Рябцева, Олеся Александровна

Леся Рябцева
Олеся Рябцева
Имя при рождении:	Рябцева Олеся Александровна
Род деятельности:	журналист бывший помощник главного редактора «Эхо Москвы», бывший заместитель главного редактора сайта «Эхо Москвы»
Гражданство:	Россия Россия

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Оле́ся Алекса́ндровна «Ле́ся» Ря́бцева (род. 28 июля 1991, Волгоград) — российский журналист, бывший помощник главного редактора «Эхо Москвы», бывший заместитель главного редактора сайта «Эхо Москвы». По итогам 2015 года вошла в ТОП-рейтинг самых цитируемых журналистов России.

Биография

Родилась 28 июля 1991 года в Волгограде. В возрасте пяти лет вместе с семьёй переехала в Москву. Родители имеют средний бизнес. Училась на журфаке РГГУ, но диплом так и не защитила.

Во время учёбы работала в пресс-центре РГГУ, где познакомилась с оппозиционными активистами и журналистами: Константином Янаскаусом, Ильёй Яшиным, Николаем Ляскиным, Ильёй Азаром, Ильёй Шепелиным и Митей Алешковским. В тот период придерживалась оппозиционных взглядов; была наблюдателем на выборах, посещала «ОккупайАбай» и аукцион в пользу узников 6 мая. В дальнейшем разочаровалась в оппозиции, которую во время работы на «Эхе Москвы» активно критиковала в блоге на сайте радиостанции.

После второго курса в 2011 году пришла практиканткой на радиостанцию «Эхо Москвы», где через две недели стажировки ей предложили быть гостевым продюсером. Позже работала продюсером программ, также занимаясь спецпроектами. 4 ноября 2013 года стала помощником главного редактора Алексея Венедиктова, также работала заместителем главного редактора в ещё одном его проекте — журнале «Дилетант».. В разговорах подчёркивала, что находится на особом положении у Алексея Венедиктова. В конце 2013 года уволилась с «Эха Москвы», но через четыре месяца, в апреле 2014 года, восстановилась на прежние должности.. С июня по декабрь 2015 года вела личные отдельные проекты.

5 декабря 2015 года Леся Рябцева заявила об уходе с «Эха», основной причиной назвав коллектив, который в своих интервью до этого как хвалила, так и критиковала. В интервью газете «Собеседник» она заявила о планах открыть собственное СМИ, о котором говорила ещё весной 2015 года, и рекламное агентство, в рамках которого будет раскручивать бренды крупных компаний.

31 марта 2016 года радиостанция «Комсомольская правда» объявила о скором запуске программы «Мракоборец», ведущей которой будет Рябцева. Тематикой передачи заявлено обсуждение культуры. Передача запустилась 14 апреля 2016 года. Гостями «Мракоборца» стали: Юрий Грымов, Сергей Шаргунов, Дмитрий Энтео, Никас Сафронов, Юрий Лоза, Андрей Макаревич, Дмитрий Гудков, Антон Красовский, Максим Кононенко и др.

16 августа стала главой предвыборного штаба кандидата в депутаты в Государственную думу от Партии Роста и главреда журнала Esquire Ксении Соколовой. Кадровое назначение осуществила сама Соколова.

Критика

Леся Рябцева критиковалась журналистским сообществом за низкий уровень владения русской литературной речью, использование ненормативной лексики и провокативной, на грани оскорблений, подачи текста. Сама журналистка утверждала, что её образ согласован с главным редактором', который был его соавтором.

В конце ноября 2014 года Леся Рябцева заявила о намерении разработать «регламент поведения журналистов в соцсетях» для сотрудников своей радиостанции. В связи с этим она упомянула некий «международный опыт», по которому журналистам BBC запрещено быть подписчиком, другом или «фолловером» политика или активиста, а в Associated Press (AP) есть правило: «Дружба или подписка на аккаунт политического кандидата могут создать восприятие среди незнакомых с протоколом соцсетей людей, что так вы показываете свою симпатию». На самом деле инструкция BBC по поведению в социальных не содержит каких-либо запретов на общение в соцсетях для его сотрудников, что подтвердили и сотрудники этого медиа, а в AP памятка советует делать прямо противоположное заявлению сотрудницы «Эхо Москвы». Сам кодекс в итоге был принят в 2015 году.

В январе 2015 года между соведущим программы «Чувствительно», координатором благотворительного проекта «Нужна помощь» Митей Алешковским и ведущей Лесей Рябцевой произошёл конфликт, после которого Алешковский перестал вести программу. По его словам, Рябцева предложила ему уйти с передачи, резко и неприлично, нахамив, сказав, что он может валить, если ему что-то не нравится, а на предложение оставить в эфире одного ведущего Венедиктов предложил ему как гостю программы уйти самому. При этом Алешковский единолично занимался подготовкой контента программы и приглашением гостей. Сама журналистка заявляла об отсутствии необходимости разбираться в вопросах благотворительности. Позже Леся Рябцева также перестала вести эту программу.

В мае 2015 года один из основателей, первый главный редактор радиостанции Сергей Корзун заявил, что больше не работает на «Эхе Москвы», объясняя этот шаг оскорбительными публикациями Леси Рябцевой, нежеланием совмещать с ними свои публикации на одном ресурсе и «нового курса капитана на поддержание рейтинга в ущерб базовым ценностям». По его мнению на страничке LiveJournal, «„Эхо Москвы“ сегодня предаёт свою базовую целевую аудиторию… Нефильтрованное „Эхо“ стало опасным для душевного здоровья». Корзун заявил, что на сайте радиостанции теперь встречаются «непрофессиональные, высокомерные, злобные и просто оскорбительные суждения», не имеющие отношения к первоначальной задаче представления всех значимых точек зрения.. После этого о прекращении сотрудничества с «Эхом Москвы» объявили писатель Борис Акунин, экономист Константин Сонин и ряд блогеров.

12 декабря 2015 года на НТВ был показан 45-минутный выпуск проекта «Новые русские сенсации» под названием «Королева скандала», главной героиней которого стала Леся Рябцева. В эфире федерального телеканала она раскритиковала представителей российской несистемной оппозиции (Алексея Навального, Михаила Ходорковского, Михаила Касьянова, Ксению Собчак) и оскорбила бывших коллег по радиостанции «Эхо Москвы» (назвав их ничтожествами, которые из себя ничего не представляют и бездеятельными тупыми пассивными людьми), параллельно признавшись в доброжелательном отношении к представителям российской власти (главе МИДа Сергею Лаврову и президенту Владимиру Путину). Сайт «Meduza» пересказал содержание 40-минутной программы одним абзацем: «Я — красивая и крутая. Ходорковский — удав и манипулятор. Навальный — политический импотент. Венедиктов — дедушка. Касьянов — зассал. Собчак — завидует. Коллеги — ничтожества. Оппозиция — говно. Лавров — трудоголик. Песков — впахивает. Путин — мой президент.». Алексей Венедиктов знал о подготовке фильма и разрешил своей помощнице принять участие в съёмках, которым сам способствовал. 14 декабря Венедиктов извинился перед своими сотрудниками за высказывания в их адрес своей протеже.

Известный журналист Александр Невзоров так прокомментировал в прямом эфире скандальный уход Рябцевой с «Эха Москвы»: «Мне беспокойно за Лесю Рябцеву, и я встревожен. Потому что когда человек идёт на ограбление банка, убивает охрану, взламывает двери, оказывается в банковском хранилище и крадёт оттуда сосанный леденец и тапки вахтёра, ребят, это какой-то непорядок».

Личная жизнь

Встречалась с писателем и общественным деятелем Эдуардом Багировым.

Рябцева исповедует гаудия-вайшнавизм (одно из направлений индуизма), не играет в азартные игры, является вегетарианкой, не употребляет наркотики, алкоголь и сигареты.

Ссылки

• [echo.msk.ru/blog/lejsya/ Блог Леси Рябцевой] на сайте Эхо Москвы
• [echo.msk.ru/contributors/805107-echo/ Леся Рябцева] на сайте Эхо Москвы

Отрывок, характеризующий Рябцева, Олеся Александровна

– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.
Вскоре после отъезда князя Андрея, княжна Марья писала из Лысых Гор в Петербург своему другу Жюли Карагиной, которую княжна Марья мечтала, как мечтают всегда девушки, выдать за своего брата, и которая в это время была в трауре по случаю смерти своего брата, убитого в Турции.
«Горести, видно, общий удел наш, милый и нежный друг Julieie».
«Ваша потеря так ужасна, что я иначе не могу себе объяснить ее, как особенную милость Бога, Который хочет испытать – любя вас – вас и вашу превосходную мать. Ах, мой друг, религия, и только одна религия, может нас, уже не говорю утешить, но избавить от отчаяния; одна религия может объяснить нам то, чего без ее помощи не может понять человек: для чего, зачем существа добрые, возвышенные, умеющие находить счастие в жизни, никому не только не вредящие, но необходимые для счастия других – призываются к Богу, а остаются жить злые, бесполезные, вредные, или такие, которые в тягость себе и другим. Первая смерть, которую я видела и которую никогда не забуду – смерть моей милой невестки, произвела на меня такое впечатление. Точно так же как вы спрашиваете судьбу, для чего было умирать вашему прекрасному брату, точно так же спрашивала я, для чего было умирать этому ангелу Лизе, которая не только не сделала какого нибудь зла человеку, но никогда кроме добрых мыслей не имела в своей душе. И что ж, мой друг, вот прошло с тех пор пять лет, и я, с своим ничтожным умом, уже начинаю ясно понимать, для чего ей нужно было умереть, и каким образом эта смерть была только выражением бесконечной благости Творца, все действия Которого, хотя мы их большею частью не понимаем, суть только проявления Его бесконечной любви к Своему творению. Может быть, я часто думаю, она была слишком ангельски невинна для того, чтобы иметь силу перенести все обязанности матери. Она была безупречна, как молодая жена; может быть, она не могла бы быть такою матерью. Теперь, мало того, что она оставила нам, и в особенности князю Андрею, самое чистое сожаление и воспоминание, она там вероятно получит то место, которого я не смею надеяться для себя. Но, не говоря уже о ней одной, эта ранняя и страшная смерть имела самое благотворное влияние, несмотря на всю печаль, на меня и на брата. Тогда, в минуту потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно. Пишу всё это вам, мой друг, только для того, чтобы убедить вас в евангельской истине, сделавшейся для меня жизненным правилом: ни один волос с головы не упадет без Его воли. А воля Его руководствуется только одною беспредельною любовью к нам, и потому всё, что ни случается с нами, всё для нашего блага. Вы спрашиваете, проведем ли мы следующую зиму в Москве? Несмотря на всё желание вас видеть, не думаю и не желаю этого. И вы удивитесь, что причиною тому Буонапарте. И вот почему: здоровье отца моего заметно слабеет: он не может переносить противоречий и делается раздражителен. Раздражительность эта, как вы знаете, обращена преимущественно на политические дела. Он не может перенести мысли о том, что Буонапарте ведет дело как с равными, со всеми государями Европы и в особенности с нашим, внуком Великой Екатерины! Как вы знаете, я совершенно равнодушна к политическим делам, но из слов моего отца и разговоров его с Михаилом Ивановичем, я знаю всё, что делается в мире, и в особенности все почести, воздаваемые Буонапарте, которого, как кажется, еще только в Лысых Горах на всем земном шаре не признают ни великим человеком, ни еще менее французским императором. И мой отец не может переносить этого. Мне кажется, что мой отец, преимущественно вследствие своего взгляда на политические дела и предвидя столкновения, которые у него будут, вследствие его манеры, не стесняясь ни с кем, высказывать свои мнения, неохотно говорит о поездке в Москву. Всё, что он выиграет от лечения, он потеряет вследствие споров о Буонапарте, которые неминуемы. Во всяком случае это решится очень скоро. Семейная жизнь наша идет по старому, за исключением присутствия брата Андрея. Он, как я уже писала вам, очень изменился последнее время. После его горя, он теперь только, в нынешнем году, совершенно нравственно ожил. Он стал таким, каким я его знала ребенком: добрым, нежным, с тем золотым сердцем, которому я не знаю равного. Он понял, как мне кажется, что жизнь для него не кончена. Но вместе с этой нравственной переменой, он физически очень ослабел. Он стал худее чем прежде, нервнее. Я боюсь за него и рада, что он предпринял эту поездку за границу, которую доктора уже давно предписывали ему. Я надеюсь, что это поправит его. Вы мне пишете, что в Петербурге о нем говорят, как об одном из самых деятельных, образованных и умных молодых людей. Простите за самолюбие родства – я никогда в этом не сомневалась. Нельзя счесть добро, которое он здесь сделал всем, начиная с своих мужиков и до дворян. Приехав в Петербург, он взял только то, что ему следовало. Удивляюсь, каким образом вообще доходят слухи из Петербурга в Москву и особенно такие неверные, как тот, о котором вы мне пишете, – слух о мнимой женитьбе брата на маленькой Ростовой. Я не думаю, чтобы Андрей когда нибудь женился на ком бы то ни было и в особенности на ней. И вот почему: во первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда нибудь он решился дать ей преемницу и мачеху нашему маленькому ангелу. Во вторых потому, что, сколько я знаю, эта девушка не из того разряда женщин, которые могут нравиться князю Андрею. Не думаю, чтобы князь Андрей выбрал ее своею женою, и откровенно скажу: я не желаю этого. Но я заболталась, кончаю свой второй листок. Прощайте, мой милый друг; да сохранит вас Бог под Своим святым и могучим покровом. Моя милая подруга, mademoiselle Bourienne, целует вас.
Мари».


В середине лета, княжна Марья получила неожиданное письмо от князя Андрея из Швейцарии, в котором он сообщал ей странную и неожиданную новость. Князь Андрей объявлял о своей помолвке с Ростовой. Всё письмо его дышало любовной восторженностью к своей невесте и нежной дружбой и доверием к сестре. Он писал, что никогда не любил так, как любит теперь, и что теперь только понял и узнал жизнь; он просил сестру простить его за то, что в свой приезд в Лысые Горы он ничего не сказал ей об этом решении, хотя и говорил об этом с отцом. Он не сказал ей этого потому, что княжна Марья стала бы просить отца дать свое согласие, и не достигнув бы цели, раздражила бы отца, и на себе бы понесла всю тяжесть его неудовольствия. Впрочем, писал он, тогда еще дело не было так окончательно решено, как теперь. «Тогда отец назначил мне срок, год, и вот уже шесть месяцев, половина прошло из назначенного срока, и я остаюсь более, чем когда нибудь тверд в своем решении. Ежели бы доктора не задерживали меня здесь, на водах, я бы сам был в России, но теперь возвращение мое я должен отложить еще на три месяца. Ты знаешь меня и мои отношения с отцом. Мне ничего от него не нужно, я был и буду всегда независим, но сделать противное его воле, заслужить его гнев, когда может быть так недолго осталось ему быть с нами, разрушило бы наполовину мое счастие. Я пишу теперь ему письмо о том же и прошу тебя, выбрав добрую минуту, передать ему письмо и известить меня о том, как он смотрит на всё это и есть ли надежда на то, чтобы он согласился сократить срок на три месяца».