Совет государственного объединения России

Сове́т госуда́рственного объедине́ния Росси́и (аббр. — СГОР) — организация, созданная в оккупированном немцами Киеве в конце 1918 года политическими и общественными деятелями бывшей Российской империи, укрывшимися в Украинской Державе от большевистского режима. Совет стоял на антисоветских, монархических позициях и своей задачей видел работу по восстановлению «Великой, Единой и Неделимой России».

История существования

Первым председателем Совета был избран октябрист барон В. В. Меллер-Закомельский. В деятельности Совета активное участие принимали бывший министр земледелия А. В. Кривошеин (впоследствии сменил Закомельского на посту председателя), П. Н. Милюков, С. Н. Маслов, князь Е. Н. Трубецкой, граф В. А. Бобринский, А. М. Масленников, А. С. Хрипунов, М. С. Маргулиес. В Совет вошли бывшие члены московского Правого центра, бывшей кадетской партии и Национального центра. Несмотря на то, что большинство членов Совета были монархистами и отстаивали идеи конституционной монархии, официально Совет стоял на принципе «непредрешенчества» — по мнению членов Совета, определить форму правления в России после победы над большевизмом должен был бы сам русский народ через выборы в Учредительное собрание на основе «всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права». Так как результаты выборов в Учредительное собрание 1917 года признавались неудовлетворительными, считалось необходимым провести новые выборы.

До событий ноября 1918 года в Омске члены Совета видели лидером Белого дела великого князя Николая Николаевича. После того, как о провозглошении адмирала Колчака Верховным Правителем России стало известно на Украине (в середине января 1919 года), Совет поддержал его кандидатуру.

Несмотря на то, что Совет был образован на территориях, оккупированных Германией, члены Совета в основном придерживались во внешней политике ориентации на «державы Согласия». Представители Совета составили ядро русской делегации, отправившейся в ноябре 1918 года на Ясское совещание, на котором они просили представителей союзников оказать активную помощь Белому движению.

С утерей режимом гетмана П. П. Скоропадского контроля над Центральной Украиной и захватом власти в Киеве Директорией С. В. Петлюры, Совет перебрался в Одессу, власть в которой делили между собой союзники (под началом Франции) и Добровольческая армия и которая зимой 1918-19 гг. стала одним из центров антибольшевистского сопротивления на Юге России. В этот период члены Совета пытались выработать наиболее приемлемую для местных условий модель гражданского управления, которая, с одной стороны, безоговорочно подчинялась бы Главкому Добровольческой армии, а с другой стороны, отвечала бы местным условиям — удалённость от центра (Екатеринодара) затрудняла сношения с Главкомом, что требовало определённой свободы в решении многих насущных вопросов.

Особое значение в глазах политиков придавалось вопросу выбора способа наилучшего управления отдельными регионами России, в которых большевики могут в тот или иной период утратить власть. В разработке наилучшей модели управления, с учётом необходимости сохранения единой Всероссийской власти, принимал участие так называемый «совет четырёх», по количеству самых влиятельных всероссийских организаций, находившихся тогда в Одессе и обсуждавших этот вопрос, — Национального Центра, Союза возрождения России, Совета земств и городов юга России и СГОРа. Противоречия по существенным вопросам (прежде всего в отношении единоличной и коллегиальной власти) были так велики, что переговоры зашли в тупик. При этом члены Совета, несмотря на кажущуюся склонность, в силу своей правоцентристской и монархической ориентации, к отстаиванию единоличной формы правления, ратовали за коллегиальную.

С эвакуацией французов из Одессы в начале апреля 1919 года Совет фактически прекратил своё существование. Впоследствии многие члены Совета входили в состав различных антибольшевистских организаций и правительств — Особого Совещания, Северо-Западного правительства, Правительства Юга России.

См. также

• Правый центр
• Союз возрождения России
• Союз защиты Родины и Свободы
• Национальный центр

Литература

• Революция и гражданская война в России: 1917—1923 гг. Энциклопедия в 4 томах. — Москва: Терра, 2008. — Т. 4. — С. 110. — 560 с. — (Большая энциклопедия). — 100 000 экз. — ISBN 978-5-273-00564-8.
• Цветков В. Ж. Белое дело в России. 1919 г. (формирование и эволюция политических структур Белого движения в России). — 1-е. — Москва: Посев, 2009. — 636 с. — 250 экз. — ISBN 978-5-85824-184-3.

Отрывок, характеризующий Совет государственного объединения России

Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.