Заглул, Саад
| Саад Заглул سعد زغلول,<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Саад паша Заглул</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 26 января 1924 — 24 ноября 1924 | |||
| Монарх: | Ахмед Фуад I | ||
| Предшественник: | Абдель Фаттах Яхья Ибрагим-паша[en] | ||
| Преемник: | Ахмад Зивар-паша[en] | ||
| |||
| 1910 — 1912 | |||
| |||
| 26 октября 1910 — 23 февраля 1912 | |||
| Вероисповедание: | ислам (суннизм) | ||
| Рождение: | 1859 Ибьяна, Кафр-эш-Шейх, Египетский хедиват | ||
| Смерть: | 23 августа 1927 Каир, Королевство Египет | ||
| Отец: | Ибрахим Заглул | ||
| Партия: | Вафд (лидер) | ||
| Образование: | Университет аль-Азхар (1880) | ||
Саад Заглул (араб. سعد زغلول, ; 1859, Ибьяна, Египетский хедиват — 23 августа 1927, Каир, Королевство Египет) — египетский политик, лидер партии «Вафд». Премьер-министр Египта в 1924 году.
Ранние годы
Родился в июле 1857 года в деревне Ибьяна, провинция Кафр-эш-Шейх в Дельте. Его отец Ибрахим был сельским старостой и принадлежал к деревенской аристократии, позднее сумел перейти в ряды другого класса и стать помещиком. Получил традиционное мусульманское образование. Обучение начал в деревенском куттабе, а продолжил образование в медресе. После окончания медресе поступил в Университет аль-Азхар и в 1880 году окончил его. В университете он познакомился с руководителем газеты «Аль-Вакаи аль-Мисрия» («Египетские события») Мухаммадом Абдо, который пригласил его на работу. Первые статьи из-под его пера вышли в 1881 году. В них Заглул выступал ярым сторонником реформ и осуждал абсолютизм[1]:103-104.
Начало политической деятельности
В 1882 году С. Заглул получил пост в министерстве внутренних дел и перед ним открылась политическая карьера. После оккупации Египта Англией он начал активно участвовать в «Обществе возмездия» («Джамаа аль-интикам»), созданном для подготовки восстания против англичан. В нём рассматривались насильственные и террористические методы борьбы. Деятельность организации была непродолжительной и в 1883 году Заглула арестовали. После трёхмесячного тюремного заключения вместе со своим другом Сакром он был освобождён из-за отсутствия доказательств[1]:104-105.
С 1884 года занимался адвокатской деятельностью, получил огромный авторитет и стал крупнейшим юристом столицы. Входил в круг каирской буржуазии и интеллигенции. В высшем кругу египетской бюрократии Заглул оказался благодаря женитьбе на дочери премьер-министра Мустафы Фахми[en][1]:105. В 1892 году он стал советником апелляционного суда и получил диплом юриста в Париже. Но, несмотря на благополучную юридическую карьеру поддерживал тесные связи с патриотическими кругами: оказывал помощь в создании газеты «Аль-Муайяд» и установил контакт с Ахмедом Лютфи Эль-Сайедом, который пытался создать газету для защиты прав египтян[1]:105.
В 1906 году С. Заглул вошел в состав правительства, получив пост министра образования[2]. На этом посту он организовал перевод учебных пособий на арабский язык и приказал перевести преподавание в государственных школах на арабский. Стремился также развить женское образование и проводил кампанию для создания университета[1]:105. В 1907 году вместе с Али Шаарави, Ахмедом Лютфи Эль-Сайедом и Абд аль-Азизом принял участие в создании Народной партии. Несколько лет активно работал в этой организации и выступал за объединение египетских мусульман и христиан, за отделение политики от религиозной жизни и за женскую эмансипацию[1]:105.
В 1910 Заглул был переведен на пост министра юстиции, а в 1912 году оставил службу в правительстве из-за конфликта с хедивом Аббасом II[1]:105. Уйдя в отставку, он присоединился к оппозиции. В 1913 году был избран от Каира в Законодательное собрание, где занял пост первого вице-президента. После этого его авторитет и влияние заметно выросли, чему также способствовали талант оратора, незаурядный ум, связь с народом и патриотизм[1]:106.
Лидер «Вафд»
Уже будучи опытным политиком, в 1918 года возглавил движение за полную независимость Египта от Британии. Основал партию (делегацию) «Вафд» и стал её первым руководителем. 14 ноября 1918 года Заглул огласил «Резюме египетских требований» — первую краткую программу Вафда, а 23 ноября был принят устав партии[1]:108.
За свою деятельность 8 марта 1919 года был арестован британцами и выслан на Мальту. Его задержание вызвало серию протестов и демонстраций, привело к дальнейшему обострению кризиса и послужило началом к общенациональному восстанию. Это вынудило английские власти освободить С. Заглула, который сразу же направился принимать участие в Парижской мирной конференции, завершившейся неудачно для египетской делегации.
В 1921 вновь С. Заглул был арестован и отправлен на Сейшельские острова. По данным Мустафы Амина, накануне отправки на Сейшельские острова англичане предложили ему стать султаном Египта при условии сохранения Англией протектората. Заглул отказался, сказав, что предпочитает «быть слугой в независимом государстве, нежели султаном оккупированной, порабощенной страны»[1]:166.
18 августа 1922 года он был освобожден и стал занимать должность председателя Верховного руководства «Вафда»[1]:176-177. После того, как в 1922 г. Египет получил частичный суверенитет, партия Вафд превратилась в ведущую политическую силу страны. В 1924 г. партия победила на выборах, а Заглул стал премьер-министром и находился на этом посту с 26 января до 24 ноября 1924 г., уйдя под давлением англичан. В 1926—1927 гг. — председатель палаты депутатов. 23 августа 1927 года Саад Заглул скончался. Его похоронили в мавзолее, который построен в древнеегипетском стиле и находится в центре Каира. Близкий друг Саада Заглула Мустафа Наххас-паша[en] стал новым лидером партии «Вафд»[3].
Позже в Александрии и Каире С. Заглулу были поставлены памятники, автором обоих является его соратник по «Вафду» Махмуд Мухтар.
Взгляды
С. Заглул поддерживал парламентско-конституционную систему управления и демократию. Был убежденным сторонником частного предпринимательства, свободной инициативы и открыто выступал против пролетарских организаций и коммунизма[1]:188, 199-200. Являлся приверженцем течения фараонизма, представители которого считали египетский народ уникальным, что якобы возводится еще к эпохе фараонов. Боролся за светский характер государства, которое должно объединить всех жителей страны независимо от религии[3]:183.
Напишите отзыв о статье "Заглул, Саад"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Голдобин А.М. Национально-освободительная борьба народа Египта 1918-1936 гг.. — М.: Наука, 1989. — 329 с. — ISBN 5-02-016432-1..
- ↑ Заглул Саад // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- ↑ 1 2 Хааг М. История Египта. — М.: АСТ/Астрель, 2008. — 258 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-17-048230-6.
</ol>
Отрывок, характеризующий Заглул, Саад
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
