Р-9А
Поделись знанием:
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!
В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»
Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
| Р-9А | |
| |
| Ракета Р-9 у Центрального музея Вооруженных Сил | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Страна |  СССР
|
| Индекс | 8К75 |
| Классификация НАТО | SS-8 Sasin |
| Назначение | МБР |
| Разработчик | ОКБ-1 |
| Основные характеристики | |
| Количество ступеней | 2 |
| Длина | 24,19 м |
| Диаметр | 2,68 м |
| Стартовая масса | 80.4 т |
| Забрасываемый вес | 1700 — 2200 кг |
| Вид топлива | жидкое, керосин/жидкий кислород |
| Максимальная дальность | 12 500 — 16 000 км |
| Точность, КВО | 5 км (предельное отклонение) |
| Тип головной части | моноблочная |
| Количество боевых блоков | 1 |
| Мощность заряда | 1,65 / 2,3 / 5 Мт |
| Система управления | инерциальная |
| Способ базирования | шахтный |
| История запусков | |
| Состояние | снята с вооружения |
| Места запуска | Байконур |
| Принята на вооружение | 12 июля 1965 (21 июля) |
| Первый запуск | 09.04.1961 |
| Снята с вооружения | 1976 |
| Первая ступень | |
| Маршевый двигатель | 8Д716 (РД-111) |
| Тяга | 141,24 / 162,73 т |
| Удельный импульс | 227,4 / 311,4 |
| Время работы | 105 с |
| Вторая ступень | |
| Маршевый двигатель | 11Д55 (РД-461, РО-9) |
| Тяга | 30,5 + 0,5 т |
| Удельный импульс | 330 |
| Время работы | 159 с |
Р-9А (Индекс ГРАУ — 8К75, по классификации МО США и НАТО — SS-8 Sasin) — советская двухступенчатая, жидкостная (на низкокипящем окислителе) межконтинентальная баллистическая ракета наземного и шахтного базирования с моноблочной головной частью, разработанная в ОКБ-1 С. П. Королёва. Система управления разработана харьковским НПО «Электроприбор». Р-9А относится к ракетам первого поколения. Находилась на вооружении частей РВСН ВС СССР дислоцировавшихся в Омске, Тюмени, Козельске, Плесецке и Байконуре с 1964 по 1976 год.
Содержание
История
Р-9А имела меньшую массу и размеры, по сравнению с Р-7, но гораздо лучшие эксплуатационные свойства. На ней впервые в отечественной практике ракетостроения был применён переохлаждённый жидкий кислород, что позволило уменьшить время заправки до 20 минут, и сделало её, по основным ТТХ, конкурентоспособной с ракетами на долгохранимых компонентах топлива, таких, как Р-16, главным конструктором которой был М. К. Янгель. Преимуществом Р-9А была почти вдвое меньшая стартовая масса, так как жидкий кислород позволял получить более высокие характеристики, чем азотнокислые окислители.
12 июля 1965 года было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 553—211 «О принятии на вооружение Советской Армии ракеты Р-9А»[1] (по другим данным, это произошло 21 июля[2]), было развёрнуто около 30 ракет такого типа. Несмотря на это, стало ясно, что для использования в МБР жидкий кислород не годится. Тем не менее, вторая ступень Р-9А была с небольшими переделками использована в качестве третьей ступени космических носителей на базе Р-7 (Молния, Восход, Союз). Использование переохлаждённого жидкого кислорода, имеющего более высокую плотность, также стало повсеместным в космической технике.
Позднее, была совершена попытка на базе Р-9А создать «глобальную ракету» ГР-1 (8К713), выводящую боезаряд не на баллистическую траекторию, а на низкую околоземную орбиту, с которой боезаряд сводился бы тормозным импульсом, и получить таким образом неограниченную дальность и возможность захода боеголовок на цель с любого направления. Было изготовлено два макета ГР-1, но её лётные испытания не начинались. Немного позднее эта идея была реализована в системе частично-орбитального бомбометания с ракетой Р-36орб, созданной в ОКБ-586 на базе МБР Р-36.
Испытания
Строительство наземной стартовой позиции начато в 1960 году на площадке 51 (45°55′26″ с. ш. 63°20′27″ в. д. / 45.923875° с. ш. 63.34095° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=45.923875&mlon=63.34095&zoom=14 (O)] (Я) — пусковая установка № 5 в 400 метрах от стартовой позиции СП-1 ракеты Р-7), в качестве технической позиции должен был использоваться МИК-2 расположенный там же. Однопунктный РУП системы управления дальностью и боковым движением центра масс с антенной под сферическим обтекателем построен на площадке 52 в километре от стартовой позиции.
Для ведения испытаний Р-9 на строящейся на площадке 75 НИИП-5 наземной стартовой позиции «Десна-Н» в апреле 1961 года на полигон была переведена в/ч 54112.
| Перечень пусков по которым имеются данные | |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| № пуска | Дата и время | Ракета | Место пуска | Цель | Подразделение | Результат | Примечание |
| ЛКИ Р-9 | |||||||
| 1 | 9 апреля 1961 12:16 | 8К75 №Е10308 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | аварийный | На 153 секунде полёта резкий спад режима работы ЖРД блока «Б», на 258,53 секунде ДУ была выключена по сигналу реле давления ОКТ, на 263,64 секунде — отделение ГЧ. Вторая ступень и ГЧ упали в 3745 километрах от стартовой позиции. |
| 2 | 21 апреля 1961 5:26:14,6 | 8К75 №Е10309 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | успешный | Промах составил: 300 м недолёт, 640 м вправо. |
| 3 | 25 апреля 1961 5:26 | 8К75 №Е15001-02Т | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | аварийный | Прогар огневой стенки 2-й камеры сгорания, на 1,65 секунде — потеря устойчивости, на 3,85 секунде произошёл резкий спад режима работы ДУ. МБР упала рядом со стартовой позицией, повредив подземные сооружения старта и находящиеся в них оборудование и коммуникации |
| 4 | 29 мая 1961 4:44:23 | 8К75 №Е10310 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | аварийный | Из-за ненормальной работы ЖРД второй ступени в конце АУТ недолёт составил 35,17 км, отклонение влево — 13,15 км. |
| 5 | 2 июня 1961 8:12:14,5 | 8К75 №Е15001-01Т | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | аварийный | На 29,8 секунде полёта — отказ ДУ 1-й ступени. Ракета упала в 6,3 км от старта. |
| 6 | 25 июля 1961 | 8К75 №Е10312 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | успешный | |
| 7 | 30 июля 1961 | 8К75 №Е15001-25 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | успешный | |
| 8 | 3 августа 1961 | 8К75 №Е10313 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | аварийный | На 0,3 секунде полёта произошёл взрыв, предположительно из-за высокочастотных пульсаций в камере сгорания при запуске ДУ 1-й ступени. Стартовая позиция была выведена из строя. |
| 9 | 10 сентября 1961 | 8К75 №Е10311 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | аварийный | На 26,3 секунде произошёл отказ системы питания ДУ 1-й ступени. Ракета упала в 4 км от старта. |
| 10 | 19 сентября 1961 | 8К75 №Е10314 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | аварийный | Преждевременное выключение ДУ 2-й ступени из-за выкручивания регулировочного болта ПРМ. Недолёт ГЧ — 930 км. |
| 11 | 26 сентября 1961 | 8К75 №Е10315 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | успешный | Промах составил: недолёт — 1,04 км, вправо — 0,84 км. |
| 12 | 6 октября 1961 | 8К75 №Е15001-21 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Акватория | в/ч 25741 | успешный | Пуск на максимальную дальность |
| 13 | 8 октября 1961 | 8К75 №Е15001-22 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Акватория | в/ч 25741 | аварийный | Пуск на макс. дальность. Разрушение ДУ 1-й ступени. |
| 14 | 12 октября 1961 | 8К75 №Е15001-23 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Акватория | в/ч 25741 | успешный | Пуск на максимальную дальность |
| 15 | 26 октября 1961 | 8К75 №Е15001-24 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Акватория | в/ч 25741 | аварийный | Пуск на макс. дальность. Разрушение ДУ 1-й ступени. |
| 16 | 21 марта 1962 00:14,5 | 8К75 №Е10317 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | аварийный | Преждевременное израсходование запаса горючего и выключение ДУ 2-й ступени на 230,5 секунде, из-за повышенного расхода горючего. Изделие упало северо-восточнее Татарска Новосибирской области. |
| 17 | 22 марта 1962 23:26:12 | 8К75 №Е10316 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | успешный | Промах составил: недолёт — 800 м, влево — 50 м |
| 18 | 18 апреля 1962 22:29 | 8К75 №Е15001-20 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | успешный | Промах составил: перелёт — 140 м м, влево — 350 м |
| 19 | 20 апреля 1962 23:32 | 8К75 №Е15001-19 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | аварийный | На 23,6 секунде полёта отказ ЖРД 8Д716 из-за разрушения топливной магистрали. Ракета упала в 10 км от старта. |
| 20 | 23 апреля 1962 22:30 | ?8К75 №Е15001-19? | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | успешный | Промах составил: перелёт — 610 м, вправо — 820 м |
| 21 | 9 июня 1962 5:59:39 | 8К75 №Т10329 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | успешный | Изготовитель — завод № 88. Промах составил: перелёт — 140 м, вправо — 920 м |
| 22 | 14 июня 1962 7:30 | 8К75 №Т10328 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | в/ч 25741 | успешный | Изготовитель — завод № 88. Промах составил: недолёт — 100 м, влево — 490 м |
| 23 | 19 июня 1962 11:40:35 | 8К75 №Е15001-27 | ПУ № 13 Пл. № 75 (СП «Десна-Н») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | успешный | Изготовитель — завод «Прогресс». Промах составил: перелёт — 3,42 км, вправо — 0,9 км |
| 24 | 21 июня 1962 6:27 | 8К75 №Е15001-26 | ПУ № 13 Пл. № 75 (СП «Десна-Н») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | успешный | Изготовитель — завод «Прогресс». Промах составил: недолёт — 2,7 км, вправо — 3,5 км |
| 25 | 21 июля 1962 20:01 | 8К75 №Т10330 | ПУ № 13 Пл. № 75 (СП «Десна-Н») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | успешный | Промах составил: недолёт — 3,19 км, вправо — 0,08 км |
| 26 | 24 июля 1962 20:05 | 8К75 №Т10331 | ПУ № 13 Пл. № 75 (СП «Десна-Н») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | успешный | Промах составил: недолёт — 1,57 км, вправо — 0,08 км. Отработка технологического графика подготовки и пуска из готовности № 3 (1,5-часовая) |
| 27 | 29 июля 1962 7:16 | 8К75 №Т10332 | ПУ № 13 Пл. № 75 (СП «Десна-Н») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | аварийный | Падение блоков «А» и «Б» в 575 и 625 км от старта, соответственно, из-за отключения батареи электропитания на 97,5 секунде. |
| 28 | 22 октября 1962 6:36:13 | 8К75 №Т15001-01 | ПУ № 13 Пл. № 75 (СП «Десна-Н») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | аварийный | На 2,3 секунде полёта разрушение 1-й камеры ЖРД 8Д716, ракета упала в 20 км от старта. Изготовитель — завод «Прогресс». Задачи: исследование надёжности СУ, надёжности радиоуправления и оценка точности измерения параметров движения. |
| 29 | 28 октября 1962 7:37:17 | 8К75 №Т15001-05 | ПУ № 5 Пл. № 51 Байконур | Кура | ? | аварийный | Пуск в рамках операции «К» («К4») для определения воздействия высотного ядерного взрыва на радиосвязь и аппаратуру. Разрушение 2-й камеры ЖРД 8Д716, ракета поднялась на 20 м, упала рядом со стартом, выведя его из строя. |
| 30 | 11 февраля 1963 17:54:27 | 8К75 №Е15001-33 | ПУ № 12 Пл. № 75 (СП «Десна-Н») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | успешный | Промах составил: недолёт — 50 м, вправо — 780 м. Изготовитель ракеты — завод «Прогресс». Задачи: Отработка технологического графика подготовки и пуска из готовности № 1 (15-минутная). |
| 31 | 14 февраля 1963 15:02:15 | 8К75 №Т15001-10 | ПУ № 12 Пл. № 75 (СП «Десна-Н») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | аварийный | Изготовитель ракеты — завод «Прогресс», первая серийная партия 1962 года. Ракета поднялась на 190 м, упала на стартовый стол и сгорела. Вероятная причина: срабатывание пироклапана из-за замыкания контактов в штекерах Ш131, Ш331 из-за попадания постороннего металлического предмета. Задачи: Отработка технологического графика подготовки и пуска из готовности № 1 (15-минутная). |
| 32 | 22 февраля 1963 13:03:12,6 | 8К75 №Т15002-04 | ПУ № 14 Пл. № 75 (СП «Долина») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | успешный | Промах составил: перелёт — 160 м, влево — 580 м. Изготовитель ракеты — завод «Прогресс», вторая серийная партия 1962 года. Задачи: Отработка технологического графика подготовки и пуска из готовности № 1 (15-минутная). |
| 33 | 11 марта 1963 14:02:22 | 8К75 №Е15001-34 | ПУ № 14 Пл. № 75 (СП «Долина») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | аварийный | Изготовитель ракеты — завод «Прогресс». Пуск из готовности № 1 (15-минутная). Негерметичность в магистрали горючего двигателя 8Д715 2-й ступени на 107,25 секунде полёта, что привело к снижению давления в камере сгорания на 50 %. 2-я ступень и головная часть упали в 781 км от СП. |
| 34 | 14 марта 1963 14:01:08 | 8К75 №Е15002-35 | ПУ № 14 Пл. № 75 (СП «Долина») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | успешный | Промах составил: перелёт — 120 м, вправо — 460 м. Изготовитель ракеты — завод «Прогресс». Пуск из готовности № 1 (15-минутная). |
| 35 | 20 мая 1963 17:07:38 | 8К75 №Т-10344 | ПУ № 14 Пл. № 75 (СП «Долина») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | успешный | Промах составил: перелёт — 940 м, влево — 410 м. Изготовитель ракеты — завод № 88. Пуск из готовности № 3. |
| 36 | 13 июня 1963 21:01 | 8К75 №Т15001-05 | ПУ № ? Пл. № 75 Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | аварийный | Изготовитель ракеты — завод «Прогресс», первая серийная партия 1963 года. Разрушение ракеты из-за превышения расчётных нагрузок, в результате отказа автомата стабилизации на 48-й секунде полёта. Ракета упала в 12 км от СП. |
| 37 | 24 июля 1963 6:00:30 | 8К75 №Т15001-06 | ПУ № ? Пл. № 75 Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | аварийный | Изготовитель ракеты — завод «Прогресс», первая серийная партия 1962 года. Потеря устойчивости по каналу рыскания из-за отказа автомата стабилизации на 52-й секунде полёта, в результате — выдача команды на автоподрыв ГЧ. Ракета упала в 65 км от СП. |
| 38 | 12 сентября 1963 12:36:54 | 8К75 №Т15002-03 | ПУ № 14 Пл. № 75 (СП «Долина») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | успешный | Промах составил: недолёт — 0,02 км, влево — 1,31 км. Пуск из готовности № 1 по 12-минутному графику. |
| 39 | 17 сентября 1963 9:00:34 | 8К75 №Т15002-07 | ПУ № 14 Пл. № 75 (СП «Долина») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | успешный | Промах составил: перелёт — 740 м, вправо — 80 м. Пуск из готовности № 1 по 12-минутному графику. |
| 40 | 27 сентября 1963 7:02 | 8К75 №? | ШПУ № 11 Пл. № 70 (СП «Десна-В») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | успешный | Промах составил: перелёт — 630 м, вправо — 190 м. Пуск из готовности № 1 по 20-минутному графику. Задачи: получение информации о работе СУ, проверка ШПУ, специальных технологических систем и агрегатов. |
| 41 | 18 октября 1963 5:00:52 | 8К75 №? | ШПУ № 11 Пл. № 70 (СП «Десна-В») Байконур | Кура | ОИИЧ-51 (в/ч 44083) | аварийный | Пуск из готовности № 1 по 20-минутному графику. Выход ДУ на пониженный режим, из-за негерметичности магистрали высокого давления горючего. Поломка коромысла клапана слива. Потеря ракетой устойчивости по каналам вращения и рыскания на 21-й секунде полёта. Ракета упала в 740 км от СП. |
Изготовление
Серийное изготовление Р-9А было налажено в Куйбышеве на заводе «Прогресс».
Всего было изготовлено около 70 серийных ракет[3].
Развёртывание
| Развитие группировки Р-9А. Количество ПУ на боевом дежурстве[4] | |||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1962 | 1963 | 1964 | 1965 | 1966 | 1967 | 1968 | 1969 | 1970 | 1971 | 1972 | 1973 | 1974 | 1975 | 1976 | |
| Р-9А | — | 2 | 11 | 26 | 29 | 29 | 26 | 26 | 26 | 21 | 21 | 21 | 21 | 19 | — |
| Всего МБР | 56 | 122 | 189 | 234 | 469 | 769 | 1010 | 1220 | 1421 | 1490 | 1526 | 1538 | 1582 | 1572 | 1485 |
| % от РКСН | 0 | 0,26 | 1,33 | 2,80 | 2,53 | 2,01 | 1,56 | 1,41 | 1,29 | 1,02 | 1,003 | 0,998 | 0,977 | 0,89 | 0 |
Эксплуатанты
Строительство в ракетных войсках боевых стартовых позиций (БСП) для Р-9А шло параллельно с лётно-конструкторскими испытаниями ракетного комплекса, которые были завершены только 2 февраля 1964 года, а на боевое дежурство первые ракетные полки с шахтными и наземными пусковыми установками и ракетой 8К75 встали раньше чем ракетный комплекс был принят на вооружение. В середине декабря 1964 года на боевое дежурство (БД) были поставлены по два ракетных полка с наземными стартами «Долина» в Козельске и Плесецке, а в конце месяца — первый ракетный полк с ШПУ «Десна-В» в Козельске.[5]
Плесецк
Строительство стартовых и технических сооружений комплекса на 53 НИИП началось на площадках № 32 «Большое Усово» и № 31 «Малое Усово» в декабре 1961 года, строительно-монтажной частью в/ч 01954 (командир — Н. Г. Саламатников, главный инженер Г. А. Максимович). Одновременно, началось обучение личного состава 329-го ракетного полка (в составе двух дивизионов, командир полка — П. Д. Гольцов) на этот комплекс на полигоне «Байконур». Обучение завершилось в марте 1963 года, а в начале лета 1962 года полк прибыл на место постоянной дислокации в Плесецк[3].
В феврале 1963 года начался монтаж оборудования специальных технических и технологических систем, а в сентябре 1963 года начались автономные испытания технологических систем[3].
Государственная комиссия по приёмке в эксплуатацию ракетного комплекса была назначена приказом Министра обороны СССР от 30 октября 1963 года. Председателем Госкомиссии стал начальник штаба ЛенВО генерал-лейтенант А. М. Паршиков. Со 2 по 18 ноября того же года, на площадке «Большое Усово» проводились комплексные испытания технологических систем, под руководством межведомственной комиссии (МВК) назначенной приказом Главкома РВСН от 31 октября 1963 года. 8 декабря был подписан акт МВК, а спустя три дня — 11 декабря 1963 года акт Госкомиссии по приёмке РК в постоянную эксплуатацию в составе ПУ № 14 и № 15. На площадке «Малое Усово» комплексные испытания были проведены с 23 ноября по 2 декабря, акт МВК подписан 11 декабря, а на следующий день акт Госкомиссии о приёмке РК в составе ПУ № 12 и № 13[3].
15 декабря 1964 года, боевые расчёты трёх пусковых установок: ПУ № 14 и № 15 329-го ракетного полка и ПУ № 12 63-го ракетного полка (создан из 2-го дивизиона 329 рп в марте 1964 года), заступили на боевое дежурство, в соответствии с Приказом Главкома РВСН от 8 декабря 1964 года. Оставшаяся пусковая установка № 13 заступила на БД 10 февраля 1965 года[3].
Байконур
10 апреля 1961 года на 5-й НИИП (Байконур) был передислоцирован из Йошкар-Олы 676-й ракетный полк 201-й ракетной бригады получивший наименование 51-я отдельная инженерно-испытательная часть (51-я ОИИЧ). Основной задачей нового подразделения стало проведение испытаний ракеты Р-9А. С 31 мая 1962 года 51-я ОИИЧ вошла в состав 1-го испытательного управления полигона.
Строительство наземных и шахтных стартовых позиций велось в 1961—1963 годах.
По некоторым данным, на боевое дежурство 51-я ОИИЧ встала по завершению лётных испытаний ракеты в 1965 году:
- с двумя наземными стартами «Десна-Н» и одним стартом типа «Долина» (площадка 75) — 45°57′51″ с. ш. 63°12′08″ в. д. / 45.96417° с. ш. 63.20222° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=45.96417&mlon=63.20222&zoom=14 (O)] (Я)
- групповой шахтной позиции «Десна-В» с 3 ШПУ (площадка 70) — 46°01′58″ с. ш. 63°05′47″ в. д. / 46.03278° с. ш. 63.09639° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=46.03278&mlon=63.09639&zoom=14 (O)] (Я)
В 1963 году, 24 октября из-за возникновения искры в загазованной атмосфере вспыхнул пожар в шахте (площадка 70), погибло 8 человек. Пары керосина и кислорода образовались в результате заправки учебной ракеты топливом накануне, 23 октября. Поскольку это произошло ровно через три года после катастрофы c ракетой Р-16, 24 октября считается «чёрным» днём в космонавтике и пуски ракет в этот день решено было больше не производить. В этот день принято вспоминать не только жертв неделинской катастрофы, но и всех, кто погиб при освоении космоса.
С боевого дежурства часть снята в 1971 году.
28-я гвардейская ракетная дивизия, Козельск
30 марта 1964 года в 28-й гв.рд (г. Козельск) были сформированы два ракетных полка (в/ч 12417 и 07390), которые начали подготовку к заступлению на боевое дежурство с ракетой Р-9А.[6]
14 декабря 1964 года на БД заступили два первых ракетных полка с наземными стартами (по другим данным — один полк[7]), а 26 декабря (по другим данным — 23 декабря[6][7]) на БД встал ракетный полк с ШПУ.[5]
Всего в период с 1961 по 1964 год в 28-й дивизии были поставлены на БД 15 пусковых установок ракетного комплекса Р-9А (8К75) двух типов: наземный (площадки 11, 12, 21) и шахтный (площадки 22, 31).[8] По состоянию на июнь 1970 года, когда дивизия была включена в состав формирующейся 27-й ракетной армии, на боевом дежурстве находилось 3 наземных и 2 шахтных БСП, всего — 12 пусковых установок.[9]
Стартовые позиции Р-9А дивизии:
- 289-й рп (в/ч 12417) — ШПУ «Десна-В» 53°40′55″ с. ш. 35°38′45″ в. д. / 53.681931° с. ш. 35.645814° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=53.681931&mlon=35.645814&zoom=14 (O)] (Я), БСП-22;
- 119-й рп (в/ч 07390) — 2 наземных ПУ 53°48′35″ с. ш. 35°46′57″ в. д. / 53.809731° с. ш. 35.782421° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=53.809731&mlon=35.782421&zoom=14 (O)] (Я), БСП-11 на БД с 1965 по 1969 год. С 1969 по 1975 БСП в составе 289 рп, а 119 рп перевооружен на УР-100;
- ?-й рп (в/ч 34060) — 53°54′23″ с. ш. 35°45′04″ в. д. / 53.906361° с. ш. 35.7512° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=53.906361&mlon=35.7512&zoom=14 (O)] (Я), БСП-12, на БД с 14 декабря 1964 по 1969 год. С 1969 по 1976 БСП в составе 289 рп, а в/ч 34060 перевооружена на УР-100 (1971);
- 656-й рп (в/ч 54291) — ШПУ «Десна-В» 53°51′00″ с. ш. 35°41′19″ в. д. / 53.850053° с. ш. 35.688608° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=53.850053&mlon=35.688608&zoom=14 (O)] (Я), БСП-31, на БД с 23 декабря 1964 по 1976 год;
- ?-й рп (в/ч 44070) — 2 наземных ПУ 53°48′35″ с. ш. 35°46′56″ в. д. / 53.809774° с. ш. 35.782285° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=53.809774&mlon=35.782285&zoom=14 (O)] (Я), БСП-21, на БД с 26 декабря 1964 по 1969 год. С 1969 по 1976 БСП в составе 656 рп, а в/ч 44070 перевооружена на УР-100 (1971).
23 декабря 1965 года боевой расчет ракетного полка (в/ч 54291) успешно провел учебно-боевой пуск штатной ракеты Р-9А (8К75) на полигоне «Байконур».[6][7]
В связи с событиями в Чехословакии с 24:00 20 августа 1968 года 28-я гв.рд была переведена в «Повышенную» степень боевой готовности, при этом к ракетам Р-9А наземных ПУ были пристыкованы боевые головные части, а на командных пунктах организовано круглосуточное дежурство усиленными дежурными сменами. «Повышенная» готовность была отменена в 24:00 1 сентября 1968 года.[10]
С 1966 в дивизии ведётся строительство ШПУ типа «ОС» комплекса с ракетой УР-100, постепенно заменивших Р-9А.[11] В 1976 году расформированы два последних ракетных полка, вооруженных ракетами Р-9А (8К75).[8]
93-я ракетная бригада, Тюмень
Сформирована как 10-я ракетная бригада в августе 1964 года, на базе преобразованных в ракетные полки в марте 1964 года двух дивизионов 390-го ракетного полка оставшегося в Тюмени после передислокации в Алейск 41-й гвардейской ракетной дивизии. В январе 1969 года 10 рбр была преобразована в 93-ю ракетную бригаду. Управление бригадой дислоцировалось в в пгт. Богандинский Тюменской области. Строительство стартовых позиций Р-9А в позиционном районе бригады было развёрнуто летом 1962 года, в ноябре-декабре 1963 года было поставлено оборудование, к 1964 году, когда строительство и оборудование БСП двух полков было практически завершено, в бригаду поступили боевые ракеты.[12] На боевое дежурство полки бригады заступили к концу 1964 года.[12] В 1967—1968 годах со стартовых позиций 93-й рбр было проведено два учебно-боевых пуска. [13] Первый из них проведён 27 июня 1967 года. Пункты дислокации ракетных полков бригады:
- 390 рп, БСП-12 — стартовая позиция «Долина» с двумя наземными стартами 56°51′37″ с. ш. 65°33′57″ в. д. / 56.86028° с. ш. 65.56583° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.86028&mlon=65.56583&zoom=14 (O)] (Я)
- 39 рп, БСП-13 — стартовая позиция «Долина» с двумя наземными стартами 56°50′44″ с. ш. 65°27′33″ в. д. / 56.84556° с. ш. 65.45917° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.84556&mlon=65.45917&zoom=14 (O)] (Я)
- третья стартовая позиция достроена не была
- техническая ракетная база бригады — 56°52′30″ с. ш. 65°51′27″ в. д. / 56.87500° с. ш. 65.85750° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.87500&mlon=65.85750&zoom=14 (O)] (Я)
Бригада была снята с боевого дежурства и расформирована в 1976 году.
290-й отдельный ракетный полк, Омск
Сформирован в июне 1960 года в составе 213-й ракетной бригады 7-го отдельного гвардейского ракетного корпуса. В мае 1961 года 213 рбр была преобразована в 49-ю гвардейскую ракетную дивизию. Первоначальные планы по развёртыванию четырёх ракетных полков вооружённых МБР Р-9А (три в Омске и один в Татарске) выполнены не были. Из-за проблем при строительстве шахт групповых стартовых позиций типа «Десна-В» связанных с плохим дренажем и высоким уровнем грунтовых вод, с большой задержкой по времени была завершена только БСП-11 290 рп. В октябре 1962 года, 49 гв. рд была передана в Лиду в состав 50-й ракетной армии (Смоленск), а входившие в неё ракетные полки переданы в состав НИИП-5 (Байконур), 3-го учебно-артиллерийского полигона (Плесецк), 29-й гвардейской ракетной дивизии (Шяуляй). Оставшийся в Омске 290 рп, был переименован в 290-й отдельный ракетный полк и вошёл напрямую в состав 7 орк. Дислоцировался полк в пос. Степной возле Омска (сейчас микрорайон Омска). На боевое дежурство с одним дивизионом заступил в 1965 году[14], с тремя ШПУ, три ШПУ 2-го дивизиона не были достроены, а ещё по трём шахтам (3-й дивизион) работы были остановлены на этапе рекогносцировки и изысканий[14].
В июле 1965 года, в присутствии Главкома РВСН Н. И. Крылова с БСП 290-го полка, был успешно проведён первый в РВСН учебно-боевой пуск Р-9А по полигону Кура.[14] Всего в 1965—1967 годах с боевых позиций 290-го орп проведено 3 учебно-боевых пуска.[15] Также, пуски с БСП ракетного полка были успешно проведены в 1969 году[13].
Расположение объектов ракетного полка:
- БСП-11 — групповая стартовая позиция 8П775 «Десна-В» с тремя ШПУ 55°09′38″ с. ш. 73°38′08″ в. д. / 55.16056° с. ш. 73.63556° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.16056&mlon=73.63556&zoom=14 (O)] (Я)
- недостроенная БСП-12 — групповая стартовая позиция «Десна-В» с тремя ШПУ 55°11′51″ с. ш. 73°33′30″ в. д. / 55.19750° с. ш. 73.55833° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.19750&mlon=73.55833&zoom=14 (O)] (Я)
- техническая ракетная база бригады — 55°03′58″ с. ш. 73°31′18″ в. д. / 55.06611° с. ш. 73.52167° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.06611&mlon=73.52167&zoom=14 (O)] (Я)
Полк снят с боевого дежурства и расформирован в 1976 году.
Сравнительная характеристика
 Общие сведения и основные тактико-технические характеристики советских баллистических ракет первого поколения
| |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Наименование ракеты | Р-1 | Р-2 | Р-5М | Р-11М | Р-7А | Р-9А | Р-12 и Р-12У | Р-14 и Р-14У | Р-16У |
| Конструкторское бюро | ОКБ-1 | КБ «Южное» | |||||||
| Генеральный конструктор | С.П. Королёв | С.П. Королёв, М.К. Янгель | С.П. Королёв | М.К. Янгель | |||||
| Организация-разработчик ЯБП и главный конструктор | КБ-11, Ю.Б. Харитон | КБ-11, С.Г. Кочарянц | |||||||
| Организация-разработчик заряда и главный конструктор | КБ-11, Ю.Б. Харитон | КБ-11, Е.А. Негин | |||||||
| Начало разработки | 10.03.1947 | 14.04.1948 | 10.04.1954 | 13.02.1953 | 02.07.1958 | 13.05.1959 | 13.08.1955 | 02.07.1958 | 30.05.1960 |
| Начало испытаний | 10.10.1948 | 25.09.1949 | 20.01.1955 | 30.12.1955 | 24.12.1959 | 09.04.1961 | 22.06.1957 | 06.06.1960 | 10.10.1961 |
| Дата принятия на вооружение | 28.11.1950 | 27.11.1951 | 21.06.1956 | 1.04.1958 | 12.09.1960 | 21.07.1965 | 04.03.1959–09.01.1964 | 24.04.1961–09.01.1964 | 15.07.1963 |
| Год постановки на боевое дежурство первого комплекса | не ставились | 10.05.1959 | переданы в СВ в 1958 | 01.01.1960 | 14.12.1964 | 15.05.1960 | 01.01.1962 | 05.02.1963 | |
| Максимальное количество ракет, стоявших на вооружении | 36 | 6 | 29 | 572 | 101 | 202 | |||
| Год снятия с боевого дежурства последнего комплекса | 1966 | 1968 | 1976 | 1989 | 1983 | 1977 | |||
| Максимальная дальность, км | 270 | 600 | 1200 | 170 | 9500 | 12500 | 2080 | 4500 | 11000–13000 |
| Стартовая масса, т | 13,4 | 20,4 | 29,1 | 5,4 | 276 | 80,4 | 47,1 | 86,3 | 146,6 |
| Масса полезной нагрузки, кг | 1000 | 1500 | 1350 | 600 | 3700 | 1650–2095 | 1630 | 2100 | 1475–2175 |
| Длина ракеты, м | 14,6 | 17,7 | 20,75 | 10,5 | 31,4 | 24,3 | 22,1 | 24,4 | 34,3 |
| Максимальный диаметр, м | 1,65 | 1,65 | 1,65 | 0,88 | 11,2 | 2,68 | 1,65 | 2,4 | 3,0 |
| Тип головной части | неядерная, неотделяемая | моноблочная, неядерная, отделяемая | моноблочная, ядерная | ||||||
| Количество и мощность боевых блоков, Мт | 1×0,3 | 1×5 | 1×5 | 1×2,3 | 1×2,3 | 1×5 | |||
| Стоимость серийного выстрела, тыс. руб. | 3040 | 5140 | |||||||
| Источник информации : Оружие ракетно-ядерного удара. / Под ред. Ю. А. Яшина. — М.: Издательство МГТУ им. Н. Э. Баумана, 2009. — С.23–24 — 492 с. — Тираж 1 тыс. экз. — ISBN 978-5-7038-3250-9. | |||||||||
Сохранившиеся экземпляры
- Ракета Р-9А находится около входа в Центральный музей Вооружённых Сил в Москве.
- Ракета 8К75 представлена в филиале Центрального музея РВСН в Учебном центре Военной академии РВСН им. Петра Великого в Балабанове Калужской области[16].
См. также
Напишите отзыв о статье "Р-9А"
Примечания
- ↑ Советская космическая инициатива в государственных документах, 2008, Примечания к постановлению ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О важнейших разработках межконтинентальных баллистических и глобальных ракет и носителей космических объектов» от 16 апреля 1962 г. № 346-160, с. ?.
- ↑ Стратегические ракетные комплексы наземного базирования, 2007, с. 31.
- ↑ 1 2 3 4 5 Северный космодром России, 2007, с. 36-40.
- ↑ Сухина, Ивкин, Дюрягин, 1999, с. 68,80,85.
- ↑ 1 2 [rau-rostov.narod.ru/01/rvsn-mbr/r-9a.htm Межконтинентальная баллистическая ракета Р-9 / Р-9А (8К75) SS-8 (Sasin)] (рус.). Сайт Ростовского военного института ракетных войск имени Неделина М. А.. Проверено 29 мая 2011. [www.webcitation.org/65SoquHMY Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ 1 2 3 [www.kozelsk.ru/diviziya/?page=_1&title=История История] (рус.). Козельская Гвардейская Краснознамённая ракетная дивизия. Козельск.ру. Проверено 29 мая 2011. [www.webcitation.org/65SorT9gY Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
- ↑ 1 2 3 Владимирская ракетная стратегическая, 2006, с. 378-379.
- ↑ 1 2 [www.kozelsk.ru/diviziya/?page=_2&title=Вооружение Козельская Гвардейская Краснознамённая ракетная дивизия. Вооружение]
- ↑ Владимирская ракетная стратегическая, 2006, с. 165.
- ↑ Владимирская ракетная стратегическая, 2006, с. 380.
- ↑ Носов, 2008, с. 182.
- ↑ 1 2 Носов, 2008, с. 194.
- ↑ 1 2 Носов, 2008, с. 197.
- ↑ 1 2 3 Носов, 2008, с. 195.
- ↑ Носов, 2008, с. 193.
- ↑ [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/museums/rvsn.htm Музей Ракетных войск стратегического назначения] Министерство обороны
Литература
- Владимирская ракетная стратегическая: краткая хроника основных событий истории ракетной армии / Сост. И. В. Вершков и др., под ред.: В. Г. Гагарина. — Владимир: Аркаим, 2006. — 480 с. — 2000 экз. — ISBN 5-93767-023-X.
- Носов В. Т. Стратеги. Командующие ракетными армиями, командиры ракетных корпусов. — ЦИПК РВСН, 2008. — 276 с.
- Сухина Г. А., Ивкин В. И., Дюрягин М. Г. Ракетный щит Отечества / Под общ. ред. В. Н. Яковлева. — М.: ЦИПК РВСН, 1999. — 254 с.
- Северный космодром России / Под общей ред. А. А. Башлакова. — Мирный: космодром «Плесецк», 2007. — Т. 1. — 568 с.
- Стратегические ракетные комплексы наземного базирования. — М.: «Военный Парад», 2007. — 248 с. — 2000 экз. — ISBN 5-902975-12-3.
- Советская космическая инициатива в государственных документах (1946-1964 гг.) / под ред.: Ю. М. Батурина. — М.: РТСофт, 2008. — 417 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-9900271-9-0.
- Бондаренко А. Непростая судьба невезучей "девятки" (рус.) // Авиация и космонавтика. — 1999. — № 1. — С. 28.
Ссылки
- [www.energia.ru/energia/launchers/rocket-r9.html Ракета Р-9] Сайт РКК «Энергия»
- [web.archive.org/web/20020428110616/rau-rostov.narod.ru/01/rvsn-mbr/r-9a.htm Межконтинентальная баллистическая ракета Р-9 / Р-9А (8К75), SS-8 (Sasin)] Сайт Ростовского военного института ракетных войск имени Неделина М. А.
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Р-9А
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!
В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»
Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
