СМ-2-1

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
СМ-2-1
История производства
Разработано:

1943—1949

Страна производства

СССР СССР

Годы производства:

1950—1957

Производитель:

Завод № 232, СКМЗ

Изготовлено, ед.:

65 (в СССР)

История службы
Годы эксплуатации:

1955—1993

Состояло на вооружении:

СССР СССР
КНР КНР

Войны и конфликты:

Холодная война

Характеристики орудия
Марка орудия:

ЗИФ-68-1

Калибр, мм:

130

Длина ствола, мм/калибров:

7410 / 57,6

Длина канала ствола, мм:

7050

Объём каморы, дм³:

19,6

Масса ствола с затвором, кг:

4993,4

Масса снаряда, кг:

33,0 (ОФ), 32,675 (зенитный)

Начальная скорость снаряда,
м/с:

950 м/с

Принцип заряжания:

полуавтоматический

Скорострельность,
выстрелов в минуту:

до 15

Характеристики артустановки
Общая масса АУ, кг:

57 325

Масса вращающейся части, кг:

52 929

Радиус обметания по стволам, мм:

5300

Расстояние между осями орудий, мм:

850

Длина отката, мм:

630 (предельная)

Угол подъёма ствола, °:

−7/+81

Максимальная скорость вертикального наведения, °/с:

17,62

Максимальная скорость горизонтального наведения, °/с:

18

Максимальная дальность стрельбы, м:

27 764

Бронирование:

противоосколочное

Расчёт установки, чел.:

19-21

Боекомплект на ствол:

200

СМ-2-1 — советская корабельная двухорудийная универсальная палубно-башенная артиллерийская установка калибра 130 мм. СМ-2-1 являлась главным зенитным калибром эскадренных миноносцев проекта 41 и проекта 56.





Проектирование и испытания

Разработка установки СМ-2 была начата в конце 1943 года на основании выданного АНИМИ задания от 2 сентября 1943 года. Тактико-техническое задание на установку было утверждено 25 апреля 1944 года начальником Артиллерийского управления ВМС. Разработкой эскизного проекта занималось ЦКБ-34 под руководством Е. Г. Рудяка. Эскизный проект был представлен на утверждение 3 февраля 1944 года[1]. В основу проекта были положены технические решения, которые приняли немецкие конструкторы при создании артиллерийской установки SKC-33 калибра 105 мм[2].

Заводом № 232 для испытаний установки был изготовлен баллистический ствол СМ-Э11-130 и полигонный станок Б-119. Жёсткий барабан для полигонного станка изготовил завод № 190 МСП. Опытную качающуюся часть СМ-2 смонтировали 30 сентября 1948 года на полигонном станке Б-120 (ТТ). Головной образец СМ-2 после изготовления на заводе № 232 прошёл заводские испытания с 5 апреля по 30 мая 1949 года на заводе и с 20 октября по 12 декабря этого же года — на полигоне. Проведение государственных испытаний установки прошло в два этапа: с 10 мая по 5 августа 1950 года и с 24 ноября 1950 по 30 марта 1951 года[1].

В 1950 году по чертежам опытного образца, откорректированного по результатам полигонных испытаний, завод № 232 изготовил две серийные установки СМ-2-1. Установки были поставлены на головной эсминец проекта 41 «Неустрашимый»[1]. Государственные корабельные испытания СМ-2-1 на «Неустрашимом» провели в начале 1955 года. Протокол испытаний был подписан 17 февраля 1955 года. Следующая пара серийных установок, изготовленная на заводе № 232 в 1951 году, была поставлена на эсминец проекта 56 «Спокойный», государственные испытания установки на корабле проводились в два этапа: в Финском заливе с 8 августа по 8 сентября 1955 и в районе Балтийск-Таллин с 3 по 16 декабря 1955 при волнении моря 4-5 баллов[3].

Производство

Установка СМ2-1 была принята на вооружение по Постановлению Совета Министров СССР от 1 октября 1957 года и Приказом МО СССР № 0086 от 9 октября 1957. На основе Постановления Совета Министров № 4183-1730сс от 28 сентября 1949 года было начато серийное производство установки на заводе «Большевик» (№ 232). В 1952 году производство АУ начал вести Старокраматорский машиностроительный завод. Цена одной установки СМ-2-1 составила 6 490 000 рублей[3].

Всего на промышленных предприятиях СССР было изготовлено 65 установок СМ-2-1: 51 установку изготовил завод «Большевик» (1950—1957 годы) и 14 установок — Старокраматорский машиностроительный завод (1952—1954 годы). Артиллерийские установки этого типа были установлены на 1 эскадренном миноносце проекта 41 и 28 эскадренных миноносцах проекта 56 (всего 58 единиц)[3].

Конструкция установки

В одной башенной установке СМ-2-1 размещалось два 130-мм орудия. Башенная установка выполнена бронированной для защиты от осколков снарядов и пуль.

Оба орудия установки размещаются в одной литой люльке обойменного типа. Каждое орудие снабжено гидравлическим тормозом отката веретенного типа, с компенсатором (тормоз находится под стволом), и досылателем. Над стволом каждого орудия находится пневматический накатник. Станок орудия качается на оси стабилизации, закреплённой в боевом столе. Стабилизация оси цапф произведена по горизонтали (в одной плоскости)[3].

Ствол орудия состоит из свободной трубы, кожуха, казённика, обоймы и муфты. Затвор горизонтальный клиновой, с пружинной полуавтоматикой и ручным притвором. Стреляющее устройство ударного действия (от электромагнита или ручного действия). Досылатель (пневматический, с реечным ускорителем) и зарядник способны обеспечивать одноходовую досылку боеприпасов раздельно-гильзового заряжания, длина пути досылки 1700 мм. Лоток зарядника допускает одновременную закладку снаряда и гильзы. Эжекция пороховых газов производится автоматически[3][2].

Артиллерийская установка могла дать 54 залпа с полной скорострельностью, после чего ей требовалось 4-5-минутное охлаждение, осуществлявшееся путём прокачки канала ствола забортной водой из пожарной магистрали. Максимальная дальность стрельбы приближалась к 28 км, а досягаемость по высоте составляла 21 км[4]. Характерными особенностями артиллерийской системы были длинноствольная, повышенной мощности баллистическая часть и механизм непосредственной стабилизации АУ по углу наклона оси цапф (НОЦ)[2].

Приборы управления стрельбой

Система приборов управления стрельбой «Сфера-56» представляла собой адаптированный (применительно к эскадренным миноносцам) вариант «крейсерской» системы ПУС «Зенит-68К»/«Зенит-68бис»[2]. «Сфера-56» вырабатывала данные для стрельбы по морским, воздушным, а также по не видимым с корабля целям. Ядром приборов управления стрельбой был центральный автомат стрельбы (сокращённо ЦАС) прибор 1-УМ (ЦАС-УМ), он располагался в центральном артиллерийском посту и вырабатывал данные по надводной цели, идущей со скоростью до 60 узлов на дальности до 175 кабельтовых, или по воздушной цели, летящей со скоростью до 300 м/с на высоте до 15 км. ЦАС мог начать работу с дальности 32 км, а с 24 км обеспечивал стрельбу в упреждённую точку. Работное время ЦАС по выработке данных для стрельбы по надводной цели составляло 100 с, а по воздушной — 50 с. Прибор 1-УМ обеспечивал стрельбу по невидимой с корабля береговой цели с использованием вспомогательной точки наводки (ВТН). Специально для этого на берегу выбирали хорошо различимый объект и брали его на сопровождение приборами управления стрельбой (в ЦАС постоянно поступали курсовой угол и дистанция до объекта); одновременно по топографической карте определялся азимут и дистанция от выбранного ВТН до береговой цели, полученные значения вводились в ЦАС. Прибор 1-УМ учитывал отстояние вспомогательной точки наводки от цели (ЦАС позволял вводить отстояние ВТН от цели до 20 км), и, когда приборы управления отслеживали видимый ВТН, орудия АУ СМ-2-1 наводились на невидимую цель[7].

В центральном артиллерийском посту (сокращённо ЦАП) был размещён преобразователь координат — прибор 7ЭУ, работающий совместно с гироазимут-горизонтом «Компонент»; прибор вырабатывал углы стабилизации артиллерийских установок и стабилизированного визирного поста СВП-42-50. ЦАП оснащался 3-м дальномером ДМС-3 (предел измерения — до 126 кабельтовых) и визиром центральной наводки ВН-4; в посту находилось место управляющего огнём, являвшегося командиром батареи главного калибра. Главным средством целеуказания для СМ-2-1 служила РЛС обнаружения воздушной цели «Фут-Н». После получения целеуказания цель бралась на сопровождение стрельбовой РЛС «Якорь-М», антенна которой была размещена прямо на стабилизированном визирном посту. Перед управляющим огнём и в ЦАП находились точные индикаторы РЛС «Якорь-М», на которых возможно было наблюдать падения (разрывы) выпущенных АУ СМ-2-1 снарядов относительно цели и в это же время вводить корректуры. «Якорь-М» могла производить приём целеуказания за 8-10 с при высоте цели до 8000 м и 27-30 с при высоте цели от 8000 до 11 000 м. С дистанции 185 кабельтовых по надводной цели и с дистанции 165 кабельтовых по воздушной цели станция могла осуществлять автоматическое сопровождение объекта. В качестве резервных источников целеуказания служили: навигационная РЛС «Нептун» и два оптических визира целеуказания — ВЦУЗ-3[8].

В ПУС «Сфера-56» впервые в СССР были применены электрические счётно-решающие приборы на вращающихся трансформаторах в линии выдачи целеуказания и данных для наводки артиллерийских установок. Наведение установок СМ-2-1 могло осуществляться дистанционно с помощью силовой электрической синхронно-следящей передачи (СЭССП), имевшей обозначение Д-2, или полуавтоматически, или вручную. При дистанционном наведении осуществлялась центральная наводка от ЦАС, а наводчики лишь контролировали положение артиллерийских установок. При полуавтоматическом наведении также осуществлялась центральная наводка, но наводчики должны были постоянно совмещать на специальном циферблате стрелки полученных из центрального поста величин полных углов наведения и неподвижного индекса положения орудия (это приводило к отработке исполнительными двигателями углов наведения). Ручное наведение процесс наведения совпадал с полуавтоматическим, но без использования исполнительных двигателей[9].

Максимальная скорость наведения АУ СМ-2-1 от приводов составляла 18°, вручную — 3°. Каждая АУ располагала собственным радиолокационным дальномером «Штаг-Б» (с дальностью действия до 15 км), башенным автоматом стрельбы БАС-1-Б и оптическим прицелом АМО-3, что позволяло её вырабатывать все данные для стрельбы и вести огонь автономно приборным способом. В ПУС «Сфера-56» входил установленный на ходовом мостике прибор 1-НМ, представлявший собой простейший счётно-решающий прибор, который позволял кроме выдачи целеуказания вводить также корректуры по результатам первых залпов. В качестве оптической системы на приборе 1-НМ применялись обычные семикратные морские бинокли с бо́льшими, чем у визиров светосилой и полем зрения, (для наблюдения ночью); в случае внезапной встречи с противником ночью или в условиях плохой видимости с помощью 1-НМ огнём главного калибра мог управлять вахтенный офицер. Этот прибор мог вырабатывать данные для стрельбы по морским целям, идущим со скоростью до 40 узлов[9].

Боеприпасы

В боезапас артиллерийской установки входили снаряды следующих типов: полубронебойный, осколочно-фугасный с головным взрывателем, зенитный с радиолокационным взрывателем, зенитный с дистанционной трубкой, осветительный парашютный, противорадиолокационный и практический[4]. В 19641965 годах также производился глубоководный противолодочный снаряд чертежа 3-084762[10]. В состав выстрела входило три заряда: боевой, уменьшенный боевой и специальный для стрельбы осветительными снарядами[4]. Длина гильзы с зарядом 1024,5 мм, вес гильзы с полным зарядом 28 кг, вес полного заряда 15,3 кг[10].

Общий боезапас двух башенных установок на эсминцах проекта 56 составлял 850 выстрелов (ещё 200 могли браться в перегруз)[11], из них 800 готовых к выстрелу[10].

СМ-4, СМ-4-1

Советская артустановка береговой обороны калибра 130 мм[13] с круговым обстрелом и управлением стрельбой с подвижного дальномерного поста.[14] Принята на вооружение в 1951 году. Боеприпасы и баллистические данные СМ-4-1 полностью совпадали с СМ-2-1. Монтировалась на колесном буксируемом лафете.[15][неавторитетный источник? 2923 дня] После замены ствола со свободной трубой на ствол-моноблок получила индекс СМ-4-1.

Производилась в 1951..58 годах. Всего изготовлено около 150 установок. Принимала участие в Корейской войне. Преемником установки стал комплекс «Берег».[16]

СМ-62

В тех же массогабаритных характеристиках, что и установка СМ-2, в СССР производилась разработка автоматического аналога СМ-2. Технический проект этой артиллерийской установки, получившей обозначение СМ-62, был завершён к 1955 году. Установкой планировалось вооружить эскадренные миноносцы проекта 56, начиная с 31-го корабля серии, а также лёгкие крейсера проекта 68-бис[2]. Установка имела техническую скорострельность 25-30 выстрелов в минуту, увеличенную в полтора раза живучесть (до 1500 выстрелов) и уменьшенное в 1,5 раза количество личного состава при боевом обслуживании установки (14 против 21)[17]. После отказа от строительства эскадренных миноносцев проекта 56, установками СМ-62 планировалось вооружить эскадренные миноносцы проекта 57.

История службы

Оценка

Сравнительная оценка

Сравнение СМ-2-1 с американской 127-мм автоматической АУ показывает, что по возможностям поражения надводных целей советская артсистема превосходила американскую, но при решении задач ПВО — вследствие более чем в три раза меньшей скорострельности и боевых возможностей ПУС «Сфера-56» — уступала ей. В своём калибре орудие СМ-2-1 было самым мощным в мире и обладало наибольшей досягаемостью и меткостью[2].

Общая оценка

В отличие от своего прототипа — германской АУ SKC-33 — установка СМ-2-1 имела более мощные орудия, башенную систему ПУС с радиолокационным дальномером, более совершенный досылатель. Кроме этого, весь расчёт установки находился под прикрытием броневой защиты[2]. С точки зрения эксплуатационных качеств артиллерийская установка СМ-2-1 имела недостаток, заключающийся в том, что она была открыта сзади (это создавало риск попадания воды внутрь установки на интенсивном волнении)[18].

См. также

Напишите отзыв о статье "СМ-2-1"

Примечания

  1. 1 2 3 Широкорад А. Б., 2000, с. 954.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 Литинский Д. Ю., 1998, с. 54.
  3. 1 2 3 4 5 Широкорад А. Б., 2000, с. 955.
  4. 1 2 3 Апальков Ю. В., 2006, с. 36.
  5. 1 2 Широкорад А. Б., 2000, с. 956, 957.
  6. Бунеев И. И. и др., 1995, с. 62.
  7. Апальков Ю. В., 2006, с. 36—38.
  8. Апальков Ю. В., 2006, с. 39.
  9. 1 2 Апальков Ю. В., 2006, с. 42.
  10. 1 2 3 Широкорад А. Б., 2000, с. 957.
  11. Павлов А. С., 1999, с. 10.
  12. Широкорад А. Б., 2000, с. 957—958.
  13. [www.telenir.net/transport_i_aviacija/tehnika_i_oruzhie_1997_02/p4.php СМ-4]
  14. [cdbtitan.ru/history История ОАО "ЦКБ «Титан»]
  15. [saidpvo.livejournal.com/78539.html Артиллерия в Техническом музее АВТОВАЗа]
  16. [topwar.ru/13064-beregovoy-mobilnyy-artilleriyskiy-kompleks-a-222-bereg.html Береговой мобильный артиллерийский комплекс А-222 «Берег» » Военное обозрение]
  17. Бунеев И. И. и др., 1995, с. 77.
  18. [flot.sevastopol.info/arms/guns/sm2_1.htm СМ-2-1]. flot.sevastopol. — Черноморский флот: информационный ресурс. Проверено 31 августа 2010. [www.webcitation.org/67QSTWfNb Архивировано из первоисточника 5 мая 2012].

Литература

  • Апальков Ю. В. Эскадренные миноносцы проекта 56. — СПб.: Галея Принт, 2006. — 84 с. — ISBN 5-8172-0108-9.
  • Бунеев И. И. и др. Морская артиллерия отечественного Военно-Морского Флота. — СПб.: Лель, 1995. — 104 с. — ISBN 5-86761-003-X.
  • Литинский Д. Ю. Суперэсминцы советского флота // Специальный выпуск альманаха "Тайфун". — СПб., 1998.
  • Павлов А. С. Эскадренные миноносцы проекта 56. — Якутск, 1999.
  • Широкорад А. Б. Советская корабельная артиллерия. — СПб: Велень, 1995. — 80 с. — ISBN 5-85817-009-9.
  • Широкорад А. Б. Энциклопедия отечественной артиллерии. — Минск: Харвест, 2000. — 1156 с. — ISBN 985-433-703-0.

Ссылки

  • [flot.sevastopol.info/arms/guns/sm2_1.htm СМ-2-1]. flot.sevastopol. — Черноморский флот: информационный ресурс. Проверено 31 августа 2010. [www.webcitation.org/67QSTWfNb Архивировано из первоисточника 5 мая 2012].

Отрывок, характеризующий СМ-2-1

И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.