рождения	д. Рябово, Олонецкая губерния, ныне Медвежьегорский район Республика Карелия
Дата смерти	7 июня 1995(1995-06-07) (80 лет)
Место смерти	Смоленск, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1937—1963
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	с 1963 года

Михаил Тимофеевич Ря́бов (1914—1995) — полковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1942).

Биография

Михаил Рябов родился 5 ноября 1914 года в деревне Рябово (ныне — Медвежьегорский район Республики Карелия) в рабочей семье. Рано остался без отца, воспитывался матерью.

В 1931 году окончил железнодорожную семилетнюю школу в Петрозаводске и поступил в железнодорожный техникум в городе Лодейное Поле. Окончив его с отличием, работал паровозным машинистом в депо станции Лихоборы Московско-Окружной железной дороги.

В 1937 году Рябов был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию и направлен на учёбу в школу лётчиков и лётчиков-наблюдателей. С 1938 года лейтенант Михаил Рябов проходил службу в частях дальнебомбардировочной авиации Ленинградского военного округа. В 1940 году вступил в ВКП(б). Незадолго до начала Великой Отечественной войны Рябов был назначен штурманом корабля авиационного полка дальнего действия.

С июня 1941 года — на фронтах Великой Отечественной войны.

На четвёртый день войны самолёт Рябова был сбит над занятой врагом территорией. Из всего экипажа в живых остался лишь Рябов, которому пришлось пройти лесными тропами около 400 километров до линии фронта.

В 1942 году окончил высшую школу лётчиков и штурманов авиации дальнего действия СССР и вернулся в строй. Рябов бомбил немецкие позиции под Ленинградом и Сталинградом, Данциг, Кёнигсберг и Берлин. К октябрю 1942 года капитан Михаил Рябов совершил 60 боевых вылетов в ночное время на бомбардировку объектов военно-промышленного комплекса в глубоком вражеском тылу, и 16 боевых вылетов на бомбардировки скоплений боевой техники и живой силы врага в районе линии фронта.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 декабря 1942 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» капитан Михаил Рябов был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 794.

За время войны он совершил 866 боевых вылетов, пробыв около 2500 часов в воздухе.

После окончания войны продолжил службу в Советской Армии.

В 1963 году в звании полковника Рябов был уволен в запас. Проживал в Смоленске, работал заместителем директора курсов повышения квалификации инженерно-технических работников.

Умер 7 июня 1995 года, похоронен на Братском кладбище Смоленска.

Был награждён орденами Красного Знамени, Александра Невского, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, орденом Красной Звезды, медалями.

Память

• Портрет М. Т. Рябова, как и всех 28 Героев Советского Союза — сынов и дочерей Карелии, установлен в монументальной портретной галерее, открытой в 1977 году в столице Карелии в районе улиц Антикайнена и Красной.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Герои земли советской. — Петрозаводск: Карельское изд., 1968.
• Героям Родины — слава! — Петрозаводск: Карелия, 1985.

Ссылки

• [pobeda.gov.karelia.ru/Cronicle/ryabov.html Из наградного листа].

Отрывок, характеризующий Рябов, Михаил Тимофеевич

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.