Саадет II Герай

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Саадет II Герай
II Saadet Geray, ٢ سعادت كراى
Хан Крыма
1584
Предшественник: Ислям II Герай
Преемник: Ислям II Герай
 
Вероисповедание: Ислам, суннитского толка
Смерть: 1587(1587)
Астрахань
Род: Гераи
Отец: Мехмед II Герай
Дети: Кумык Герай, Девлет Герай, Мехмед III Герай, Шахин Герай,

Сааде́т II Гера́й (Гире́й) (крым. II Saadet Geray, ٢ سعادت كراى‎; ? — 1587) — хан Крыма в 1584 году, старший сын крымского хана Мехмеда II Герая.

Встречающиеся в литературе варианты написания имени: Саадет II Гирей, Саадет II Гирай, Саадет Гирей II, Саадат Гирей II.



Биография

В правление отца, крымского хана Мехмед Герая (15771584), Саадет Герай вначале занимал должность калги, затем нурэддина (был первым нурэддином в истории ханства). Летом 1579 года царевич Саадет Герай участвовал в походе своего отца в Закавказье, где крымская орда опустошила Ширван, захватив большое количество пленников и богатые трофеи[1].

В том же 1579 году после смерти в иранском плену калги Адиль Герая, младшего брата Мехмед Герая, крымский хан назначил на вакантную должность калги своего старшего сына Саадет Герая[2]. Однако на сан калги также претендовал другой ханский брат Алп Герай, которого поддерживали другие братья[2]. Мехмед Герай решил расправиться с Алпом, отказавшимся возглавить татарский поход на персидские владения в Закавказье. Царевичи Алп и Селямет Гераи бежали из Крыма в Стамбул, но по пути были перехвачены украинскими казаками[2]. Вместе с польским посольством царевичи прибыли в османскую столицу, где добились поддержки при султанском дворе. Мехмед Герай вынужден был примириться со своими братьями. Алп Герай вернулся в Крым и получил должность калги[2]. Саадет Герай получил сан нурэддина, второго соправителя и наследника хана[3].

Весной 1584 года османский султан Мурад III отстранил крымского хана Мехмеда II от трона и назначил новым ханом его брата Исляма II Герая. Крымский хан Мехмед Герай собрал 40-тысячное татарское войско и осадил турецкую крепость Кефе, где находился османский военачальник Осман-паша, прибывший в Крым, чтобы свергнуть и захватить в плен мятежного хана[4]. В мае 1584 года в Кефе приплыл новой крымский хан Ислям Герай с отрядами турецких янычар[4]. Крымско-татарские беи со своими дружинами изменили Мехмед Гераю и перешли на сторону Ислям Герая[5]. Свергнутый хан Семин Мехмед Герай с семьей и небольшим количеством сторонников бежал из Крыма в Ногайскую Орду, рассчитывая там собрать новое войско для продолжения борьбы[5]. Однако в окрестностях Перекопа Мехмед Герай был настигнут и убит по приказу калги Алп Герая[5].

Бывший нурэддин Саадет Герай вместе с младшими братьями Мурадом и Сафа Гераями бежал в Малую Ногайскую орду. Его поддерживали ногайские мурзы из рода Мансур (Есеней и Арсланей Дивеевы)[6].

Саадет Герай, будучи старшим из сыновей крымского хана Мехмед Герая, вел борьбу за ханский престол со своим дядей Ислям Гераем. Летом 1584 года Саадет Герай во главе 15-тысячного ногайского войска ворвался вглубь Крымского полуострова[6]. Вместе с ним были его младшие братья Мурад и Сафа Герай (калга)|Сафа Гераи[6]. Кроме ногайцев, вместе с Саадет Гераем были кумыки и небольшой отряд донских казаков[6]. Саадет Герай подступил к Бахчисараю и осадил ханскую столицу[6]. Осада продолжалась семь дней. Крымский хан Ислям Герай ночью бежал из Бахчисарая в Балаклаву, откуда перебрался в Кефе[7]. Ногайцы, узнав о бегстве хана, утром пытались его преследовать, но не смогли догнать[7]. В Кефе также бежали калга Алп Герай и Селямет Герай[7]. Саадет Герай занял Бахчисарай и захватил ханскую казну. Свергнутый хан Ислям Герай обратился к османскому султану в Стамбул за военной помощью в борьбе против племянника[7]. Мурад III приказал кефинскому бею оказать поддержку Ислям Гераю. Из Стамбула в Кефе отплыли галеры с четырехтысячным войском янычар[7].

Из Бахчисарая Саадет Герай с ногайским войском выступил против дяди, чтобы окончательно его разгромить[7]. Некоторые крымские беи стали переходить на сторону Саадета[7]. В Эски-Кырыме (Старом Крыме) татарские и ногайские беи возвели Саадет Герая на ханский престол[7]. Саадат Герай назначил калгой своего младшего брата Сафу Герая (ум. 1591), а нурэддином сделал другого младшего брата Мурад Герая (ум. 1591).

Саадет Герай осадил турецкую крепость Кефе, где укрывался свергнутый хан Ислям Герай с братьями. Осада длилась два с половиной месяца[7]. Осенью 1584 года в Кефе прибыло турецкое войско. Калга Алп Герай во главе янычар выступил против своего мятежного племянника Саадет Герая, который с ногайским войском вынужден был отступить от Кефе[8]. В ожесточенной битве в долине реки Индол Саадет Герай потерпел полное поражение[8]. В сражении погибли многие ногайские мурзы, сторонники Саадет Герая, в том числе Есеней-бей, глава рода Мансур[8]. Царевичи Саадет, Сафа и Мурад Гераи с небольшим количеством сторонников бежали из Крыма в ногайские кочевья[8].

Весной следующего 1585 года Саадет Герай предпринял второй поход на Крымское ханство[8]. Однако на подступах к Крыму его встретило большое татарское войско под командованием калги Алп Герая[8]. Саадет Герай вынужден был вернуться назад, а калга Алп Герай преследовал его до р. Северный Донец.

После повторной неудачи братья разделились. Саадет Герай отправился в Кумыкию, где Чопан-шамхал предоставил ему убежище в своих владениях[7]. Сафа Герай поехал в Черкессию, а Мурад Герай прибыл в Астрахань, где поступил на службу к московскому царю Фёдору Иоанновичу. Братья Саадет и Сафа Гераи вступили в переговоры с Русским государством, а их брат Мурад Герай весной 1586 года прибыл в Москву, где был с большии почестями принят самим царем Федором Иоанновичем. В сентябре 1586 года царевич Мурад Герай, назначенный астраханским наместником, был отправлен из столицы по Волге в Астрахань. Его братья Саадет и Сафа Гераи получили разрешение кочевать с большими ногаями под Астраханью.

Осенью 1586 года Сафа Герай прибыл в Кумыкию, где присоединился к своему старшему брату Саадет Гераю. Русское правительство от имени Мурад Гераю отправило гонцов к обоим царевичам, призывая их прибыть в Астрахань. Саадет Герай с семьей прибыл в Астрахань, а его брат Сафа Герай отказался сотрудничать с русским правительством.

Осенью 1587 года Саадет Герай скоропостижно скончался а Астрахани[9]. Полагают, что он был убит по приказанию московского правительства, которому стало известно о тайных переговорах с Константинополем о переходе Астрахани османское подданство. Похоронен в фамильном дюрбе в Бахчисарае. Впоследствии калга Шахин Герай, младший сын Саадет Герая, прямо заявлял, что его отец был погублен русскими[9].

Напишите отзыв о статье "Саадет II Герай"

Примечания

  1. О. Гайворонский. Повелители двух материков, том 1, Киев-Бахчисарай, 2007 г., ст. 283
  2. 1 2 3 4 О. Гайворонский. Повелители двух материков, том 1, Киев-Бахчисарай, 2007 г., ст. 284
  3. О. Гайворонский. Повелители двух материков, том 1, Киев-Бахчисарай, 2007 г., ст. 285
  4. 1 2 О. Гайворонский. Повелители двух материков, том 1, Киев-Бахчисарай, 2007 г., ст. 287
  5. 1 2 3 О. Гайворонский. Повелители двух материков, том 1, Киев-Бахчисарай, 2007 г., ст. 288
  6. 1 2 3 4 5 О. Гайворонский. Повелители двух материков, том 1, Киев-Бахчисарай, 2007 г., ст. 296
  7. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 О. Гайворонский. Повелители двух материков, том 1, Киев-Бахчисарай, 2007 г., ст. 297
  8. 1 2 3 4 5 6 О. Гайворонский. Повелители двух материков, том 1, Киев-Бахчисарай, 2007 г., ст. 298
  9. 1 2 О. Гайворонский. Повелители двух материков, том 1, Киев-Бахчисарай, 2007 г., ст. 305

Источники

  • Олекса Гайворонский «Созвездие Гераев». Симферополь, 2003.
  • Олекса Гайворонский «Повелители двух материков», том 1, Киев-Бахчисарай, 2007 г. ISBN 978-966-96917-1-2, ст. 283—305
Предшественник:
Ислям II Герай
Хан Крыма
1584
Преемник:
Ислям II Герай


Крымские ханы

XV век
Хаджи I ГерайНур-ДевлетАйдерМенгли I Герай

XVI век
Мехмед I ГерайГазы I ГерайСаадет I ГерайИслям I ГерайСахиб I ГерайДевлет I ГерайМехмед II ГерайИслям II ГерайСаадет II ГерайГазы II ГерайФетих I Герай

XVII век
Тохтамыш ГерайСелямет I ГерайДжанибек ГерайМехмед III ГерайИнает ГерайБахадыр I ГерайМехмед IV ГерайИслям III ГерайАдиль ГерайСелим I ГерайМурад ГерайХаджи II ГерайСаадет III ГерайСафа ГерайДевлет II Герай

XVIII век
Газы III ГерайКаплан I ГерайДевлет III ГерайСаадет IV ГерайМенгли II ГерайФетих II ГерайСелямет II ГерайСелим II ГерайАрслан ГерайХалим ГерайКырым ГерайСелим III ГерайМаксуд ГерайДевлет IV ГерайКаплан II ГерайСахиб II ГерайШахин ГерайБахадыр II Герай

Отрывок, характеризующий Саадет II Герай

– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.