Р-39 (танк)

Р-39 или Объект 101 в заводском цеху
Р-39 в 1949 году
Классификация	Плавающий танк
Компоновочная схема	классическая
Экипаж, чел.	неизвестно
История
Годы производства	1949
Годы эксплуатации	не эксплуатировался
Количество выпущенных, шт.	2
Вооружение
Калибр и марка пушки	76,2-мм
Подвижность
Тип двигателя	Тип:</td> дизельный</td></tr>
Мощность двигателя, л. с.	300
Скорость по шоссе, км/ч	50 (проектные)
Скорость по пересечённой местности, км/ч	7 (на плаву)
Преодолеваемый брод, м	плавает

Р-39 — советский плавающий танк, лёгкий по массе. Начал разрабатываться 1947 году. Был выпущен в двух образцах, которые слегка отличались друг от друга. По результатам испытаний, проведённых в мае 1949 года, был признан не соответствующим необходимым характеристикам и как проект — закрыт.

Предыстория

После Второй мировой войны СССР остро нуждался в лёгком плавающем танке. Армии был необходим многоцелевой лёгкий танк, которому было бы по силам выполнять самые разные задачи — разведка, форсирование водных преград с возможностью захвата стратегических объектов в тылу противника, охрана, морской десант и т. п. Для выполнения поставленных задач такой танк должен был обладать амфибийностью (плавучестью).

Изначально было предложение создать танк массой 10-12 тонн, вооружённого спаренной установкой из 76,2-мм танковой пушки и 7,62-мм пулемёта СГ-43 установленных во вращающейся башне, иметь противопульную броню (выдерживать бронебойные пули 12,7-мм пулемёта «Браунинг M2») и оснащаться дизелем мощностью 110 кВт (150 л.с.). Именно такую машину предложило предприятие «Красное Сормово» в начале 1947 года, но в высших кругах это предложение поддержки не получило. В то время ещё не до конца понимали — целесообразна ли вообще подобная техника. Кто-то считал, что лёгкие плавающие танки вовсе не нужны, так как лёгкий танк не сможет обеспечить необходимую огневую мощь, а средний плавающий танк — при всём желании не сможет соответствовать нормам плавучести. Кроме того, в то время уже существовала возможность оснащения любого тяжёлого и среднего танка индивидуальными средствами преодоления водных преград. В 1947 году поступило предложение о создании как лёгких, так и средних плавающих танков, при этом ТТХ среднего плавающего танка должны были быть не ниже, чем у Т-34-85.

Определённую роль в создании лёгкого танка сыграла авиация. Маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров поднял вопрос десантирования бронетехники. В то время военно-транспортные самолёты не могли осуществлять переброску не только тяжёлых, но и средних танков. Кроме того, при возможности проведения военных действий на Ближнем и Дальнем Востоке возникала проблема проезда мостов. Ведь там грузоподъёмность на государственных шоссейных дорогах ограничивалась 12 тоннами, а на остальных только 3 тоннами. Железнодорожная сеть там была развита крайне слабо, ввиду чего будет просто необходимо преодолевать большие расстояния своим ходом. Ротмистров ратовал за создание лёгкого танка весом до 12 тонн. Такой танк был создан. Он имел массу в 4,5 тонны, вооружение в виде 45-мм пушки с 7,62 пулемётом и броню толщиной 10 мм. Ввиду недостаточной огневой мощи дальнейшего развития проект не получил, однако дал толчок к развитию других лёгких танков.

Создание

В 1947 году начали разрабатывать лёгкий плавающий танк, получивший неофициальное название ПТ-20, и плавающий БТР на его базе. Боевую массу ограничили 20 т, а вот огневую мощь задали на уровне среднего танка Т-34-85. Разработанные характеристики направили на завод «Красное Сормово». На экспериментальный экземпляр собирались установить 85-мм танковую пушку и дизель ДОГ-400 мощностью 294 кВт (400 л.с.) с горизонтальным оппозитным расположением цилиндров. Скорость по шоссе задали на уровне 50 км/ч, на плаву — 12-15 км/ч. Бронирование должно выдерживать бронебойные пули калибра 14,5 мм. Улучшать плавучесть собирались за счёт специальных поплавков, сделанных из алюминиевого сплава, заполненного лёгким наполнителем. Их предполагалось навешивать снаружи. Это было очень странное решение, так как планировалось, что к месту переправы, поплавки будут везти за танками, грузовые машины высокой проходимости. Кроме того, сама установка поплавков была сопровождена большими трудностями, а в условиях боя, под обстрелом, авианалётом, или при необходимости молниеносного броска, становилась невозможной. Понимая это, в Министерстве транспортного машиностроения СССР было принято решение отказаться от навесных поплавков.

Это сильно изменило технические характеристики танка. Теперь ему предстояло держаться на воде, только за счёт собственной плавучести. Кроме того двигатель в 400 л.с. сделать вовремя не удалось и пришлось ограничиться в 300 л.с, в виду этого, его массу сократили с 20 до 15 тонн, пушку с 85 до 76,2 мм. При этом все скоростные характеристики почему то оставили прежними. Требовалось 50 км/ч на шоссе и 12 — 15 км/ч на воде. В 1948 году были готовы эскизы, которые были одобрены. Предполагалось к 1949 году изготовить 2 опытных образца танка и БТР. Они получили заводские названия «Объект 101» и «Объект 102» соответственно. В технической литературе они известны как, плавающий танк Р-39 и плавающий БТР Р-40. К маю 1949 года они были готовы.

Испытания

Первые испытания показали что танк, не только не способен выполнять боевые задачи, но и не может даже нормально плыть. Развесовку машины рассчитали не правильно, из за чего танк сильно нырял кормой. Но если эту проблему хоть как-то решили, временно установив на корме те самые съёмные поплавки, а спереди наварили листы стали, то недостаточную поперечную устойчивость, и низкий запас плавучести исправить было нельзя. Кроме того скорость на воде была далека от расчётной. Если создатели рассчитывали на 15 км/ч, то она составляла всего лишь 7. При этом нужно было преодолевать и реки. Там бы скорость, из за течения могла стать совсем низкой, а то и отрицательной. Привлекли судостроителей. Те сказали, что необходимо увеличить диаметр гребных винтов до 600 мм. Но такие винты просто не поместились бы в тоннелях днища танка. Тогда их решили сделать складными и вынести наружу. На воде опускать, а на суше поднимать. Но такая компоновка потребовала дополнительной защиты гребных винтов.

Через месяц собрали второй образец. Его улучшили оснастив гребными винтами вне корпуса, а также сместили ось вращения башни на 240 мм в сторону носовой части для уменьшения дифферента. Но испытания показали, что танк стал только хуже. Максимальная скорость на плаву не увеличилась а осталась прежней, зато движение машины на суше, из за выноса винтов, оказалось сильно затруднено. Кроме того, из-за большого расстояния между первыми и вторыми опорными катками, гусеницу постоянно сбрасывало.

В итоге образцы танка Р-39 были признаны не соответствующими заданным характеристикам, а проект свёрнут. Было предложение испытывать образцы с дальнейшей доработкой, и провести ещё одно испытание через год, но такое предложение было отклонено.

Литература

• М. Н. Свирин. Стальной кулак Сталина. История советского танка 1943—1955. — Москва: Яуза; Эксмо, 2006. — 416 с. — 7000 экз. — ISBN 5-69914-628-8.

Отрывок, характеризующий Р-39 (танк)

Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.