Кено, Раймон
Поделись знанием:
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
(перенаправлено с «Р. Кено»)
| Ремон Кено | |
| фр. Raymond Queneau | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
Гавр, Франция |
| Дата смерти: |
25 октября 1976 (73 года) |
| Место смерти: |
Париж, Франция |
| Род деятельности: |
писатель, поэт, эссеист |
| Направление: |
сюрреализм |
| Язык произведений: |
французский |
| [www.lib.ru/DETEKTIWY/KENO/ Произведения на сайте Lib.ru] | |
Ремо́н Кено́[1] (фр. Raymond Queneau; 21 февраля 1903 — 25 октября 1976) — французский писатель, поэт, эссеист, переводчик, участник сюрреалистического движения, один из основателей УЛИПО (Мастерской Потенциальной Литературы или Управления ЛИтературной ПОтенциальностью), Трансцендентальный Сатрап Патафизического Коллежа, директор «Энциклопедии Плеяды».
Содержание
Биография
В своём творчестве Кено осуществляет эксперименты в литературном построении и письме: использует фонетический т. н. «ново-французский» язык, разговорную и жаргонную лексику, архаизмы и неологизмы, а также разрабатывает целую систему «литературных протезов» — сознательно заданных формальных ограничений (палиндромов, липограмм, анаграмм и т. д.), стимулирующих авторское воображение и позволяющих отказаться от штампов и стереотипов. В разнообразных по жанрам произведениях Кено — от математических шарад до философских эссе — всегда остаётся неизменными чувство юмора (цитирования, пародии, заимствования и мистификации) и виртуозная игра со словом.
Библиография
Романы
- Le Chiendent, 1933;
- «Последние дни» (фр. Les Derniers jours), 1936;
- «Одиль» (фр. Odile), 1937;
- Les enfans du limon, 1938;
- «Суровая зима» (фр. Un Rude Hiver), 1939;
- Pierrot mon ami, 1942;
- «Вдали от Рюэйля» (фр. Loin de Rueil), 1944
- «С ними по-хорошему нельзя» (фр. On est toujours trop bon avec les femmes), 1947;
- «День святого Жди-не-жди» (фр. Saint-Glinglin), 1948;
- «Интимный дневник Салли Мара» (фр. Journal intime de Sally Mara), 1950;
- «Зази в метро» (фр. Zazie dans le métro), 1959; (Зази в метро. Экранизация 1960 года, реж. Луи Маль. Фр. Ит)
- «Голубые цветочки» (фр. Les Fleurs bleues), 1965;
- Le Vol d’Icare, 1968.
Стихотворные сборники
- Chêne et Chien, 1937;
- Les Zieux, 1943;
- Loin de Rueil, 1944;
- Bucoliques, 1947;
- L’Instant fatal, 1948;
- Petite cosmogonie portative, 1950;
- Si tu imagines, 1952;
- Le Chien à la mandoline, 1958;
- Le Chant du styrène, 1958;
- «Сто тысяч миллиардов стихотворений» (фр. Cent mille milliards de poèmes), 1961;
- Courir les rues, 1967;
- Battre la campagne, 1968;
- Fendre les flots, 1969;
- Morale élémentaire, 1975.
Эссе
- Les Enfants du limon, 1938;
- «Упражнения в стиле» (фр. Exercices de style), 1947 (1963);
- Bâtons, Chiffres et Lettres, 1950 (1965);
- Aux Confins des Ténèbres, les fous littéraires, 2002.
Переводы на русский язык
- «Зази в метро» (1959). М.: Моск.рабочий, 1992. Пер. М.Голованивской, Е. Э. Разлоговой. Под ред. Н. Ржевской[2].
- «Упражнения в стиле». М.: Има-пресс, 1992. Пер. М.Голованивской
- «Голубые цветочки» (1965). М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1994. Пер. И.Волевич.
- «Одиль» (1937) М.: Палимпсест, Республика. 1995.
- «Суровая зима» (1939). М: «Комментарии», 4, 1995. Пер. Ж. Петивер.
- Избр.соч. в 2 тт. Спб: Симпозиум. Т.1: «С ними по-хорошему нельзя» (1947). «Интимный дневник Салли Мара» (1950). Пер. В.Кислова, т.2. «Упражнения в стиле». Пер. В.Кислова. «Зази в метро». Пер. Л.Цывьяна. «Голубые цветочки». Пер. И.Волевич. Рассказы. Пер. В.Кислова, А.Захаревич, А.Миролюбовой.
- «Сто тысяч миллиардов стихотворений» (1961). М.: Грантъ, 2002. Пер. Т.Бонч-Осмоловской.
- «День святого Жди-не-жди» (1948). М.: Текст, 2003. Пер. В.Кислова.
- «Образцовая история» // СПб.: «Коллегиум» 1-2, 2004. Пер. В.Кислова.
- Стихи// Поэзия французского сюрреализма. СПб: Амфора, 2003, с.285-296,433-435.
- «Вдали от Рюэйля» М.: Флюид, 2007. Пер. В.Кислова.
- Упражнения в стиле. Пер. Т.Бонч-Осмоловской // Т.Бонч-Осмоловская, С.Федин, С.Орлов. Занимательная риторика Раймона Кено. М.: Либроком, 2009.
- «Последние дни» М.: АСТ, Астрель, 2010. Пер. А.Захаревич.
- «Из современной французской поэзии». Сборник под ред. Е.Эткинда. М.: Прогресс, 1973 (пер. М.Кудинова, стихотворения из сборников «Если ты думаешь», «Пес с мандолиной», «Прогулки по городу», «Деревенские прогулки», «По волнам», также в журнале «Иностранная литература», № 8, 1970, сс.162-171).
Напишите отзыв о статье "Кено, Раймон"
Литература о Кено
- В. Кислов «Послесловие»/Собр.соч. т.1 изд. Симпозиум, СПб, 2001.
- В. Кислов «Потенциальный перевод»/Иностранная литература № 2, М. 2009.
Примечания
- ↑ Правильное произношение имени писателя — Ремон Кено. «Раймон» — устаревшая транскрипция, проистекающая от традиции воспроизводить на письме французские и английские собственные имена побуквенно, вне зависимости от произношения. До сих пор таким способом воспроизводятся некоторые географические названия и имена некоторых исторических фигур (Марсель, Корнель, Раймон Пуанкаре)
- ↑ [www.lib.ru/INPROZ/KENO/zazi.txt «Зази в метро» на сайте Lib.ru]
Отрывок, характеризующий Кено, Раймон
Старик замолчал.– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
