Р-107

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Р-107советская войсковая переносная радиостанция. Собрана на транзисторах и электронных лампах. Принята на вооружение в 1962 году[1].

Работает в диапазонах КВ и УКВ (20—52 МГц), в симплексном режиме с частотной модуляцией. Приёмник — супергетеродин с двойным преобразованием частоты. Передатчик — на основе LC-генератора, мощность — 1 Вт. Согласующее антенное устройство — с ручным приводом[2].

Источник питания — четыре последовательно включённых никель-кадмиевых аккумулятора типа КН14 или два 2КНП-20 (напряжение 4,8 В).

Вес основного блока — 21,5 кг, рабочего комплекта — 39,5 кг.

Модификация Р-107Т отличается тем, что вместо блока запоминания частот оборудована частотомером с цифровой индикацией[3].

Напишите отзыв о статье "Р-107"



Примечания

  1. [www.radioscanner.ru/trx/military/r-107/ Р-107] // radioscanner.ru
  2. [www.cqham.ru/trx/r_107.html Радиостанция «Р-107»] // Технический портал радиолюбителей России
  3. [www.radioscanner.ru/trx/military/r-107t/ Р-107Т] // radioscanner.ru


Отрывок, характеризующий Р-107

Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.