Бортник, Роман Иосифович

Роман Иосифович Бортник
Роман Йосипович Бортник
Дата рождения	28 июля 1908(1908-07-28)
Место рождения	с. Плужное Волынская губерния, Российская империя; ныне Изяславский район Хмельницкая область
Дата смерти	17 апреля 1945(1945-04-17) (36 лет)
Место смерти	у г. Лебус, провинция Бранденбург, Великогерманская империя
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1930-1945
Звание	полковник
Часть	3-й противотанковый дивизион 239-й стрелковой дивизии 965-й стрелковый полк 274-й стрелковой дивизии
Должность	военком противотанкового дивизиона, командир стрелкового полка
Сражения/войны	Бои у озера Хасан Великая Отечественная война
Награды и премии

Роман Иосифович Бортник (1908—1945) — советский военный деятель. Участник боев у озера Хасан и Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (1945). Полковник.

Биография

Роман Иосифович Бортник родился 28 июля (15 июля — по старому стилю) 1908 года в селе Плужное Острожского уезда Волынской губернии Российской империи (ныне Изяславского района Хмельницкой области Украины) в крестьянской семье. Украинец. Образование 10 классов. До призыва в армию с 1928 по 1930 год работал в плужненском райкоме комсомола.

В ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии Р. И. Бортник призван Плужненским райвоенкоматом Каменец-Подольской области в 1930 году. После прохождения срочной службы остался в армии. В 1938 году Роман Иосифович окончил Горьковское военно-политическое училище. Служил политруком на Дальнем Востоке. В 1938 году принимал участие в боях у озера Хасан. В 1939 году Роман Иосифович был направлен на учёбу в Военно-политическую академию им. В. И. Ленина, со второго курса которой ушёл на фронт.

В боях с немецко-фашистскими захватчиками старший политрук Р. И. Бортник с 16 ноября 1941 года. Боевое крещение принял в бою у станции Узловая (юго-восточнее Тулы). Участник битвы за Москву на тульском направлении в составе 239-й стрелковой дивизии 3-й армии (с середины ноября — 50-й армии) Западного фронта в должности военкома 3-го противотанкового дивизиона. В боях под Тулой 239-я стрелковая дивизия противостояла группировке генерал-полковника Г. Гудериана.

Из воспоминаний Г. Гудериана:

«17 ноября мы получили сведения о выгрузке сибиряков на станции Узловая, а также о выгрузке других частей на участке Рязань-Коломна. 112-я пехотная дивизия натолкнулась на свежие сибирские части. Ввиду того, что одновременно дивизия была атакована русскими танками из направления Дедилово, её ослабленные части не были в состоянии выдержать этот натиск… Дело дошло до паники, охватившей участок фронта до Богородицка. Эта паника, возникшая впервые со времени начала русской кампании, явилась серьёзным предостережением, указывающим на то, что наша пехота исчерпала свою боеспособность и на крупные усилия уже более неспособна. Положение на фронте 112-й пехотной дивизии было исправлено собственными усилиями 53-го армейского корпуса, который повернул 167-ю пехотную дивизию на Узловую».

Внешние изображения
	[militera.lib.ru/memo/russian/shmelev_mg/38.jpg Р.И. Бортник среди офицеров 965-го стрелкового полка] (Во втором ряду четвёртый слева.)

В период с 16 ноября 1941 года по 05.01.1942 года противотанковый дивизион, комиссаром которого был Роман Иосифович, уничтожил 30 немецких танков. При прорыве дивизии из окружения в районе села Спасское, старший политрук Р. И. Бортник лично руководил разгромом штаба располагавшегося там немецкого полка. В бою в деревне Ольховец был ранен в голову, но продолжил командовать дивизионом. 5 января 1942 года в бою под Сухиничами Роман Иосифович был ранен в обе ноги и эвакуирован в госпиталь.

После выздоровления Романа Иосифовича направили на курсы «Выстрел». После их окончания в феврале 1943 года подполковник Р. И. Бортник прибыл на Западный фронт и принял под командование 965-й стрелковый полк 274-й стрелковой дивизии 30-й армии. В её составе полк участвовал в Ржевско-Вяземской операции. В середине лета 274-я дивизия была передана в состав 31-й армии и принимала участие в Смоленской операции. Во второй половине августа в ходе операции «Суворов» полк под командованием подполковника Бортника первым в дивизии прорвал оборону противника на своём участке, уничтожив 500 солдат и офицеров вермахта. Овладев высотой 216,6 в районе реки Ведосы, полк Бортника отбил 9 контратак пехоты и танков противника. В ночь с 17 на 18 августа 1943 года штурмовой отряд 965-го полка занял безымянную высоту и отразил ещё 7 контратак противника, уничтожив свыше 300 немецких солдат и офицеров и подбив 2 танка. В сентябре 1943 года в ходе Смоленско-Рославльской операции Роман Иосифович принимал участие в освобождении Ярцево и Смоленска. Затем полк под командованием подполковника Бортника участвовал в Оршанской наступательной и Витебской наступательной операциях.

В середине лета 1944 года 274-я стрелковая дивизия была включена в состав 69-й армии 1-го Белорусского фронта. 965-й полк подполковника Р. И. Бортника вновь отличился в ходе Люблин-Брестской операции. 19 июля 1944 года полк прорвал оборону противника на реке Турья, форсировал её южнее Ковеля и, преследуя отступающего противника 21 июля вышел к реке Западный Буг. Роман Иосифович сумел быстро переправить через водную преграду личный состав полка, не позволив противнику организовать оборону. Во время дальнейшего наступления подполковник Бортник был ранен и отправлен в медсанбат.

На фронт Роман Иосифович вернулся в августе 1944 года в звании полковника. Участвовал в боях на Пулавском плацдарме в районе деревни Люциня. В начале 1945 года началась Висло-Одерская операция. 14 января 1945 года в ходе Варшавско-Познанской наступательной операции 1-го Белорусского фронта 965-й стрелковый полк под командованием полковника Р. И. Бортника прорвал немецкую оборону в районе населённого пункта Игнацув Радомского воеводства и разгромил части 17-й и 45-й немецких пехотных дивизий. 18 января 1945 года полк сходу форсировал реку Пилица и, преодолевая с боями по 40-50 километров в сутки, 29 января 1945 года вышел к польско-германской границе на реке Обра. В ночь с 30 на 31 января полк прорвал сильно укреплённую и глубоко эшелонированную оборону противника и 04.02.1945 года вышел на реку Одер в районе города Франкфурта. За период боёв с 14.01.1945 полк уничтожил 1600 солдат и офицеров вермахта, 4 артиллерийские батареи, 6 миномётных батарей, до 35 пулемётов, 6 танков и самоходных артиллерийских установок. Полком в качестве трофеев было захвачено 3 САУ, 50 орудий различного калибра, до 400 автомашин, до 450 мотоциклов, 7 складов с военным имуществом, 28 железнодорожных вагонов, 250 лошадей, 90 повозок с грузами. В плен взято 450 солдат и офицеров противника. За отличие в Висло-Одерской операции указом Президиума Верховного Совета от 24 марта 1945 года полковнику Роману Иосифовичу Бортнику было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 5159).

16 апреля 1945 года началась Берлинская наступательная операция, завершившаяся взятием столицы фашистской Германии. 17 апреля 1945 года при прорыве обороны противника на реке Одер в районе города Лебус полковник Р. И. Бортник погиб. Первоначально Романа Иосифовича похоронили на центральной площади города Познань, которую назвали именем Сталина. Позднее его останки были перезахоронены на мемориальном кладбище «Цитадель».

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» (24.03.1945);
• орден Ленина (24.03.1945);
• орден Красного Знамени — трижды (22.02.1942; 16.09.1943; 6.01.1945)
• орден Суворова 3 степени (28.09.1943);
• орден Отечественной войны 1 степени — дважды (9.09.1943; 21.05.1945, посмертно);
• медали, в том числе:

медаль «За боевые заслуги».

Память

• Имя Героя Советского Союза Р. И. Бортника носит гимназия в селе Плужное Изяславского района Хмельницкой области Украины.
• Мемориальная доска в честь Героя Советского Союза Р. И. Бортника установлена на здании школы, где он учился, в селе Плужное.
• Центральная улица села Плужное носит имя Героя Советского Союза Р. И. Бортника.

Литература

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0006/e521fb22.shtml Бортник Роман Иосифович] // Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Шмелев М. Г. [militera.lib.ru/memo/russian/shmelev_mg/index.html Фронтовая юность]. — М: Воениздат, 1975.
• Гудериан Г. Удар на Тулу и Москву // [militera.lib.ru/memo/german/guderian/06.html Воспоминания солдата]. — М.: Военное изд. Министерства обороны Союза ССР, 1954.
• Лелюшенко Д. Д. [militera.lib.ru/memo/russian/lelyushenko_dd2/index.html Заря победы]. — М.: Военное изд. Министерства обороны Союза ССР, 1966.
• Бугай Е. М., Макухин М. Е. Из когорты мужественных: сб. очерков и зарисовок. — Львов: Каменяр, 1978. — С. 153-155. — 279 с.
• Гордость и слава Подолии: очерки о Героях Советского Союза – уроженцах Хмельницкой области / сост. М. Е. Макухин. — Львов: Каменяр, 1985. — С. 42-44. — 262 с.

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]. [www.webcitation.org/667oHlgwN Архивировано из первоисточника 13 марта 2012]. № в базе данных [podvignaroda.mil.ru/filter/filterimage?path=VS/001/033-0793756-0006/00000531.jpg&id=150004106&id=150004106&id1=95a6c44e9c819f245ed51438cf6ee96b 150004107]. [www.webcitation.org/68Q12u29W Архивировано из первоисточника 14 июня 2012]., [www.podvignaroda.ru/?n=46761703 46761703]. [www.webcitation.org/6GeNcqmlT Архивировано из первоисточника 16 мая 2013]., [www.podvignaroda.ru/?n=12097142 12097142]. [www.webcitation.org/6GeNgHr2r Архивировано из первоисточника 16 мая 2013]., [www.podvignaroda.ru/?n=22458379 22458379]. [www.webcitation.org/6GeNihDYY Архивировано из первоисточника 16 мая 2013]., [www.podvignaroda.ru/?n=24772415 24772415]. [www.webcitation.org/6GeNkB8p6 Архивировано из первоисточника 16 мая 2013]., [www.podvignaroda.ru/?n=10112938 10112938]. [www.webcitation.org/6GeNlxaJv Архивировано из первоисточника 16 мая 2013]., [www.podvignaroda.ru/?n=18994004 18994004]. [www.webcitation.org/6GeNnHn7T Архивировано из первоисточника 16 мая 2013]., [www.podvignaroda.ru/?n=26726902 26726902]. [www.webcitation.org/6GeNoeIel Архивировано из первоисточника 16 мая 2013].
• [www.obd-memorial.ru/ Обобщённый банк данных «Мемориал»]. [www.webcitation.org/67YAQ3miH Архивировано из первоисточника 10 мая 2012]. [www.obd-memorial.ru/memorial/imagelink?path=936ce307-78e8-4056-bdce-482fa53369d3 ЦАМО, ф. 33, оп. 11458, д. 754]., [www.obd-memorial.ru/memorial/imagelink?path=5b8b04ed-811c-4117-b183-18480800ffaf ЦАМО, ф. 33, оп. 11458, д. 650]., [www.obd-memorial.ru/memorial/imagelink?path=1270ab34-cdcf-44da-8f3e-fd7f897b4eb0 ЦАМО, ф. 33, оп. 11459, д. 505]., [www.obd-memorial.ru/memorial/imagelink?path=2769b5db-0fba-43ca-ae89-2d92d5d83cb0 ЦАМО, ф. 209, оп. 995, д. 203—220].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=14719 Бортник, Роман Иосифович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Бортник, Роман Иосифович

Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.
Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.
В 1806 м году Пфуль был одним из составителей плана войны, кончившейся Иеной и Ауерштетом; но в исходе этой войны он не видел ни малейшего доказательства неправильности своей теории. Напротив, сделанные отступления от его теории, по его понятиям, были единственной причиной всей неудачи, и он с свойственной ему радостной иронией говорил: «Ich sagte ja, daji die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird». [Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту (нем.) ] Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают цель теории – приложение ее к практике; он в любви к теории ненавидел всякую практику и знать ее не хотел. Он даже радовался неуспеху, потому что неуспех, происходивший от отступления в практике от теории, доказывал ему только справедливость его теории.
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.


Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена: