Сагадиев, Хидият Сибагатович

Хидият Сибагатович Сагадиев
нарком просвещения Башкирской АССР (1920—1922)
1920 — 1922
Рождение:	27 августа 1887(1887-08-27) д. Термень-Елга, Стерлитамакского уезда, Уфимская губерния
Смерть:	9 октября 1937(1937-10-09) (50 лет) Москва
Партия:	ВКП (б) (КПСС)
Образование:	Коммунистический университет им. Я. М. Свердлова г. Москва
Профессия:	педагог

Хидият Сибагатович Сагадиев (башк. Һиҙиәт Сибәғәт улы Сәғәҙиев; 27 июля 1887 года, д. Термень-Елга, Уфимская губерния — 9 октября 1937, Москва) — участник Башкирского национального движения. Народный комиссар просвещения Башкирской АССР (1920—1922), член башкирского Главсуда (1923—1930). Активный участник Гражданской войны.

Образование

В 1911 году окончил медресе «Мухамадия» в Казани.

В 1919 году окончил в Коммунистическом университете имени Я. М. Свердлова в Москве.

Биография

С 1912 по 1917 год — работал учителем сельской школы в д. Зирган Стерлитамакского уезда.

В 1917 году Хидият Сагадиев включается в политическую деятельность — был избран членом шуро Юрматынского кантонного округа. С февраля 1919 года — секретарь Стерлитамакского уездного комитета.

С октября 1919 года является заведующим политическим отделом Башкирской отдельной кавалерийской дивизии, входившей в Башкирскую группу войск под Петроградом. Участвовал в тяжелых боях по обороне Петрограда и разгрому Северо-Западной армии генерала Юденича.

С марта 1920 года является военным комиссаром Башкирской отдельной стрелковой бригады, которая тогда несла пограничную службу по охране государственной границы РСФСР с Финляндией и Латвией.

В ноябре 1920 года Хидият Сагадиев возвращается на родину и работает членом коллегии народного комиссариата просвещения Автономной Советской Башкирской Республики.

С июля 1921 года становится заведующим отделом пропаганды и агитации Башкирского областного комитета РКП (б).

В декабре 1921 года назначается народным комиссаром просвещения АСБР и работает на этой должности до января 1923 года.

Как нарком просвещения Хидият Сагадиев координировал работу Академического центра Башнаркомпроса, созданного 4 сентября 1922 года коллегией НК просвещения. Центр объединил проведение научно-исследовательской, учебно-методической и краеведческой деятельности в БАССР, издавал журнал «Фронт просвещения», книги и учебники, сформировал Комиссию по реализации башкирского языка, которая вскоре создала первый вариант алфавита и орфографии.

В январе 1923 года он продолжает свою деятельность в качестве члена Башкирского главного суда, затем работает инструктором Башкирского областного комитета ВКП(б). С 1929 года Хидият Сагадиев инструктор башкирского республиканского союза кустарной промышленности.

С 1930 года работал директором Токмакского рабочего факультета по переподготовке инженерно-технических и рабочих кадров.

В июне 1936 года его арестовывают. Через год освобождают и восстанавливают в должности. Затем Хидият Сагадиев вновь подвергается аресту и приговаривается к расстрелу. В 1957 году реабилитирован. Из дела:

Башкир; образование незаконченное высшее; исключён из ВКП(б) в 1935 г. Проживал: Киргизская ССР, г. Такмак. Арестован 7 августа 1937 г. Приговорён: ВКВС СССР 9 октября 1937 г., обв.: причастности к к.-р. башкирскому террористическому центру, ведении к.-р. националистической пропаганды и шпионаже. Реабилитирован 24 октября 1957 г. ВКВС СССР.

— [lists.memo.ru/d29/f58.htm Жертвы политического террора в СССР] (рус.). Международное общество «Мемориал». Проверено 29 октября 2011. [www.webcitation.org/664m59KDy Архивировано из первоисточника 11 марта 2012].

Литература

Тагиров Т. Суровая проза жизни. Уфа, 2004.

Ссылки

• [башкирская-энциклопедия.рф/index.php/prosmotr/2-statya/4591-sagadiev-khidiyat-sibagatovich Статья в Башкирской энциклопедии]
• Владимир Романов. [www.bashinform.ru/news/480447/ Он стоял у истоков народного образования республики (К 125-летию со дня рождения Хидията Сагадиева)]// ИА «Башинформ», 27 июля 2012 года.

Отрывок, характеризующий Сагадиев, Хидият Сибагатович

Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.