СМЗ-НАМИ-086 «Спутник»

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
СМЗ-НАМИ-086 «Спутник»
Общие данные
Производитель: СМЗ
Годы пр-ва: 1962
Класс: мотоколяска
Дизайн
Тип(ы) кузова: купе (2+2‑мест.)
Компоновка: заднемоторная
Двигатели
Трансмиссия
Характеристики
Массово-габаритные
Длина: 3100 мм
Ширина: 1400 мм
Высота: 1260 мм
Колёсная база: 2100 мм
Колея задняя: 1150 мм
Колея передняя: 1150 мм
Масса: 520 кг
Полная масса: 750 кг
На рынке
Предшественник
Предшественник
Преемник
Преемник
Связанные: СМЗ С-3А;
ЗАЗ-965
Похожие модели: Goggomobil;
Vespa 400;
BMW Isetta;
Trabant P50;
Mikrus MR-300
Fiat Nuova 500
Другое
Объём бака: 20 л
Дизайнер: Эдуард Молчанов
Валентин Ростков

СМЗ-НАМИ-086 «Спутник» — советский опытный микролитражный легковой автомобиль (мотоколяска), построенный в начале 1960-х годов. Серийно не производился.

Автомобиль был создан в инициативном порядке группой сотрудников НАМИ под руководством Б. М. Фиттермана (конструктор — В. А. Миронов, дизайнеры — Э. Р. Молчанов и В. Ростков) в сотрудничестве с коллективом Серпуховского мотоциклетного завода (Р. Немцов, А. Петрунин, В. Кутков, В. Котов и другие). Опытный экземпляр был построен в 1962 году.

Выпуск планировалось развернуть на СМЗ, который в те годы расширял производство и желал бы наряду с выпуском мотоциклов и мотоколясок С1Л иметь в производственной программе нечто более «серьёзное». Основным потребителем самого маленького советского автомобиля его создателям виделись инвалиды, но подчёркивалась и возможность продажи «Спутника» в личное пользование.

«Спутник» отличался оригинальным и очень свежим для своего времени дизайном. Кузов типа «купе» вместимостью 2+2 (два полноразмерных места и два «детских») был весьма приземист — 1,26 м в высоту, как у спортивного автомобиля. Но благодаря отсутствию двигателя спереди, особой конструкции компактной торсионной передней подвески и раздельным передним сидениям с резиновыми лентами на металлическом трубчатом каркасе вместо толстых пружинных подушек и спинок конструкторам удалось вполне комфортно разместить водителя и переднего пассажира, обеспечив им удобную посадку с вытянутыми ногами, что особенно актуально для водителя, ноги которого парализованы или не сгибаются в коленях. А вот задний ряд сидений был тесноват — вдвоём на нём могли разместиться разве что дети.

Управление опытного экземпляра автомобиля было ручным, но был разработан и вариант со стандартной схемой органов управления.

Для автомобиля в НАМИ был разработан 500-кубовый, четырёхтактный — что составляло выгодное отличие не только от серийных мотоколясок СМЗ, но и от многих западных аналогов с двухтактными моторами — рядный двухцилиндровый двигатель (497 см³, 15 л. с. при 4000 об/ мин) — конструктивно это была «половинка» от V-образной «четвёрки» «Запорожца» ЗАЗ-965, во многом аналогичная позднейшему серийному стационарному двигателю УД-25.

Впервые в практике отечественного автомобилестроения была разработана трансмиссия с электромагнитным сцеплением. В нём крутящий момент передаётся не за счёт трения, а силами магнитного притяжения частиц ферронаполнителя, расположенного между ведущими и ведомыми дисками. Привод сцепления был автоматизирован, так что водителю оставалось только переключать передачи. Коробка передач была традиционной конструкции, четырёхступенчатая.

Подвеска всех колёс была независимой, торсионной: передняя — с двойными поперечными рычагами на двух продольных торсионных валах, задняя — на поперечных торсионах с продольно расположенными рычагами, похожая на впоследствии применённую на С3Д. В рулевом управлении впервые в практике советской автомобильной промышленности была внедрена безопасная рулевая колонка с карданным шарниром на рулевом вале.

Автомобиль имел автономный отопитель с обдувом лобового стекла.

Между тем, ко времени создания прототипа «Спутника» на СМЗ уже было развёрнуто производство мотоколяски С3А, сравнительно с ним примитивной и неказистой. В те годы СМЗ не располагал серьёзным штамповочным оборудованием, необходимым для производства кузовов сложной формы — практически все кузовные панели мотоколясок выполнялись вручную на гибочных и зиговочных машинах, так что перестройка производства под намного более совершенный СМЗ-НАМИ-086 была бы достаточно сложным и дорогим мероприятием, связанным с полной реконструкцией завода. Поэтому в конечном итоге «Спутник» так и остался опытным образцом. Впоследствии на СМЗ с участием НАМИ была спроектирована и мотоколяска С3Д (в серии с 1970 года), уже более близкая к полноценному автомобилю, но также весьма примитивная, с угловатым кузовом и двухтактным двигателем.

Электромагнитное сцепление было внедрено на инвалидной модификации «Запорожца» ЗАЗ-966, однако показало невысокую долговечность (ферромагнитный порошок редко выхаживал даже паспортные 30 тыс. км, намагничиваясь и теряя свои свойства), кроме того из-за повышенного момента инерции якоря не обеспечивалось быстрое переключение передач, необходимое для интенсивного разгона автомобиля, а синхронизаторы коробки передач существенно перегружались и сильнее изнашивались. Впоследствии, уже на моделях на базе ЗАЗ-968, оно было заменено электропневматической системой, похожей на западногерманский Saxomat.

Тем же коллективом сотрудников НАМИ впоследствии был спроектирован спортивный автомобиль «КД» («Спорт-900») со стеклопластиковым кузовом на трубчатой пространственной раме. Он базировался на агрегатах «Запорожца» и был выпущен малой серией — по разным данным 5 или 6 экземпляров — с 1963 по 1969 год на Московском кузовном заводе.



См. также

Напишите отзыв о статье "СМЗ-НАМИ-086 «Спутник»"

Ссылки

  • [usik.users.photofile.ru/photo/usik/2662745/50873396.jpg «Техника-Молодёжи», № 1 за 1963 года, статья «Автомобиль „Спутник“ — самый маленький в нашей стране»], основной источник информации для данной статьи.
  • [tehno.claw.ru/shared/auto/information/2-022.htm Лев Шугуров. «Автомобили России и СССР».]


Отрывок, характеризующий СМЗ-НАМИ-086 «Спутник»

– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?