СТЗ-5-НАТИ
Поделись знанием:
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
| СТЗ-5-НАТИ (СТЗ-НАТИ 2ТВ) | |
|---|---|
| |
| Выпускался, гг. | опытные серии - 1935-1936, серийное производство - 1937-1942 |
| Экземпляры | 9944 |
| Назначение | транспортный, артиллерийский тягач |
| Тип движителя | гусеничный |
| Тяговый класс, тс | 4,85 |
| Полная масса, т | 5,840 |
| Расположение | |
| Кабина: | передняя |
| Основные размеры | |
| Длина, мм | 4150 |
| Ширина, мм | 1855 |
| Высота, мм | 2360 |
| Двигатель | |
| Обозначение по ГОСТ | СТЗ-5 |
| Марка двигателя | 1МА |
| Мощность, л.с. (кВт) | 52-56 (38,2) |
| Трансмиссия | |
| Подвеска и управление | |
| Оборудование | |
| Модельный ряд | |
| Базовая модель | СХТЗ-НАТИ |
СТЗ-5-НАТИ (СТЗ-НАТИ 2ТВ, СТЗ-5 «Сталинец») — гусеничный тягач выпускавшийся в СССР, на Сталинградском тракторном заводе в 1937—1942[1] на базе трактора СХТЗ-НАТИ. Всего произведено 9944 трактора СТЗ-5-НАТИ, в том числе до начала ВОВ 3438 ед. В начальный период ВОВ на шасси СТЗ-5 устанавливался гвардейский реактивный миномёт БМ-13-16 «Катюша».
9 мая 2015 года в городе Новомосковск Тульской области «Катюша» 12-го отдельного гвардейского миномётного дивизиона реактивной артиллерии прошла своим ходом на параде, посвящённом 70-летию Победы в Великой Отечественной войне[2].
Технические характеристики
- Число мест в кабине 2
- Число мест в кузове 8
- Длина, мм 4150
- Ширина, мм 1855
- Высота (по кабине), мм 2360
- База опорных катков, мм 1795
- Колея (по серединам гусениц), мм 1435
- Ширина гусениц, мм 310
- Шаг трака гусеницы, мм 86
- Дорожный просвет, мм 288
- Ширина гусениц, м 0,31
- Двигатель «1МА», 4-цилиндровый, 52-56 л.с.
- Коробка передач 5 вперёд и 2 назад
- Снаряжённая масса с экипажем без груза, кг 5840
- Грузоподъёмность платформы, кг 1500
- Масса прицепа, кг 4500
- Среднее удельное давление на грунт с грузом на платформе, кг/см² 0,64
- Топливо, л: керосин или лигроин — 148, бензин или петрол — 14
- Запас хода по шоссе, км без прицепа, км 145 (9 ч)
- Макс. скорость по шоссе, км/ч 21,5 (до 22)
- Предельный допустимый преодолеваемый по твёрдому грунту без прицепа, град. 40
- Максимальный преодолеваемый подъём по сухой грунтовой дороге с грузом и общей массой прицепа 7000 кг, град. 17
- Часовой расход топлива при движении по шоссе, кг: без прицепа — 10, с прицепом — 12
- Минимальный расход топлива на 1 км пути (на 5-й передаче) по шоссе, кг: 0,8
Напишите отзыв о статье "СТЗ-5-НАТИ"
Примечания
Ссылки
- [www.tehnikapobedy.ru/stz5.htm Транспортный трактор СТЗ-5-НАТИ]
- О БМ-13-16 12-го отдельного гвардейского миномётного дивизиона реактивной артиллерии
- [www.youtube.com/watch?v=8ZCk9Jgg_ys Экспедиция газеты «Комсомольская правда» по подъему со дна Шатского водохранилища (г. Новомосковск, Тульской области) боевой реактивной установки БМ-13 "Катюша"] (Ноябрь 1988 года). Проверено 14 мая 2015.
- С.В. Гуров. [rbase.new-factoria.ru/gallery/iz-istorii-podnyatiya-ustanovki-m-13-na-dorabotannom-shassi-traktora-stz-nati-stz-5-so-dnya-shatovskogo-vodohranilishcha Из истории поднятия установки М-13 на доработанном шасси трактора СТЗ-НАТИ (СТЗ-5) со дна Шатовского водохранилища]. Ракетная техника (24.09.2011). Проверено 14 мая 2015.
- [pblinov.narod.ru/galleries/misc/stz5/index.html 144 фотографии БМ-13 «Катюша» на шасси трактора СТЗ-5-НАТИ]
- [myslo.ru/news/tula/2015-05-11-na-parade-pobedi-v-novomoskovske-proshla-katusha-na-gusenitsah На Параде Победы в Новомосковске прошла «катюша» на гусеницах]. MySlo.ru (11 мая 2015). Проверено 14 мая 2015.
|
Это заготовка статьи о тракторной технике или производителе тракторов. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий СТЗ-5-НАТИ
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
