Р-12
Поделись знанием:
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
(перенаправлено с «Р-12У»)
| Р-12 | |
| индекс ГРАУ: 8К63 по классификации НАТО: SS-4 Sandal | |
 | |
| Тип | |
|---|---|
| Статус |
снята с вооружения |
| Разработчик | |
| Главный конструктор |
М. К. Янгель |
| Годы разработки |
Р-12: С 13 августа 1955 |
| Начало испытаний |
Р-12: 22 июня 1957 — 27 декабря 1958 |
| Принятие на вооружение | |
| Производитель |
Завод №586 (Днепропетровск) |
| Годы производства |
1958-1967 |
| Единиц произведено |
2300 |
| Годы эксплуатации |
15 мая 1960 — июнь 1989 |
| Основные эксплуатанты | |
| Модификации |
Р-12У |
|
Основные технические характеристики Максимальная дальность: 2080 км
Масса ГЧ / Забрасываемый вес: 1600 кг Количество и мощность ББ: 1×2,3 Мт Точность (предельное отклонение): 5 км | |
 Изображения на Викискладе | |
Р-12 (индекс ГРАУ — 8К63, по классификации МО США и НАТО — SS-4 Sandal (с англ. — «Сандаловое дерево»)) — советская жидкостная одноступенчатая баллистическая ракета средней дальности (БРСД) наземного базирования.
Головной разработчик — ОКБ-586 под руководством М. К. Янгеля, ведущий конструктор — В. В. Грачев. Принята на вооружение в 1959 году.
В 1964 году на вооружение была принята ракета Р-12У (индекс 8К63У) с шахтным базированием в стартовом комплексе группового старта 8П763 «Двина».
Содержание
- 1 Технические особенности
- 2 Использование
- 3 Р-12У
- 4 Ракета-носитель
- 5 Перечень машин и агрегатов наземного оборудования, входящих в состав ракетного комплекса с ракетой Р-12
- 6 Тактико-технические характеристики
- 7 Сравнительная характеристика
- 8 Развёртывание
- 9 Дислокация
- 10 Сохранившиеся экземпляры
- 11 Литература
- 12 Ссылки
- 13 Примечания
Технические особенности
Ракетный комплекс с БРСД Р-12 был первым комплексом стратегического назначения, использующим хранимые компоненты топлива и полностью автономную систему управления. В состав системы управления впервые были включены устройства нормальной и боковой стабилизации центра масс.
Преемственность как технологической оснастки, так и части оборудования от ракеты Р-5 предопределила такой же диаметр баков — 1652 миллиметра, как у предшественниц (этот размер унаследован ещё от Фау-2/А-4), но четырёхкамерный ЖРД РД-214 (8Д59) разработки В. П. Глушко имел больший диаметр, чем однокамерные РД-101..103, вследствие чего двигательный отсек прикрыт расширяющейся конической юбкой, одновременно являвшейся стабилизатором, обеспечивающим дополнительный запас аэродинамической устойчивости на активном участке траектории. Стабилизирующий аэродинамический момент создавался смещением центра масс ракеты вперед и действием юбки корпуса и аэродинамических стабилизаторов, обеспечивавшим смещение центра давления назад.
Ввиду бо́льшей плотности азотнокислотного окислителя бак для его хранения размещался в передней части корпуса, перед приборным отсеком, и имел промежуточное днище. Сначала расходовался окислитель из нижней половины бака, затем — из верхней, что и обеспечивало смещение центра масс ракеты вперед. Это решение позволило уменьшить аэродинамическую неустойчивость ракеты на атмосферном участке полета, что сократило потери тяги на управление вектором тяги по тангажу и рысканию, осуществлявшееся четырьмя (по одному на каждое сопло камер двигателя) графитовыми газодинамическими рулями. Многокамерная конструкция двигателя обеспечивала управление по крену теми же газодинамическими рулями, созданием управляющего момента разнонаправленным поворотом рулей на противоположных соплах.
Использование
15 мая 1960 года Р-12 встала на боевое дежурство в четырёх полках, дислоцированных в Белоруссии и Латвии. По нормативам, во избежание поражения сразу двух ракет в случае ядерного удара, позиции Р-12 должны были быть разнесены на несколько десятков километров (от 20 до 40)[1].
Одной из дивизий, вооружённых Р-12, была 24-я гвардейская ракетная дивизия созданная на базе первой бригады особого назначения РВГК, которая в годы Второй мировой войны, как 92-й гвардейский Гомельский орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого минометный полк, прошла боевой путь от Сталинграда до Берлина, работала в непосредственном контакте с С. П. Королёвым, принимала участие в испытаниях первой советской ракеты Р-1 на полигоне Капустин Яр.
Три ракетных полка, вооружённых Р-12, вместе с личным составом двух полков Р-14 (сами Р-14 из-за блокады Кубы Соединёнными Штатами доставлены не были), были размещены на Кубе в 1962 году в рамках операции «Анадырь», что вызвало знаменитый Карибский кризис, приведший мир на грань ядерной войны.
Р-12У
В целях повышения стойкости ракеты к поражающим фактором ядерного взрыва было принято решение о разработке модификации Р-12 для шахтной пусковой установки. 2 сентября 1959 года на полигоне Капустин Яр, впервые в мире, ракета стартовала из ШПУ.
Первыми на боевое дежурство с ракетным комплексом с ракетой Р-12У заступил в январе 1963 года (ещё до официального приёма РК на вооружение) 3-й ракетный дивизион 79 рп (г. Плунге),
15 июля 1963 года, одновременно с Р-14У и Р-16У, на вооружение была принята ракета Р-12У (индекс 8К63У) шахтного базирования (РК «Двина»).
Часть ракет 8К63У применялись в комплексах наземного базирования. Учебная ракета имела обозначение 8К63Уч, ракета для проведения тренировок по заправке компонентами ракетного топлива — 8К63Д.
Шахтная ракета отличалась от прототипа отсутствием промежуточного днища в баке окислителя и некоторыми незначительными изменениями конструкции — в шахте нет ветровых нагрузок, что позволило облегчить баки и сухие отсеки ракеты и отказаться от стабилизаторов.
С 1976 года ракеты Р-12 и Р-12У начали сниматься с вооружения и заменяться на подвижные грунтовые комплексы «Пионер». В соответствии с советско-американским договором о РСМД от 7 декабря 1987 года ракеты типа Р-12 подлежали ликвидации. Они были сняты с вооружения в июне 1989 года, и в период по 21 мая 1990 года на базе Лесная[2] в Белоруссии были уничтожены 149 ракет (до этого 65 из них находились на боевом дежурстве, а остальные на арсеналах РВСН).
Ракета-носитель
Работы по проекту использования Р-12 в качестве космической ракеты-носителя для запуска малых ИСЗ военного назначения, начались в 1957 году ещё до выхода её на лётные испытания. К осени 1961 года эти работы вышли на стадию натурных испытаний. В результате были созданы двухступенчатые лёгкие космические носители серии «Космос» с индексами 63С1 и 11К63, в которых Р-12 являлась первой ступенью. Запускались эти носители из модифицированных шахт ракет Р-12У (на полигонах «Капустин Яр» и «Плесецк»).
Всего, в период с 1962 по 1977 год было произведено 165 пусков этих ракет-носителей, в том числе 37 запусков 63С1 и 128 — 11К63), 143 запуска закончились успешным выводом ИСЗ серий «Космос» (с 16 марта 1962 года) и «Интеркосмос» (с 14 октября 1969 года).
Кроме того, Р-12 использовалась в интересах отработки конструкций ракетопланов и космопланов разрабатывавшихся в конце 1950-х — начале 1960-х годов ОКБ-52 В. Н. Челомея (сейчас НПО машиностроения). Так, в 1961—1963 годах с помощью Р-12 было выполнено 12 суборбитальных пусков масштабных моделей ракетопланов МП-1 и М-12 для испытаний конструкций маневрирующих спутников разведки и инспекции космических объектов противника, представлявших собой конические гиперзвуковые аппараты имеющие аэродинамические поверхности управления (на атмосферном участке спуска)[3][4].
Перечень машин и агрегатов наземного оборудования, входящих в состав ракетного комплекса с ракетой Р-12
| Условное обозначение | Наименование |
|---|---|
| 8У217 | — пусковой стол |
| 8У210 | — установщик |
| 8Т115 | — транспортировочная тележка |
| 8Т318 | — стыковочная машина |
| 8Т25 (8Т26) | — кран для перегрузки ракет |
| 8Г112 | — заправщик горючего |
| 8Г113 | — заправщик окислителя |
| 8Г131 | — цистерна окислителя |
| 8Г210 | — подогреватель-заправщик пероксида водорода |
| 8Т325 | — автомобиль ЗИП двигательного отделения |
| 8ТЗЗО | — автомобиль ЗИП стартового отделения |
| 8Т116 | — автовышка |
| 8Ш14 | — комплект приборов наведения |
| 8ГЗЗ | — передвижная компрессорная станция |
| 8Г11 | — автоцистерна для пероксида водорода |
| 8Г27 | — подогреватель воздуха |
| 8Т311 | — обмывочно-нейтрализационная машина |
| 8Ш31 | — фотоэлектронный индикатор влажности ДДН-1 |
| 8Ю12 | — палатка технической позиции |
| 8Н112 | — машина автономных испытаний |
| 8Н113 | — машина горизонтальных испытаний |
| 8Н213 | — машина подготовки |
| 8Н214 | — электропреобразовательный агрегат |
| 8Н221 | — машина № 1 с кабелями |
| 8Н222 | — машина № 2 с кабелями |
| 8Н217 | — машина обогрева ГЧ |
| 8Н218 | — машина с кабелями тех.позиции |
| 8Т310 | — машина с принадлежностями тех.позиции |
| 8Т348 | — машина ЗИП электроогневого отделения |
| ЭСД-20-ВС/400 | — дизельная электростанция мощностью 20 кВт |
| ЭСД-50-ВС/400 | — дизельная электростанция мощностью 50 кВт |
Тактико-технические характеристики
- Горючее: ТМ-185 (смесь углеводородов, близкая к скипидару).
- Рабочая жидкость: продукт 030 (80 % пероксид водорода).
- Окислитель: АК-27И
- Пусковое горючее — ТГ-02
- Диаметр корпуса: 1652 мм, по стабилизаторам 2652 мм
- Длина (с ГЧ): 22768 мм[5]
- Стартовая масса ракеты: 41920 кг
- Дальность стрельбы: 2080 км
- Забрасываемый вес: 1400—1600 кг
- Головная часть: термоядерная, моноблочная
- Мощность ГЧ: 1 Мт или 2,3 Мт
Сравнительная характеристика
 Общие сведения и основные тактико-технические характеристики советских баллистических ракет первого поколения
| |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Наименование ракеты | Р-1 | Р-2 | Р-5М | Р-11М | Р-7А | Р-9А | Р-12 и Р-12У | Р-14 и Р-14У | Р-16У |
| Конструкторское бюро | ОКБ-1 | КБ «Южное» | |||||||
| Генеральный конструктор | С.П. Королёв | С.П. Королёв, М.К. Янгель | С.П. Королёв | М.К. Янгель | |||||
| Организация-разработчик ЯБП и главный конструктор | КБ-11, Ю.Б. Харитон | КБ-11, С.Г. Кочарянц | |||||||
| Организация-разработчик заряда и главный конструктор | КБ-11, Ю.Б. Харитон | КБ-11, Е.А. Негин | |||||||
| Начало разработки | 10.03.1947 | 14.04.1948 | 10.04.1954 | 13.02.1953 | 02.07.1958 | 13.05.1959 | 13.08.1955 | 02.07.1958 | 30.05.1960 |
| Начало испытаний | 10.10.1948 | 25.09.1949 | 20.01.1955 | 30.12.1955 | 24.12.1959 | 09.04.1961 | 22.06.1957 | 06.06.1960 | 10.10.1961 |
| Дата принятия на вооружение | 28.11.1950 | 27.11.1951 | 21.06.1956 | 1.04.1958 | 12.09.1960 | 21.07.1965 | 04.03.1959–09.01.1964 | 24.04.1961–09.01.1964 | 15.07.1963 |
| Год постановки на боевое дежурство первого комплекса | не ставились | 10.05.1959 | переданы в СВ в 1958 | 01.01.1960 | 14.12.1964 | 15.05.1960 | 01.01.1962 | 05.02.1963 | |
| Максимальное количество ракет, стоявших на вооружении | 36 | 6 | 29 | 572 | 101 | 202 | |||
| Год снятия с боевого дежурства последнего комплекса | 1966 | 1968 | 1976 | 1989 | 1983 | 1977 | |||
| Максимальная дальность, км | 270 | 600 | 1200 | 170 | 9500 | 12500 | 2080 | 4500 | 11000–13000 |
| Стартовая масса, т | 13,4 | 20,4 | 29,1 | 5,4 | 276 | 80,4 | 47,1 | 86,3 | 146,6 |
| Масса полезной нагрузки, кг | 1000 | 1500 | 1350 | 600 | 3700 | 1650–2095 | 1630 | 2100 | 1475–2175 |
| Длина ракеты, м | 14,6 | 17,7 | 20,75 | 10,5 | 31,4 | 24,3 | 22,1 | 24,4 | 34,3 |
| Максимальный диаметр, м | 1,65 | 1,65 | 1,65 | 0,88 | 11,2 | 2,68 | 1,65 | 2,4 | 3,0 |
| Тип головной части | неядерная, неотделяемая | моноблочная, неядерная, отделяемая | моноблочная, ядерная | ||||||
| Количество и мощность боевых блоков, Мт | 1×0,3 | 1×5 | 1×5 | 1×2,3 | 1×2,3 | 1×5 | |||
| Стоимость серийного выстрела, тыс. руб. | 3040 | 5140 | |||||||
| Источник информации : Оружие ракетно-ядерного удара. / Под ред. Ю. А. Яшина. — М.: Издательство МГТУ им. Н. Э. Баумана, 2009. — С.23–24 — 492 с. — Тираж 1 тыс. экз. — ISBN 978-5-7038-3250-9. | |||||||||
Развёртывание
| Развитие группировки Р-12 и Р-12У. Количество ПУ на боевом дежурстве[6] | ||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1960 | 1961 | 1962 | 1963 | 1964 | 1965 | 1966 | 1967 | 1968 | 1969 | 1970 | 1971 | 1972 | 1973 | 1974 | 1975 | 1976 | 1977 | 1978 | 1979 | 1980 | 1981 | 1982 | 1983 | 1984 | 1985 | |
| Р-12 | 172 | 373 | 458 | 564 | 568 | 572 | 572 | 572 | 556 | 532 | 504 | 480 | 480 | 480 | 480 | 480 | 456 | 448 | 404 | 372 | 316 | 264 | 224 | 112 | 112 | 112 |
| Всего БРСД | 208 | 426 | 522 | 654 | 636 | 693 | 677 | 673 | 656 | 628 | 593 | 567 | 567 | 567 | 567 | 567 | 561 | 578 | 576 | 573 | 567 | 586 | 591 | 490 | 508 | 517 |
| % от РКСН | ||||||||||||||||||||||||||
Дислокация
- [wikimapia.org/19893949/lt/Plok%C5%A1tin%C4%97s-karin%C4%97-baz%C4%97 Ракетная база Плокштине, Литва] [www.gradremstroy.ru/news/sovetskaya-raketnaya-baza-v-plokshhyaj-ploksciai-latviya.html]
- [wikimapia.org/15417084/ru/%D0%A8%D0%9F%D0%A3-%D1%80%D0%B0%D0%BA%D0%B5%D1%82-%D1%81%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%BD%D0%B5%D0%B9-%D0%B4%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8-%D0%A0-12%D0%A3-%C2%AB%D0%94%D0%B2%D0%B8%D0%BD%D0%B0%C2%BB ШПУ «Двина» в Поставах, Беларусь]
43-я ракетная армия
В Винницкой ракетной армии (далее РА) на конец 1965 года имелось 216 ПУ Р-12 (в том числе 48 ШПУ)[7]:
- 19-я ракетная дивизия (до 1964 — г. Гайсин, Винницкой области, с 1964 — пос. Раково, г. Хмельницкий), с Р-12 на БД с 1961 по 1971 год, максимально, на конец 1965 года имелось 32 ПУ Р-12 (в том числе 8 ШПУ)
- 429-й ракетный полк — (в/ч 54145, с 1960 — г. Тульчин, Винницкой области, с 1961 — г. Староконстантинов, Хмельницкой области) — 12 ПУ (в том числе 4 ШПУ), на БД с Р-12 с 1961 по 1968 год, на юго-западном стратегическом направлении
- ?-й ракетный дивизион (рдн) — 4 наземных ПУ Р-12 (49°20′45″ с. ш. 27°26′35″ в. д. / 49.34583° с. ш. 27.44306° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=49.34583&mlon=27.44306&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с 31 декабря 1961 года по 1968 год[8]
- ?-й рдн — 4 наземных ПУ Р-12 (49°26′23″ с. ш. 27°28′59″ в. д. / 49.43972° с. ш. 27.48306° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=49.43972&mlon=27.48306&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с 1 января 1961 года по 1968 год[8]
- ?-й рдн (с 1968 по 1971, как 2-й отдельный ракетный дивизион непосредственно в составе 43 РА) — 4 ШПУ Р-12У (49°24′46″ с. ш. 27°08′49″ в. д. / 49.41278° с. ш. 27.14694° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=49.41278&mlon=27.14694&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с 1963 года по 1971 год[8]
- 430-й Свирский орденов Красного знамени и Богдана Хмельницкого 2-й степени ракетный полк — (в/ч 54266, г. Ярмолинцы, Хмельницкой области) — 8 наземных ПУ, с 1961 по 1969 год
- 1-й ракетный дивизион (рдн) — 4 наземных ПУ Р-12 (48°51′18″ с. ш. 26°42′43″ в. д. / 48.85500° с. ш. 26.71194° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=48.85500&mlon=26.71194&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с конца 1961 года по 1969 год[9]
- 2-й рдн — 4 наземных ПУ Р-12 (48°55′20″ с. ш. 26°59′09″ в. д. / 48.92222° с. ш. 26.98583° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=48.92222&mlon=26.98583&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с конца 1961 года по 1969 год[9]
- 431-й гвардейский Киевско-Ровенский ордена Ленина Краснознаменный орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого ракетный полк — (в/ч 44023, г. Бердичев, Житомирской области) — 12 наземных ПУ, с 1961 по 1984 год, с 1962 года в составе 50 рд (с 1965 в г. Высокая Печь)
- 1-й ракетный дивизион (рдн) — 4 наземных ПУ Р-12 (50°04′45″ с. ш. 28°15′55″ в. д. / 50.07917° с. ш. 28.26528° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.07917&mlon=28.26528&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с 1961 по 1984 год[10]
- 2-й рдн — 4 наземных ПУ Р-12 (50°10′02″ с. ш. 28°16′21″ в. д. / 50.16722° с. ш. 28.27250° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.16722&mlon=28.27250&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с 1962 по 1984 год[10]
- 3-й рдн — 4 наземных ПУ Р-12 (50°05′42″ с. ш. 28°22′05″ в. д. / 50.09500° с. ш. 28.36806° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.09500&mlon=28.36806&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с 1963 по 1984 год[10]
- 60-й ракетный полк (с 1972, как 60-й отдельный ракетный полк непосредственно в составе 43 РА) — (в/ч 89505, с. Пултовцы, Винницкой области) — 12 ПУ (в том числе 4 ШПУ), с 1962 по 1984 год
- 1-й ракетный дивизион (рдн) — 4 наземных ПУ Р-12 (49°08′59″ с. ш. 28°11′55″ в. д. / 49.14972° с. ш. 28.19861° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=49.14972&mlon=28.19861&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с февраля 1962 по 1984 год[11]
- 2-й рдн — 4 наземных ПУ Р-12 (49°10′15″ с. ш. 28°04′54″ в. д. / 49.17083° с. ш. 28.08167° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=49.17083&mlon=28.08167&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с февраля 1963 по 1984 год[11]
- 3-й рдн — 4 ШПУ Р-12У (49°17′17″ с. ш. 28°20′19″ в. д. / 49.28806° с. ш. 28.33861° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=49.28806&mlon=28.33861&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с марта 1963 по 1984 год[11]
- 429-й ракетный полк — (в/ч 54145, с 1960 — г. Тульчин, Винницкой области, с 1961 — г. Староконстантинов, Хмельницкой области) — 12 ПУ (в том числе 4 ШПУ), на БД с Р-12 с 1961 по 1968 год, на юго-западном стратегическом направлении
- 35-я ракетная дивизия (с 1960 — г. Прохладный, с 1961 — г. Орджоникидзе, с 1967 по 1982 — с. Октябрьское Северо-Осетинской АССР), с 1961 по 1980 год
- 178-й ракетный полк — (в/ч 23467, г. Орджоникидзе) — 12 ПУ (в том числе 4 ШПУ), с 1962 по 1980 год
- 1-й рдн — 4 наземных ПУ Р-12 (43°08′22″ с. ш. 44°54′50″ в. д. / 43.13944° с. ш. 44.91389° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=43.13944&mlon=44.91389&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с 18 апреля 1961 по 1980 год[12]
- 2-й рдн — 4 наземных ПУ Р-12 (43°11′36″ с. ш. 44°57′45″ в. д. / 43.19333° с. ш. 44.96250° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=43.19333&mlon=44.96250&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с 1962 по 1980 год[12]
- 3-й рдн — 4 ШПУ Р-12У (43°09′43″ с. ш. 45°11′15″ в. д. / 43.16194° с. ш. 45.18750° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=43.16194&mlon=45.18750&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с марта 1963 по 1980 год[12]
- 479-й Померанский орденов Кутузова и Богдана Хмельницкого ракетный полк — (в/ч 33916, г. Майкоп) — 8-12 ПУ (в том числе 4 ШПУ), с 1962 по 1981 год
- 1-й рдн — 4 наземных ПУ Р-12 (44°31′40″ с. ш. 40°00′44″ в. д. / 44.52778° с. ш. 40.01222° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=44.52778&mlon=40.01222&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с 12 июня 1962 по 20 июля 1981 год[13]
- 2-й рдн — 4 наземных ПУ Р-12, на БД с конца 1962 по середину 1965 года (передислоцирован из г. Добеле, Латвийской ССР после участия в операции «Анадырь»)
- 3-й рдн — 4 ШПУ Р-12У (44°25′42″ с. ш. 39°43′57″ в. д. / 44.42833° с. ш. 39.73250° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=44.42833&mlon=39.73250&zoom=14 (O)] (Я)), на БД с 1962 по 1980 год[13]
- 178-й ракетный полк — (в/ч 23467, г. Орджоникидзе) — 12 ПУ (в том числе 4 ШПУ), с 1962 по 1980 год
- 37-я гвардейская ракетная дивизия (г. Луцк), с Р-12 на БД с 1959 по 1984 год
- 103-й ракетный полк — (в\ч 32155, г. Червоноград) — 12 ПУ (в том числе 4 ШПУ), на БД с 1961 по 1982 год
- 351-й ракетный полк — (в\ч 42683, г. Броды) — 12 ПУ (в том числе 4 ШПУ), на БД с 1961 по 1982 год
- 577-й ракетный полк — (в\ч 32187, г. Луцк) — 12 наземных ПУ, на БД с 1961 по 1980 год
- 576-й ракетный полк — (в\ч 43180, г. Луцк) — 12 ПУ (в том числе 4 ШПУ), на БД с 1961 по 1980 год
- 615-й гвардейский ракетный полк — (в\ч 43178, г. Славута) — 8 наземных ПУ, на БД с 1961 по 1984 год
Сохранившиеся экземпляры
Одно из изделий было выставлено на полигоне одной из площадок г .Капустин-Яр (ныне Знаменск) В 1978 году. На данный момент о судьбе этого изделия, местонахождение го не известно.
- Ракета 8К63 представлена в филиале Центрального музея РВСН в Учебном центре Военной академии РВСН им. Петра Великого в Балабанове Калужской области[14].
- Одна из ракет установлена, как памятник «ХХХ лет РВСН» на территории пгт. Власиха, Московской обл — месте расположения штаба и центрального командного пункта РВСН.
- Одна из ракет установлена, как памятник «разрядке» в Северном микрорайоне г. Барановичи, Беларусь
- Экземпляр Р-12 выставлен в историческом комплексе Ла-Кабанья в кубинской столице Гаване.
- Экземпляр Р-12 выставлен в Музее космонавтики имени Королева в г. Житомире, Украина
- Экземпляр Р-12 выставлен в Мемориальном комплексе «Музей истории Украины во Второй мировой войне» в г. Киев
- Экземпляр Р-12 выставлена на территории ГП «ПО Южный машиностроительный завод им. А. М. Макарова» г. Днепропетровск на площади перед зданием КБ «Южное».
- Усеченный экземпляр Р-12 (вырезанная-усеченная средняя часть) выставлена на территории музея РВСН возле города Первомайск Николаевской области.
- Экземпляр Р-12 выставлен в Государственном музее истории космонавтики имени К. Э. Циолковкого в г. Калуга.
- Экземпляр Р-12 выставлен в Белоруссии на «Линии Сталина».
Напишите отзыв о статье "Р-12"
Литература
- Афанасьев И. Б. Р-12. Сандаловое дерево. — М.: ЭксПринт НВ, 1997. — 110 с. — (Белая серия). — 900 экз.
- Дороговоз И. Г. Ракетные войска СССР. — Минск: Харвест, 2007. — 336 с. — ISBN 978-985-13-9751-4.
- Воскресенский С. Первенец Янгеля // Техника и вооружение. — 2012. — № 12. — С. 20-26, 30-38. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1682-7597&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1682-7597].
- Сухина Г. А., Ивкин В. И., Дюрягин М. Г. Ракетный щит Отечества / Под общ. ред. В. Н. Яковлева. — М.: ЦИПК РВСН, 1999. — 254 с.
- Стратегические ракетные комплексы наземного базирования. — М.: «Военный Парад», 2007. — 248 с. — ISBN 5-902975-12-3.
- 29-я Гвардейская ракетная Витебская ордена Ленина Краснознаменная дивизия / сост. В.А. Гуров, Г.Ф. Дубровин, В.И. Есин, В.П. Козлов, Е.И. Пароль. В.А. Рылов; под общ. ред. кандидата военных наук, профессора, академика Академии военных наук РФ, члена-корреспондента Российской академии ракетных и артиллерийских наук, заслуженного работника высшей школы Российской Федерации полковника в отставке Н. К. Монахова. — Москва: ЦИПК РВСН, 2008. — 236 с.
Ссылки
- [rvsn.ruzhany.info/SS_4.html#001 Ракетный комплекс Р-12 (8К63, SS-4, Sandal)] Сайт «Ружаны „Стратегические“»
- [rbase.new-factoria.ru/missile/wobb/r12/r12.shtml Баллистическая ракета средней дальности Р-12/Р-12У (8К63/8К63У)] ИС «Ракетная техника» БГТУ
Примечания
- ↑ Военный парад, № 6(96) 2009
- ↑ [rocketpolk44.narod.ru/yas/baza.htm 2333-я ТРБ (база «Лесная») в/ч 42345] (рус.). Сайт "44 ракетный полк, в/ч 89503". Проверено 23 марта 2013. [www.webcitation.org/6FdEkmiZ1 Архивировано из первоисточника 4 апреля 2013].
- ↑ [rocketpolk44.narod.ru/kosmos/mks.htm Многоразовые космические системы] (рус.). Сайт 44-го ракетного полка. Проверено 16 октября 2012. [www.webcitation.org/6Bd2xM769 Архивировано из первоисточника 23 октября 2012].
- ↑ Макаров Олег. [www.popmech.ru/article/3789-raketoplanyi-dlya-nauki-i-srazheniy/ Ракетопланы для науки и сражений: советский орбитальный истребитель] (рус.). Оф. сайт журнала "Популярная механика" (сентябрь 2008). Проверено 16 октября 2012. [www.webcitation.org/6Bd2zgtQl Архивировано из первоисточника 23 октября 2012].
- ↑ [ruzhany.narod.ru/rvsn/fadeev.html Фадеев Сергей. 5БАТ, 403РП, 31РД, 50РА (1969—1971)]
- ↑ Сухина, Ивкин, Дюрягин, 1999, с. 68,80,85.
- ↑ [rvsn.com.ua/history.html История Ракетных войск стратегического назначения] (рус.). Сайт Музея Ракетных войск стратегического назначения, Украина. Проверено 3 июня 2011. [www.webcitation.org/65o3IpOcp Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
- ↑ 1 2 3 [www.ww2.dk/new/rvsn/429mr.htm 429th Missile Regiment] (англ.). Soviet Armed Forces 1945-1991. Проверено 24 марта 2013. [www.webcitation.org/6FdEnL4ki Архивировано из первоисточника 4 апреля 2013].
- ↑ 1 2 [www.ww2.dk/new/rvsn/430mr.htm 430th Missile Regiment] (англ.). Soviet Armed Forces 1945-1991. Проверено 24 марта 2013. [www.webcitation.org/6FdEnqObR Архивировано из первоисточника 4 апреля 2013].
- ↑ 1 2 3 [www.ww2.dk/new/rvsn/431gvmr.htm 431st Guards Kievsko-Rovenskiy order of Lenin Red Banner orders of Suvorov, Kutuzov and Bogdan Khmelnitskiy Missile Regiment] (англ.). Soviet Armed Forces 1945-1991. Проверено 24 марта 2013. [www.webcitation.org/6FdEoJuf0 Архивировано из первоисточника 4 апреля 2013].
- ↑ 1 2 3 [www.ww2.dk/new/rvsn/60mr.htm 60th Missile Regiment] (англ.). Soviet Armed Forces 1945-1991. Проверено 24 марта 2013. [www.webcitation.org/6FdEoo2fl Архивировано из первоисточника 4 апреля 2013].
- ↑ 1 2 3 [www.ww2.dk/new/rvsn/178gvmr.htm 178th Guards Missile Regiment] (англ.). Soviet Armed Forces 1945-1991. Проверено 24 марта 2013. [www.webcitation.org/6FdEpKWnb Архивировано из первоисточника 4 апреля 2013].
- ↑ 1 2 [www.ww2.dk/new/rvsn/479gvmr.htm 479th Guards Pomeranskiy Red Banner orders of Kutuzov and Bogdan Khmelnitskiy Missile Regiment] (англ.). Soviet Armed Forces 1945-1991. Проверено 24 марта 2013. [www.webcitation.org/6FdEpqZ7T Архивировано из первоисточника 4 апреля 2013].
- ↑ Музей Ракетных войск стратегического назначения Министерство обороны
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Р-12
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
