Саблуков, Николай Александрович

Николай Александрович Саблуков
Портрет Н. А. Саблукова работы А. Н. Оленина, 1829
Дата рождения	1 мая 1776(1776-05-01)
Место рождения	Петербург
Дата смерти	20 июня 1848(1848-06-20) (72 года)
Место смерти	Петербург
Годы службы	1776—1813
Звание	генерал-майор
Награды и премии
Связи	брат А.А.Саблуков

Никола́й Алекса́ндрович Саблуко́в (1 мая 1776— 20 июня 1848) — генерал-майор русской императорской армии, известный англоман, автор «Записок» о времени императора Павла I и его кончине.

Биография

Старший сын действительного тайного советника, сенатора и члена Государственного Совета Александра Александровича Саблукова (1749—1828) и Екатерины Андреевны Волковой (ум. 1820). В самый год рождения был зачислен в Преображенский полк. Получив весьма тщательное домашнее образование под руководством матери, женщины высокообразованной и гуманной.

С юных лет был отправлен за границу, где в совершенстве изучил немецкий, французский и английский языки. По возвращении в Россию поступил в блестящий Конногвардейский полк, в котором на восемнадцатом году произведён в корнеты. В царствование Павла I сделал быструю карьеру. Будучи в 1796 году подпоручиком, в 1799 году был уже полковником, в сентябре 1801 года произведён был в генерал-майоры и вышел в отставку. Затем отправился во второе путешествие по Европе. Вернувшись, служил в морском министерстве. В 1807 году назначен начальником счётной экспедиции Адмиралтейств-коллегии. В 1809 году уволился и отбыл в Англию, где находился до 1812 года.

С началом военных действий подал прошение о принятии его на службу и 8 августа 1812 года принят на службу с определением состоять по армии. Состоял при генерале Ф. К. Корфе. Принимал участие во многих авангардных делах, отличился в боях под Красным. Был аттестован М. И. Кутузовым «как достойный награждения», получил золотое оружие и орден Св. Владимира 3-й степени.

По окончании войны на территории России вышел в отставку 29 марта 1813 года с ношением мундира. Выполнял поручения русского правительства по вопросу о займе у Англии, используя родственные связи (был зятем английского банкира Э. Ангерштейна). Остаток жизни провёл в Петербурге, посещал родственников жены в Англии. Скончался Саблуков 20 июня 1848 года и похоронен на кладбище Фарфорового завода в Петербурге, в 1930-е годы его прах перенесён на Лазаревское кладбище Александро-Невской Лавры.

Написал весьма важные «Записки» о времени Павла и Александра I на английском языке, предназначая их единственно для замкнутого семейного круга; они попали в печать только в 1865 г. («Frazer’s Magazine», август и сентябрь); отрывки из них напечатаны во французском переводе в «Revue Moderne» (ок. 1866 г.) и в рус. переводе в «Русском архиве» (1869); полный русский текст был напечатан в 1902 г. в Лейпциге Э. Л. Каспровичем.

Семья

20 ноября 1804 года, находясь в Англии, Саблуков женился по любви на англичанке, мисс Юлиане Ангерштин (1772—1846), дочери известного знатока и любителя живописи, Эдуарда Ангерштина (1735—1823), имевшего богатую коллекцию картин, завещанную им впоследствии Лондонской национальной галерее. По словам современницы, госпожа Саблукова была «мало привлекательной наружности, очень высокая, ширококостная, неизящная, с грубым голосом и длинными зубами, но манеры её были мягки, а разговор приятен. Живя в Петербурге, она так и не выучила русского языка, по словам её мужа, он был бы для неё бесполезен, так как она все равно не смогла бы пользоваться им иначе, как в разговорах только со слугами». Мужского потомства он не оставил.

Ссылки

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

• [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_s02.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 544.
• [www.memoirs.ru/texts/Sablukov_1908.htm Записки Н.А.Саблукова]

Отрывок, характеризующий Саблуков, Николай Александрович

Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.