Казакова, Римма Фёдоровна
Поделись знанием:
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
(перенаправлено с «Р. Казакова»)
| Римма Казакова | ||||||||
 | ||||||||
| Имя при рождении: |
Рэмо Фёдоровна Казакова | |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Род деятельности: | ||||||||
| Дата рождения: | ||||||||
| Место рождения: | ||||||||
| Гражданство: | ||||||||
| Дата смерти: | ||||||||
| Место смерти: | ||||||||
| Награды и премии: |
| |||||||
Ри́мма Фёдоровна Казако́ва (27 января 1932, Севастополь — 19 мая 2008, Юдино, Московская область) — советская и российская поэтесса, автор многих популярных песен советского периода и 90-х годов.
Содержание
Биография
Римма (Рэмо) Казакова родилась 27 января 1932 года в Севастополе. Её отец, Фёдор Лазаревич Казаков, был военным, а мать, Софья Александровна Шульман, работала секретарём-машинисткой. Имя, данное родителями, означает «Революция, Электрификация, Мировой Октябрь». В 20 лет взяла имя Римма.[1]
Раннее детство Казакова провела в Белоруссии, школьные годы — в Ленинграде. Окончила исторический факультет Ленинградского государственного университета.
Семь лет жила на Дальнем Востоке в Хабаровске. Работала лектором, преподавателем, в газете, на киностудии.
Первые стихи Казаковой, принадлежавшей к поколению шестидесятников наряду с Евтушенко, Окуджавой, Вознесенским, Ахмадулиной, Рождественским, Кашежевой, были опубликованы в 1955 году, а уже в 1958 году вышел первый сборник её стихов «Встретимся на Востоке».
В 1959 году Казакова была принята в Союз писателей СССР. В 1964 году окончила высшие литературные курсы при Союзе писателей. В 1976—1981 годах — секретарь правления Союза писателей. С 1977-го года состояла в КПСС. В 1999 году была избрана первым секретарем Союза писателей Москвы, которым являлась до конца жизни.
Римма Казакова — автор многочисленных сборников стихов, занималась также переводами с языков стран ближнего и дальнего зарубежья. Миллионам россиян Римма Казакова известна как автор стихов к популярным песням «Ты меня любишь» (композитор — И. Крутой, исполнитель — А. Серов), «Мадонна» (композитор — И. Крутой, исполнитель — А. Серов), «Ненаглядный мой» (композитор — Александра Пахмутова, исполнитель — Майя Кристалинская) и других.
Лирика Казаковой богата образами, отличается тщательностью в подборе слов. Её чуткость к человеческим страданиям имеет истоки в военном детстве, в опыте суровой жизни на Дальнем Востоке. Её творчество определено характерными для конца 50-х гг. поисками человеческой порядочности и отказом от пафоса и пропаганды. Часто это философская лирика, в которой под конец стихотворения раскрывается символика природы; нежной проникновенностью отличается любовная лирика Казаковой. Слово — особенно в ранних её стихах — служит для выражения пережитого и выбирается с большим чувством ответственности. Некоторые из позднейших стихов Казаковой повествовательны, менее насыщены. Иногда у Казаковой встречаются необычные метафоры, слишком контрастные по отношению к контексту, но её стихи всегда продиктованы серьёзным чувством.
Римма Казакова скончалась 19 мая 2008 года на 77-м году жизни в санатории села Юдино. Причиной смерти послужила острая сердечная недостаточность. Римму Казакову похоронили 22 мая 2008 года на Ваганьковском кладбище в Москве.
Известные песни на стихи Риммы Казаковой
- «Моя последняя любовь» (Ю.Эрикона, 1995) — исп. Л.Эрденко
- «Заблудшая» (А.Лукьянов, 1995) — исп. Ф.Киркоров
- «Королева зноя» (И.Крутой, соавтор А.Морсин, 2004) — исп. Ф.Киркоров
- «Обручальная ночь» (А.Лукьянов, 1995) — исп. Ф.Киркоров
- «Прощальный блюз» (А.Лукьянов, 1994) — исп. Ф.Киркоров
- «Ты не одна» (А.Лукьянов, 1993) — исп. Ф.Киркоров
- «Цветочек» (А.Лукьянов) — исп. Ф.Киркоров
- «Я не первый твой подснежник» (А.Лукьянов, 1995г) — исп. Ф.Киркоров
- «Ненаглядный мой» (А. Пахмутова) — исп. Майя Кристалинская
- «Безответная любовь» (И. Крутой, 1995) — исп. Ирина Аллегрова
- «Небо голубое» (А. Герман) — исп. Анна Герман
- «Жду тебя» (И. Крутой) — исп. Ксения Георгиади
- «Некрасивая девчонка» (В. Дорошенко) — исп. Михаил Михайлов
- «Лето слёз и света» (П. Аедоницкий) — исп. Анна Литвиненко
- «Вдохновение» (И. Крутой) — исп. Александр Серов
- «Ромашки любви» (К. Орбелян) — исп. Сона Саркисян
- «Ты мне нужен» (Игорь Крутой, 1994) — исп. Ирина Аллегрова
- «Праздник» (А. Красовский) — исп. Михаил Михайлов
- «Медовый август» (Е. Мартынов) — исп. Евгений Мартынов
- «Молитва» (И. Крутой) — исп. Алексей Глызин
- «Поздняя женщина» (А. Савченко, 1997) — исп. Лев Лещенко
- «День рождения любви» (И. Крутой) — исп. Александр Серов
- «В небе родном» (А. Мажуков) — исп. Евгений Головин
- «Мадонна» (И. Крутой) — исп. Александр Серов
- «Диана» (В. Боровиков) — исп. Михаил Михайлов
- «Ночью надо спать» (А. Лукьянов) — исп. Ксения Георгиади
- «По старинке» (В. Рубашевский)
- «Не надо» (И. Крутой) — исп. Александр Серов
- «Остров» (Ген. Гладков) — исп. Роксана Бабаян
- «Водочка Кремлёвская» (В. Боровиков) — исп. Михаил Михайлов
- «Судьбе назло» (И. Крутой) — исп. Александр Серов
- «Телефонные звонки» (В. Белянин) — исп. Валерий Белянин
- «Любовь-подруга понимания» (П. Аедоницкий) — исп. Лариса Кандалова
- «Будьте счастливы!» (В. Боровиков) — исп. Михаил Михайлов
- «Мой первый день» (И.Крутой) — исп. Ольга Кормухина
- «Мольба» (А.Кормухин) — исп. Ольга Кормухина
- «Небо детства» (В. Шаинский) — исп. Ольга Зарубина и Михаил Боярский
- «Верни мне лето» (Е. Дога) — исп. Эдита Пьеха
- «Моя и близкая, и дальняя» (И. Крутой, 1995) — исп. Лев Лещенко
- «Так было в мире всегда» (А. Зацепин) — исп. Татьяна Анциферова и Яак Йоала
- «Победа останется!» (В. Боровиков) — исп. Михаил Михайлов
- «Найдись мой милый» (А. Лукьянов) — исп. Ксения Георгиади
- «Последняя встреча» (И. Крутой) — исп. Лев Лещенко
- «Я не могу так долго без тебя» (В. Королёв) — исп. Михаил Михайлов
- «Твоя любовь» (Ф. Лей) — исп. Мария Лукач
- «Россия» (М. Болотный) — исп. Валентина Толкунова
- «Вальс» (И. Крутой) — исп. Николай Басков
- «К 50-летию автомобильного завода „КРАЗ“» (А. Красовский) — исп. Михаил Михайлов
- «Отпусти меня, любовь» (О. Фельцман) — исп. Ирина Аллегрова
- «Позднее свидание» (И. Крутой, 1993) — исп. Юрий Охочинский
- «Уходили парни на войну» (В. Баснер)
- «Музыка венчальная» (И. Крутой) — исп. Александр Серов
- «Я училась у обид» (Е. Малышева)
- «Утренний романс» (А. Красовский) — исп. Михаил Михайлов
- «Смех или грех» (В. Ибрагимов) — исп. Ксения Георгиади
- «Ариадна» (А. Зубков) — исп. М. Муромов
- «Любовь-беда» (И. Крутой, 1993) — исп. Алексей Глызин
- «К 50-летию 6-й клинической больницы. Москва. Щукинская» (В. Ветров) — исп. Михаил Михайлов
- «Небо голубое» (П. Аедоницкий) — исп. Людмила Зыкина
- «Снежный мальчик» (И. Крутой) — исп. Алла Пугачёва
- «Разбитые сердца» (В. Боровиков) — исп. Михаил Михайлов
- «Не знала я» (Б. Мокроусов) — исп. Гелена Великанова
- «Ты меня любишь» (И. Крутой) — исп. Александр Серов
- «Я тебя отпустила» (И. Крутой) — исп. Валерия
- «Город» (А. Зубков) — исп. Аким Салбиев
- «Будь со мной» (А. Зубков) — исп. Анастасия
- «Надоело!» (А. Зубков) — исп. Анастасия
- «Не отпускай моей руки» (А. Зубков) — исп. Аким Салбиев
- «Счастье — случай» (А. Зубков) — исп. Анастасия
- «Мираж» (А. Зубков) — исп. Аким Салбиев
- «Хочу найти» (А. Зубков) — исп. Аким Салбиев, Анастасия
- «Ты и я» (Т. Боджгуа) — исп. Аким Салбиев
- "Не спросишь..." (В.Матецкий, Дм. Маликов) - исп. София Ротару
- "Соло для планеты с оркестром" (И.Крутой) - исп. София Ротару
Общественная деятельность
Являлась гражданской активисткой с ярко выраженной либеральной позицией. В октябре 1993 года подписала «письмо 42-х», в 2000 году была одним из авторов письма против возвращения «сталинского» гимна. Принимала деятельное участие в издании газеты «Информпространство», активно сотрудничала[2][3][4] с общественной организацией «Единство», президентом которой являлся известный криминальный авторитет Владимир Податев[5], организация «Единство» была спонсором некоторых книг Риммы Казаковой[6], а Римма Казакова была сопредседателем «Единства». В деле по иску о защите чести и достоинства председателя хабаровской общественной организации «Единство» Владимира Податева к газете «Известия» известная поэтесса Римма Казакова также принимала активное участие:
Публикация задела Пуделя за живое, и он решил судиться с газетой. Любопытно, что Податев не оспаривал тот факт, что он «держал общак», или что был судим за «грабеж и групповое изнасилование». Истец добивался опровержения других сведений, сообщенных газетой, например, что он был судим «за кражу» (на самом деле за хулиганство), что он «уголовный авторитет» или что он «уголовник на коне». Также Пудель требовал опровергнуть сведения о том, что «Единство» (соистец) — мафиозная структура. Любопытно, что исковое заявление поддержала и известная поэтесса Римма Казакова, сборник стихов которой Податев издал на средства своей организации. Кстати, благодарная ему поэтесса согласилась стать сопредседателем «Единства», что должно было поднять престиж этого общества.[7]
Семья
Супруга писателя-публициста Георгия Радова, мать писателя Егора Радова, свекровь рок-певицы Умки, бабушка молодого политика Алексея Радова.
Премия
- Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (27 января 2007) — за большие заслуги в области литературы и плодотворную просветительскую деятельность[8]
- Орден Трудового Красного Знамени (1984)
- Орден Дружбы Народов (14 ноября 1980 года)— за большую работу по подготовке и проведению Игр XXII Олимпиады[9]
- медаль «В память 850-летия Москвы» (1997)
- медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» (1970)
- медаль «За строительство Байкало-Амурской магистрали»
- Орден «Кирилл и Мефодий» I степени (Болгария) (1981)
- памятная медаль «Великий русский писатель лауреат Нобелевской премии М. А. Шолохов 1905—2005»
- Заслуженный работник культуры Узбекистана и Каракалпакии (1981)
- премия имени С. Бородина Союза писателей Узбекистана (1981)
В июле 2008 года для поощрения молодых поэтов, не достигших возраста 35 лет, была учреждена литературная премия имени Риммы Казаковой «Начало». Церемония награждения будет проходить в день смерти поэтессы 19 мая. Положение о премии не предполагает её ежегодного вручения, по утверждению организаторов, она будет вручаться при « наличии достойных кандидатов и денежных средств». Первая премия была вручена 19 мая 2009 года поэтессе Наталье Поляковой «за яркое начало творческого пути».[10]
Сборники
- Встретимся на Востоке, 1958
- Там, где ты, 1960
- Стихи, 1962
- Избранная лирика, 1964
- Пятницы, 1965
- В тайге не плачут, 1965
- Поверить снегу, 1967
- Елки зеленые, 1969
- Снежная баба, 1972
- Помню. Стихи разных лет, 1974
- Набело, 1977
- Русло. Избранные стихотворения, 1979
- Страна Любовь, 1980
- Пробный камень, 1982
- Сойди с холма, 1984
- Сюжет надежды — Советский писатель, 1991
- Наугад, 1995
- Возлюби, 1996
- Ломка, 1997
- Стихи и песни, 2000
- Безответная любовь. Про то самое, 2000
- Мгновение, тебя благодарю, 2006
- Ты меня любишь. — М.: Эксмо, 2006. — 352 с. ISBN 5-699-16487-1
- Стихи о любви, 2006
- Пора…, 2008
- Стихотворения, песни. М., Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ. 2010
- Публицистика, проза, воспоминания современников. М., Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ. 2010
Напишите отзыв о статье "Казакова, Римма Фёдоровна"
Примечания
- ↑ [www.tvkultura.ru/news.html?id=299370&cid=48 Вечер памяти Риммы Казаковой]
- ↑ Видеоролик «Единство», Римму Казакову у Владимира Податева смотреть с 03:00
- ↑ [www.interunity.org/Alboms/albom_3.htm Фотографии] Личный сайт В.Податева
- ↑ Газета «Завтра» No: 4(165) от 28-01-97, Владимир Бондаренко о Владимире Податеве: «Но, как сказала Римма Казакова, если это — мафия, то пусть таких мафий будет больше на свете».
- ↑ [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=598787 «Пудель вернулся в Хабаровск»] // Газета «Коммерсантъ» № 144 (3228) от 05.08.2005: "Сейчас господин Податев возглавляет основанное им же правозащитное движение «Единство».
- ↑ [www.interunity.org/g_41.htm «Книга жизни», глава 41 «Возлюби ближнего»], автор Владимир Податев: «Уважаемый Владимир Петрович! Издательство „ACADEMIA“ выражает Вам благодарность за спонсорское участие возглавляемой Вами общественной организации и её подразделений в издании книги стихов Риммы Казаковой „Наугад“. С глубочайшей признательностью».
- ↑ [www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=623e93a1-50e2-4647-bb2d-53af1eb73fd9&docsid=235265 "Иск Пуделя к «Известиям»] // Газета «Коммерсантъ» № 108 (1066) от 27.06.1996
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?900852 Указ Президента Российской Федерации от 27 января 2007 г. № 94 «О награждении орденом „За заслуги перед Отечеством“ IV степени Казаковой Р. В.»]
- ↑ [base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ESU;n=39115;dst=0;rnd=189271.3137720914091915;SRDSMODE=QSP_GENERAL;SEARCHPLUS=%C7%F3%F0%E0%E1%20%D6%E5%F0%E5%F2%E5%EB%E8%20;EXCL=PBUN%2CQSBO%2CKRBO%2CPKBO;SRD=true;ts=88876370618927147325992258265615 Указ Президиума Верховного Совета СССР от 14 ноября 1980 года № 3301-X «О награждении орденами и медалями СССР работников, наиболее отличившихся при подготовке и проведении Игр XXII Олимпиады»]
- ↑ Памяти Риммы Казаковой // Читаем вместе. Новигатор в мире книг. — 2009. — № 7. — С.3.
Источники
- Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.</span>
Ссылки
- [magazines.russ.ru/authors/k/rkazakova/ Римма Казакова] в «Журнальном зале»
- [echo.msk.ru/news/515385-echo.html Интервью для радио «Эхо Москвы»]
- [www.sem40.ru/famous2/m1471.shtml Интервью и фото Риммы Казаковой]
- [www.krugozor-kolobok.ru/83/03/83_03_12.html Николай Старшинов «Неуспокоенность души». Журнал "Кругозор (№ 3, 1983)]
Отрывок, характеризующий Казакова, Римма Фёдоровна
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 27 января
- Родившиеся в 1932 году
- Родившиеся в Севастополе
- Умершие 19 мая
- Умершие в 2008 году
- Умершие в Одинцовском районе
- Кавалеры ордена «За заслуги перед Отечеством» 4 степени
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена Дружбы народов
- Награждённые медалью «В память 850-летия Москвы»
- Награждённые медалью «За строительство Байкало-Амурской магистрали»
- Награждённые памятной медалью «Великий русский писатель лауреат Нобелевской премии М. А. Шолохов 1905—2005»
- Выпускники исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета
- Персоналии:Переделкино
- Поэты СССР
- Поэтессы
- Поэты России
- Русские поэты
- Шестидесятники
- Писатели Москвы
- Члены ПЕН-клуба
- Похороненные на Ваганьковском кладбище
- Поэты-песенники России
