СГ-43

СГ-43
Вариант СГМ
Тип:	станковый пулемёт
Страна:	СССР СССР
История службы
Годы эксплуатации:	1943-1968
Войны и конфликты:	Великая Отечественная война, Гражданская война в Китае, Корейская война, Вьетнамская война
История производства
Конструктор:	П. М. Горюнов
Разработан:	1940—1943
Годы производства:	1943—1961
Варианты:	СГМ, СГМТ, СГМБ
Характеристики
Масса, кг:	13,5 (тело пулемёта) 36,9 (на колёсном станке) 27,7 (на треножном станке)
Длина, мм:	1140 (тело пулемета) 1550 (на колёсном станке) 1260 (на треножном станке)
Длина ствола, мм:	665 (нарезная часть)
Патрон:	7,62×54 мм R
Калибр, мм:	7,62
Принципы работы:	отвод пороховых газов, перекос затвора (См. Принцип действия автоматики)
Скорострельность, выстрелов/мин:	600—700
Начальная скорость пули, м/с:	800 (тяжёлая пуля образца 1930 года) 855 (лёгкая образца 1908 года)
Прицельная дальность, м:	2000 (2300 для тяжёлой пули)
Максимальная дальность, м:	1000 (эффективная)
Вид боепитания:	лента 200 или 250 патронов
Прицел:	рамочный с возможностью введения боковых поправок
Изображения на Викискладе?:	СГ-43

СГ-43СГ-43

7,62-мм пулемёт Горюнова (СГ-43, Индекс ГАУ — 56-П-428) — советский станковый пулемёт.

История

После разгрома гитлеровцев под Москвой с новой остротой встал вопрос о станковом пулемете облегченного типа. Пулемёт Максима продолжал надежно служить нашей армии благодаря мощи и меткости огня. Однако, незаменимый в оборонительных боях, в наступлении негативно сказывался большой вес пулемёта. Сказывалось и то, что не всегда находилась под рукой вода, необходимая для охлаждения ствола. В одном из отзывов с фронта указывалось: «По своему весу (70 кг) пулемет Максима является неудовлетворительной конструкцией, снижающей маневренность частей... Опыт воинских частей по применению станковых пулеметов в Отечественной войне показал, что станковые пулеметы весом свыше 40 килограммов в наступательных операциях являются тяжелыми и не отвечают условиям маневренной войны...».

В мае 1942 года в соответствии с распоряжением наркома вооружения СССР Д. Ф. Устинова был объявлен конкурс на разработку новой конструкции станкового пулемёта для РККА (на замену пулемёта Максима обр.1910/30 г.).

После войны В. А. Дегтярёв вспоминал:

О себе заявил еще один конструктор, дотоле неизвестный. Им был Петр Максимович Горюнов, работавший на Ковровском заводе. Он был немолод, с нами проработал лет пятнадцать, слыл изумительным мастером, но никогда не проявлял себя ни как изобретатель, ни как конструктор.

И вдруг однажды чуть свет Горюнов является ко мне с большим свертком. Это было летом 1942 года.

— Василий Алексеевич, посмотрите на модель моего пулемета. Много раз собирался к вам, да все как-то стыдился.

Я осмотрел модель Горюнова и, признаюсь, не поверил своим глазам. Модель была задумана с учетом новейших достижений оружейной автоматики.

— Когда же ты это сделал, Максимыч? — спросил я.

— Задумал давно, а модель собрал в последнее время, когда прослышал, что перед нами поставлена задача создать новый станковый пулемет.

Предложенный на конкурс опытный пулемёт, разработанный на Ковровском механическом заводе оружейником П. М. Горюновым с участием М. М. Горюнова и В. Е. Воронкова, был передан на испытания в конце 1942 года. В мае 1943 года были подведены итоги полевых испытаний, по результатам которых пулемёт Горюнова победил в конкурсе станковых пулемётов.

15 мая 1943 года под наименованием СГ-43 станковый пулемёт был принят на вооружение РККА. Поступать в войска СГ-43 начал в июне 1943 года.

В 1944 году конструкторы Г. Гаранин и В. Селезнев разработали для СГ-43 упрощённый колёсный станок, характеризовавшийся гораздо более высокими показателями при эксплуатации в затруднённых условиях.

В 1945 году усовершенствовали сам пулемёт. Для улучшения теплоотдачи ствол вместо гладкой наружной поверхности получил поперечные ребра, рукоять перезаряжания для удобства стрельбы из положения лёжа и сидя перенесли из-под рукояток управления огнём на правую сторону ствольной коробки, ввели регулируемый замыкатель ствола, позволивший практически беспрепятственно осуществлять замену нагретого ствола.

В целом, до конца Великой Отечественной войны было изготовлено и передано в действующую армию свыше 80 тыс. СГ-43.

Вскоре после окончания Великой Отечественной войны пулемёт ещё раз подвергся модернизации.

Перевооружение частей Советской Армии пулемётами Горюнова было завершено в конце 1940-х - начале 1950-х годов.

Автоматика или части устройства СГ-43 впоследствии были использованы при создании единых пулемётов Тип 67, KGK и SS-77. Единый пулемёт конструкции Силина и Перерушева на основе СГМ участвовал в 1956 году в конкурсе на единый пулемёт победу в котором одержал пулемёт Калашникова.

За создание станкового пулемёта, получившего широкое применение на фронте Горюнову Пётру Максимовичу (посмертно), Воронкову Василию Ефимовичу, Горюнову Михаилу Михайловичу и Дегтярёву Василию Алексеевичу была присуждена Сталинская премия первой степени.

Горюнов П.М. умер 23 декабря 1943 года, вернувшись из Москвы, где отлаживал свои пулеметы перед отправкой на фронт.

Характеристики

Дальность прямого выстрела:

• по грудной фигуре — 420 м;
• по бегущей фигуре — 640 м.

Пуля сохраняет своё убойное действие на всей дальности полёта (до 3800 м). Дульная энергия пули со стальным сердечником — 3511 Дж, пули образца 1930 года — 3776 Дж. Боевая скорострельность составляет 250—300 выстрелов в минуту. Охлаждение ствола — воздушное. Ведение интенсивной стрельбы очередями возможно до 500 выстрелов, после чего необходимо заменить или охладить ствол.

Требования нормального боя одиночными для пулемёта Горюнова:

• все четыре пробоины вмещаются в круг диаметром 15 см;
• средняя точка попадания отклоняется от контрольной точки не более чем на 5 см в любом направлении.

Требования нормального боя очередями для пулемёта Горюнова:

• не менее восьми пробоин из десяти вмещается в круг диаметром 20 см;
• средняя точка попадания отклоняется от контрольной точки не более чем на 5 см в любом направлении.

Проверка боя осуществляется стрельбой по проверочной мишени (отрезанной по четвёртой горизонтальной линии) или чёрному прямоугольнику высотой 30 см и шириной 20 см, укрепленному на белом щите высотой 1 м и шириной 1 м. Дальность стрельбы — 100 м, патроны — с обыкновенной пулей (со стальным сердечником или легкой образца 1908 года), прицел — 3 (по шкале «Л»).

Показатели суммарного рассеивания пуль со стальным сердечником при стрельбе очередями из приведённых к нормальному бою СГ-43 и СГМ:

Дальность стрельбы, м	Срединные отклонения по высоте, см	Срединные отклонения по ширине, см	Энергия пули, Дж
100	6	5	2903
200	12	10	2383
300	18	15	1942
400	23	20	1559
500	29	25	1245
600	35	29	990
700	41	34	785
800	47	39	628
900	54	44	520
1000	62	49	451
1100	70	54	402
1200	80	59	363
1300	90	64	333
1400	102	69	304
1500	115	75	275
1600	130	82	-
1700	149	88	-
1800	179	94	-
1900	202	102	-
2000	234	109	-

Показатели суммарного рассеивания пуль со стальным сердечником при стрельбе очередями из приведённых к нормальному бою СГМБ и СГМТ:

Дальность стрельбы, м	Срединные отклонения по высоте, см	Срединные отклонения по ширине, см
100	4	4
200	9	9
300	14	13
400	19	17
500	23	21
600	28	26
700	33	31
800	38	35
900	44	39
1000	50	43
1100	57	47
1200	65	52
1300	75	57
1400	87	62
1500	101	67
1600	117	73
1700	136	80
1800	160	86
1900	190	93
2000	225	100

Масса

Масса в кг.
13,5 (тело пулемёта)
36,9 (на колёсном станке)
27,7 (на треножном станке)
8,75 (коробка со снаряжённой лентой на 200 патронов с пулями образца 1930 года)
10,25 (коробка со снаряжённой лентой на 250 патронов с пулями образца 1930 года)
8 (коробка со снаряжённой лентой на 200 патронов с пулями со стальным сердечником)
9,5 (коробка со снаряжённой лентой на 250 патронов с пулями со стальным сердечником)
8,25 (коробка со снаряжённой лентой на 200 патронов с пулями образца 1908 года)
9,75 (коробка со снаряжённой лентой на 250 патронов с пулями образца 1908 года)
0,6 (зенитный ракурсный прицел)

Варианты и модернизации

• СГ-43 - первые выпущенные образцы были установлены на колёсный станок Соколова, однако серийные СГ-43 устанавливали на колёсный станок конструкции В. А. Дегтярева
• СГМ — станковый модернизированный, устанавливается на колёсный станок конструкции В. А. Дегтярева или треножный станок конструкции Сидоренко - Малиновского.
• СГМБ — бронетранспортёрный, устанавливается на переднем, боковом или заднем кронштейне бронетранспортёра.
• СГМТ — танковый, устанавливается внутри башни танка на кронштейне люльки пушки, имеет электроспуск.

Устройство

Тело пулемёта Горюнова состоит из следующих основных элементов:

• ствол,
• ствольная коробка с прицелом,
• замыкатель ствола,
• приёмник,
• затворная рама с поршнем,
• затвор,
• рукоятка перезаряжания,
• спусковой механизм,
• затыльник,
• возвратно-боевая пружина.

Принадлежность пулемёта Горюнова состоит из: шомпола, комбинированного ключа, масленки, выколотки, извлекателя, коленчатого стержня с ёршиком, ключа замыкателя ствола и молотка.

Пулемёт СГМТ снабжён электроспуском в специальном корпусе на затыльнике.

Прицельное приспособление

Прицельное приспособление пулемёта Горюнова состоит из мушки и прицела, в свою очередь состоящего из основания прицела, прицельной рамки с пружиной и хомутика с целиком. На стенках прицельной рамки нанесены деления с цифрами: для лёгкой пули образца 1908 года, пули со стальным сердечником и специальных пуль — на правой стороне (буква «Л» и цифры от 0 до 20, обозначающие дальность в сотнях метров), для тяжёлой пули образца 1930 года — на левой стороне (буква «Т» и цифры от 0 до 23). На целике нанесена риска, а на задней стороне хомутика нанесены деления для боковых поправок (по пять делений влево и вправо от основной риски) для установки целика. Каждое деление целика равно одной тысячной дальности.

Для стрельбы по воздушным целям на пулемёт устанавливается зенитный ракурсный прицел, рассчитанный на ведение огня по воздушным целям, движущимся со скоростью не более 600 км/ч на дальностях до 1000 м. Данный прицел состоит из основания прицела, переднего и заднего визоров. Передний визор состоит из концентрических колец (с радиусами 20, 40, 60 и 80 мм) для выбора упреждения, центрального кольца для выверки прицела и стойки переднего визира. Задний визир состоит из шарика, стопорного винта (для выверки прицела) и стойки заднего визира.

Принцип действия автоматики

Работа автоматики СГ-43 основана на использовании энергии пороховых газов, отводимых из канала ствола. Запирание канала ствола осуществляется перекосом затвора вправо.

При выстреле часть пороховых газов, выталкивающих пулю, направляется через отверстие в стенке ствола в газовую камору и давит на поршень, от чего затворная рама начинает отходить назад. Затвор остаётся на месте до вылета пули из канала ствола, закрывая его и не допуская прорыва газов в ствольную коробку.

После вылета пули подвижные части продолжают отходить назад, сжимая тем самым возвратно-боевую пружину. Затвор открывает канал ствола и извлекает гильзу из патронника. Движок извлекает очередной патрон из ленты и подаёт его в продольное окно ствольной коробки. Гильза выбрасывается из ствольной коробки, ползун подаёт патрон в приёмное окно приёмника.

Если спусковой крючок остаётся нажатым, то затворная рама с затвором под воздействием возвратно-боевой пружины устремляется вперёд, не останавливаясь в заднем положении. Затвор выталкивает патрон из продольного окна ствольной коробки и досылает его в патронник. Когда подвижные части занимают крайнее положение, затвор закрывает канал ствола. Боёк разбивает капсюль патрона, происходит выстрел, и работа автоматики повторяется.

Страны-эксплуатанты

• СССР СССР
• Польша Польша: первые пулемёты СГ-43 были переданы на вооружение 1-й армии Войска Польского во время Великой Отечественной войны, после войны пулемёт был принят на вооружение Войска Польского под наименованием ckm SG-43 и выпускался по лицензии.
• Венгрия Венгрия: выпускался по лицензии. Модификация имела пистолетную рукоятку.
• Вьетнам Вьетнам
• ГДР ГДР
• Египет Египет: выпускался по лицензии.
• Индонезия Индонезия
• КНР КНР: выпускался по лицензии.
• Чехословакия Чехословакия: выпускался по лицензии.
• Белоруссия Белоруссия: в декабре 2005 года сняты с вооружения и отправлены на утилизацию

См. также

• Список пулемётов

Литература

• [военная-энциклопедия.рф/советская-военная-энциклопедия/Г/Горюнов-Пётр-Максимович Горюнов Пётр Максимович] // Вавилон — «Гражданская война в Северной Америке» / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1979. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 2).</span>
• Станковый пулемёт обр. 1943 г. системы Горюнова // С. Л. Федосеев. Пулемёты России. Шквальный огонь. М., Яуза – ЭКСМО, 2009. стр.389-395
• Станковый пулемёт системы Горюнова модернизированный // С. Л. Федосеев. Пулемёты России. Шквальный огонь. М., Яуза – ЭКСМО, 2009. стр.396-402
• Федосеев С. Станковый пулемёт Горюнова: к 60-летию принятия на вооружение (рус.) // Техника и вооружение вчера, сегодня, завтра : журнал. — 2003. — Сентябрь (№ 09). — С. 20-23.
• полковник С. Прохоров. Подготовка наводчиков пулемётов (из опыта) // "Военный вестник", № 2, 1966. стр.112-116

Ссылки

• [mobidic.ru/gpage54.htm История создания на сайте mobidic.ru]
• [rt66.com/~korteng/SmallArms/mghvrus2.htm описание СГ-43] (англ.) на сайте rt66.com

Отрывок, характеризующий СГ-43

– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.