Савчук, Вадим Иванович
| Вадим Иванович Савчук | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
1987-1998 |
| Звание |
Гвардии капитан |
| Должность |
Заместитель командира разведывательной роты |
| Сражения/войны | |
| Награды и премии |
|
Вади́м Ива́нович Савчу́к (род. 28 января 1970, пгт им. Кирова, Дзержинский район, Донецкая область, УССР) — гвардии капитан ВС РФ, участник Первой чеченской войны, Герой Российской Федерации (1995). Заместитель командира разведывательной роты 108-го гвардейского парашютно-десантного полка 7-й гвардейской Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени воздушно-десантной дивизии.
Биография
Родился 28 января 1970 года в пгт имени Кирова (ныне Кирово) Дзержинского района Донецкой области Украинской ССР. В 1985 году окончил среднюю школу, после чего поступил в Казанское суворовское военное училище[1], которое окончил в 1987 году[2].
В августе 1987 года поступил на службу в Советскую армию. Окончил Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище имени Ленинского Комсомола в 1991 году, после чего поступил на службу в 108-й гвардейский парашютно-десантный полк, сначала на должность командира взвода, после — заместитель командира разведроты.
С января 1995 года — участник первой чеченской войны, в том числе участник штурма Грозного. 15 января 1995 года во главе разведгруппы участвовал в операции по захвату Президентского дворца, передавал по рации сведения о дислокации и перемещениях противника, чем способствовал успешному скрытному продвижению российских частей в тыл дудаевцам. Обнаружив боевиков, готовившихся к контратаке по российским войскам, атаковал противника с тыла с использованием огнемётов[3]. Был ранен, но остался в бою.
Указом Президента Российской Федерации от 9 августа 1995 года за мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания, гвардии старшему лейтенанту Савчуку Вадиму Ивановичу присвоено звание Героя Российской Федерации с вручением медали «Золотая звезда» (№ 195).
После награждения продолжил службу в ВДВ. В 1995 году назначен командиром разведроты 162-го отдельного разведывательного батальона 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. С 1997 года — помощник начальника разведки 108-го парашютно-десантного полка. В 1998 году — командир парашютно-десантной роты 97-го гвардейского парашютно-десантного полка (Новороссийск). В ходе расформирования полка в 1998 году гвардии капитан В. И. Савчук уволен в запас[4].
Напишите отзыв о статье "Савчук, Вадим Иванович"
Примечания
- ↑ [www.redstar.ru/index.php/daty/item/18678-zdes-iz-malchishek-vospityvayut-voinov Здесь из мальчишек воспитывают воинов]
- ↑ [www.ruscadet.ru/kktoday/kk%20mo/sms_nmns/kzsvu/vospitannik/vospitannik.htm Герои России и Советского Союза]
- ↑ [www.rvvdku-vi.ru/o-vuze/istoriya/vyipuskniki-geroi Герои Российской Федерации — выпускники Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища]
- ↑
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=17562 Савчук, Вадим Иванович]. Сайт «Герои Страны».
Литература
- Воздушно-десантные войска в лицах. Под ред. В. А. Шаманова. — Москва, 2010.
Отрывок, характеризующий Савчук, Вадим Иванович
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
