Савилль, Джон

Джон Савилль (2 апреля 1913 — 13 июня 2009) — греко-британский философ, долгое время связанный с университетом Халла. Он был одним из самых крупных британских специалистов по истории труда во второй половине XX века.

Жизнь и карьера

При рождении его звали Джон Стаматопулос. Он родился в 1916 г. в Гейнсбороу. Отец был греком, а мать — британкой. Фамилия Савилль — от второго мужа его матери. Воспитывался мальчик в Ромфорде.

Савилль выиграл стипендию Королевской свободной школы в Лондоне и поехал учиться в Лондонскую школу экономики, где и вступил в Компартию Британии. Активный партийный деятель, участвовал во Второй мировой войне — в Индии.

После подавления советскими войсками Венгерского восстания 1956 г. Савилль разрывает отношение с Исторической группой КПВ и становится одним из основателей и активных участников группы бывших членов партии, осудивших советскую интервенцию, — «Нью ризонэ». В 1973 г. Савилль становится профессором экономической истории в университете Халла, где он преподавал с 1947 г. Также он был связан с журналом «Сошиалист регистер» и многотомным «Словарём труда».

Наиболее значительные работы

• Дерурализация в Англии и Уэльсе в 1851—1951 гг. (1957).
• Марксизм и история (1974).
• Марксизм и политика (1977).
• 1848: британское государство и движение чартистов (1987).
• Рабочее движение в Великобритании (1988).

Отрывок, характеризующий Савилль, Джон

Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.