Савич, Павле

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Павле Савич
серб. Павле Савић
Место рождения:

Салоники

Место смерти:

Белград

Научная сфера:

физик, химик

Альма-матер:

Белградский университет (1932)

Награды и премии:

медаль Ломоносова (1982)

Па́вле Са́вич (10 января 1909, Салоники — 30 мая 1994) — югославский физик и химик.

Родился в городе Салоники, в то время входившем в состав Османской империи. В 1932 году окончил естественно-математический факультет Белградского университета по специальности «физическая химия». Из-за конфликта с одним профессором после окончания университета не смог остаться преподавать на кафедре физической химии, однако смог, поскольку закончил университет с отличием, устроиться ассистентом на кафедру физики на медицинском факультете, где преподавал в этой должности на протяжении двух лет и работал под началом профессора Драголюба Йовановича.

С 1934 по 1939 год работал с И.Жолио-Кюри по её же предложению в Институте радия, Париж, которое охотно принял, так как чувствовал, что не мог приобрести в Белграде научные знания по многим областям. Первоначально получил стипендию на работу во Франции только на период шести месяцев, однако в итоге проработал в этой стране пять лет. В этот период времени, особенно в 1938—1939 годах, он проводил серьёзные исследования в области ядерной физики.

В 1939 году, когда началась Вторая мировая война, Савич как иностранец был выслан из Франции, хотя был готов вступить добровольцем во французскую армию. Он вернулся в Белград, где поступил на работу на медицинском факультете Белградского университета, став профессором физической химии на фармацевтическом отделении факультета; в том же 1939 году вступил в Коммунистическую партию Югославии. С 1941 по 1944 год вместе со своей женой Бранкой Савич принимал участие в Народно-освободительной войне против нацистских захватчиков, участвовал в партизанском движении: в частности, в 1943 году стал помощником председателя Антифашистского веча народного освобождения Югославии. В 1944 году был вывезен в Москву, где до 1945 года служил при военной миссии НОА Югославии в СССР.

В 1945—1946 годах работал в Институте физических проблем АН СССР; с 1945 (фактически с 1947) по 1966 год был профессором Белградского университета, с 1947 по 1966 год — директором Физико-химического института при этом университете; был также профессором естественно-математического факультета. В 1947 году основал Институт по изучению материи (с 1953 года носивший название Института ядерных исследований им. Б. Кидрича) в Винче, который возглавил после основания и которым руководил до 1960 года. С 1955 по 1960 год занимал должность заместителя председателя Югославской комиссии по ядерной энергии.

Научные интересы учёного лежали в основном в области ядерной физики, ядерной химии, физики низких температур и физики высоких давлений. Вместе с И. Жолио-Кюри он в 1938 году впервые доказал, что одним из продуктов деления ядра урана при облучении нейтронами является лантан. Открыл также один из изотопов ксенона.

Совместно с X.Халбаном и Л.Коварски определил точные параметры расщепления ядра урана, разработал метод получения сверхнизких температур, установил геохимический цикл урановых соединений. Изучал причины вращения системы частиц, разработав оригинальную теорию о причинах данного явления, влияние высоких давлений и температуры на структуру вещества (в том числе при абсолютном нуле). С 1960 года занимался разработкой теории происхождения вращения небесных тел.

Был членом Югославской (Сербской) академии наук и искусств, в 1971—1981 годах занимал должность её президента. Состоял также почётным членом несколько академий наук, в том числе с 1958 года был иностранным членом АН СССР.

Напишите отзыв о статье "Савич, Павле"



Примечания

Литература

Отрывок, характеризующий Савич, Павле

– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.