Ряполовский, Семён Иванович
| князь Семён Иванович Ряполовский (Молодой) | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Отец: | |
| Супруга: |
женат на дочери Ивана Юрьевича Патрикеева |
| Дети: |
бездетен |
Князь Семён Иванович Ряполовский (Молодой) (казнен в январе 1499[1]) — московский воевода и боярин.
Биография
Представитель княжеского рода Ряполовских (Рюриковичи). Единственный сын боярина князя Ивана Ивановича Ряполовского.
Впервые упоминается в источниках Семён Иванович Ряполовский в данной грамоте около 1467—1474 годов[1]. В 1477 году участвовал в походе великого князя московского Ивана III Васильевича на Новгород.
Летом 1482 года «бояром и воеводам» в Нижний Новгород были отправлены «речи» Ивана III. Среди «бояр и воевод» вторым назван некий «князь Семен Иванович», воевода князя Андрея Васильевича Углицкого[1]. Последующие за ним лица (князь Б. Оболенский, князь Ф. Курбский и др.) в это время боярами не были. Возможно, не был им и князь Семен Иванович, которого отождествялют с Семеном Ивановичем Молодым Ряполовским, так как его дядя Семён Хрипун Ряполовский если и был жив в это время, то находился в опале[1].
В 1487 году князь Семен Иванович Ряполовский возглавлял передовой полк в походе русской рати на Казанское ханство[1]. В 1489 году князь С. И. Ряполовский был душеприказчиком А. М. Плещеева[1].
В конце 1491 года князь С. И. Ряполовский по распоряжению великого князя московского Ивана III «поимал» его младшего брата, удельного князя Андрея Васильевича Углицкого[1]. В 1492/1493 и в 1495 годах он сопровождал великого князя. В январе 1494 года во время приёма литовских послов, очевидно, впервые упоминается в источниках с боярским титулом[1].
В марте-апреле 1494 года боярин князь С. И. Ряполовский ездил в Литву принимать присягу Ивану III Васильевичу от Александра, великого князя литовского[1]. Был зятем боярина князя Ивана Юрьевича Патрикеева[1].
В сентябре 1496 года князь С. И. Ряполовский был отправлен с большим войском защищать казанского царя русского ставленника Мухаммед-Амина от шибанида Мамука. В сентябре 1498 года вторично посылался в Казань[1].
В 1497 году князь Семён Ряполовский содействовал открытию заговора против Дмитрия, внука великого князя Ивана (заговор Владимира Гусева). В январе 1499 году Иван III совершил резкий поворот во внутренней политике, репрессировав ближайших сподвижников: Семён Иванович Ряполовский был казнен, а Иван Юрьевич и Василий Иванович Патрикеевы пострижены в монахи. После этого произошла смена наследника престола. Подвергся опале внук Дмитрий и был приближен князь Василий Семёнович Мних Ряполовский, двоюродный брат Семёна Молодого. Причины этого поворота обсуждаются. Возможно Ивану III стало известно о наговоре по делу о заговоре Владимира Гусева, возможно причина в самовольном поведении Ряполовского и Патрикеевых при переговорах с Литвой.
Напишите отзыв о статье "Ряполовский, Семён Иванович"
Примечания
Источники
- Зимин А. А. «Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в.», Москва, «Наука», 1988 г. ISBN 5-02-009407-2
Отрывок, характеризующий Ряполовский, Семён Иванович
– Как похудела, а все таки хороша!Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
