Сага об Инглингах

Ynglinga saga
Сага об Инглингах
Автор(ы)	Снорри Стурлусон
Дата написания	между 1220 и 1230 гг.
Язык оригинала	древнеисландский
Собрание	Круг земной
Жанр	хроника
Объём	49 глав
Содержание	о 30 предках Рёгнвальда
Персонажи	Рёгнвальд, Инглинги
Первоисточники	Перечень Инглингов
Первое издание	1844
Хранение	см. Круг земной
Оригинал	утерян
[norse.ulver.com/heimskringla/h1.html Электронный текст произведения]

«Са́га об Ингли́нгах» (др.-исл. Ynglinga saga) — один из важнейших источников по ранней истории Скандинавии. Написан на древнеисландском языке исландцем Снорри Стурлусоном предположительно в период между 1220 и 1230 гг. Относится к так называемым «королевским сагам» и является первой частью работы Снорри «Круг земной».

В саге рассказывается о 30 предках Рёгнвальда, сына Олава Альва из Гейрстадира, перечисленных в «Перечне Инглингов» скальда Тьодольва из Хвинира: «В этой песне названы тридцать предков Рёгнвальда и рассказано о смерти и месте погребения каждого из них» (Круг Земной. Пролог). К ним Снорри добавляет эпизоды о четырех правителях, которые подчиняли себе Уппсалу — Ньёрде, Хаки, морском конунге Сёльви и Иваре Широкие Объятья. Скорее всего, Тьодольв о них не упоминал. Заканчивается повествование на Рёгнвальде.

На русский язык сагу перевел М. И. Стеблин-Каменский.

География

География саги не ограничивается современными территориями Швеции (где первоначально обосновались Инглинги) и Норвегии. Снорри Стурлусон упоминает о викингских походах в другие страны, сообщает, что Ивар Широкие Объятья подчинил себе не только шведскую державу, но также датскую (Danmörk, гл. 20) и «восточную» (Austrveg, то есть страны к востоку от Балтийского моря), страну саксов (Saxland, гл. 5) и пятую часть Англии (England, гл. 45). В Саге также упомянуты Черная Страна (Bláland, гл. 1), Гардарики (Garðaríki, гл. 5), Страна Турков (Tyrkland, гл. 5, 15), Финляндия (Finnland, гл.16), Эстония (Eistland, гл.36), Страна Сарацинов (Serkland, гл. 1).

Упомянут Нёрвасунд (Nörvasundum, Гибралтарский пролив), Йорсалаланд (Jórsalaland, Палестина), Свартахав (Чёрное море). Северное Причерноморье к западу от Дона (Tanakvísl) названо страной Ванов (Vanaheimr), а восточная страной асов (Ásaland, Ásaheimr), где столицей был Асгард (Ásgarð).

Источники

По-видимому, основной источник «Саги об Инглингах» — песнь скальда Тьодольва из Хвинира «Перечень Инглингов» («Инглингаталь»), сочиненная в конце IX века в честь Рёгнвальда. В «Прологе» к общему своду саг Снорри Стурлусон сообщает: «Тьодольв Мудрый из Хвинира был скальдом конунга Харальда Прекрасноволосого. Он сочинил песнь о конунге Рёгнвальде Достославном. Эта песнь называется Перечень Инглингов» (Круг Земной. Пролог).

Однако, несомненно, пишет М. И. Стеблин-Каменский, «Перечень Инглингов» не был единственным источником «Саги об Инглингах». Например, Снорри цитирует песнь другого скальда Эйвинда Погубителя скальдов — «Перечень Халейгов» (гл. VIII), напрямую ссылается на «Сагу о Скьёльдунгах» (гл. XXIX), а в «Прологе» упоминает рассказы «мудрых людей». Последнее дает повод утверждать, что автор «Саги об Инглингах» основывался, в том числе, на устной традиции. Возможно, отмечает М. И. Стеблин-Каменский, Снорри были известны другие, более древние, произведения или устные генеалогические перечни.

Независимое от Снорри Стурлусона изложение сюжета содержится в произведении XII века Historia Norwegiæ, написанном по-латыни.

Историческая основа

Считается, что первые 18 глав саги восходят к языческим мифам и не содержат никаких исторических сведений. Начиная с XIV гл., пишет М. И. Стеблин-Каменский, в повествовании просматриваются мотивы, характерные для героических сказаний. Позже появляются некоторые реальные исторические факты: викингские походы (гл. XXII), существование в Швеции многих местных конунгов (гл. XXVII), освоение новых земель в Швеции (гл. XXX, XXXVI, XLII). Некоторые события частично перекликаются с древнеанглийской поэмой «Беовульф». Например, Онгентеов, Охтхере, Эадгильс и Онела, упоминаемые в «Беовульфе», бесспорно, соответствуют Эгилю, Оттару, Адильсу и Али «Саги об Инглингах».

В связи с тем, что один из походов, описываемых в поэме, имел место, согласно франкскому историку Григорию Турскому, в 516 г., предпринимались попытки датировки «Саги об Инглингах». Известный шведский археолог Б. Нерман предложил следующую датировку: смерть Агни — начало V в.; смерть Альрека и Эйрика, а также Ингви и Альва — первая пол. V в.; смерть Ёрунда — после середины V в.; смерть Ауна — конец V в. или не позднее 500 г.; смерть Эгиля — незадолго до 516 г.; смерть Оттара — около 525 г.; смерть Адильса — около 575 г.; смерть Эйстейна — конец VI в. или не позднее 600 г.; смерть Ингвара — около 600 г. или в начале VII в.; смерть Энунда — около 640 г.; смерть Ингьяльда — вскоре после 650 г.; смерть Олава Дровосека — конец VII в.; смерть Хальвдана Белая Кость — до 750 г.; смерть Эйстейна — конец VIII в.; смерть Хальвдана Щедрого — начало IX в.; смерть Гудрёда — 821 г.; рождение Олава Альва из Гейрстадира — 801 г.; смерть Рёгнвальда Достославного — 855—865 гг. Разумеется, отмечает, М. И. Стеблин-Каменский, все эти датировки — только гипотеза.

Некоторые сведения «Саги об Инглингах» подтверждаются археологическими раскопками. Например, в Швеции в Старой Уппсале расположены три могильных кургана. Они датированы V—VI вв. В них, по преданию, захоронили конунгов Ауна, Эгиля и Адильса. Близ Венделя в Уппланде находится другой курган, где, по преданию, похоронили Оттара по прозвищу Вендельская ворона (гл. XXVII). Другие два захоронения, связанные с персонажами «Саги об Инлингах», обнаружены в Норвегии. Предполагается, что в кургане в Гокстаде погребли Олава Альва из Гейрстадира, а в кургане в Осеберге — жену Гудрёда Асу.

Содержание

Сага начинается с описания стран мира, концентрируя внимание слушателей на стране Асов. Столицей асов был город Асгард, где правил непобедимый Один. Врагами асов были ваны. После одной из войн два народа обменялись заложниками. Ньёрд, Фрейр, Квасир стали жить среди асов, а Мимир и Хёнир — среди ванов. Во время вспышки недовольства ваны отрубили голову Мимира и послали её Одину, но тот смог оживить голову мудреца. Оставив в Асгарде своих братьев Вилли и Ве, Один отправился сначала на запад в Гардарики, а затем на юг в страну Саксов. Оттуда Один отправился на остров Фюн. Сын Одина Скьёльд женился на Гевьон и жил на острове Зеландия. Оттуда власть асов распространилась на Уппсалу и окрестные земли. Один прославился как певец и колдун. Он ввел обычай трупосожжения и захоронения в курганах. Когда Один умер, королём малой (исторической) Швеции стал Ньёрд. После него правил Фрейр-Ингви, превративший Уппсалу в столицу Швеции. От него пошли Инглинги.

После смерти Фрейра правил его сын Фьёльнир, а затем его сын Свейгдир, который стремился отыскать землю предков. Свейгдир побывал в Ванахейме, откуда привез жену Вану. У них родился сын Ванланди (Vanlandi). Ванланди женился на девушке из Финляндии и у них родился сын Висбур (Vísburr). Затем правили его прямые потомки Домальди (Dómaldi), Домар (Dómarr), Дюггви (Dyggvi) и Даг (Dagr).

В дальнейшем повествовании появляются протоисторические персонажи.

В XIX гл. рассказывается о конунге Агни, его походе в страну Финнов и нелепой смерти.

В XX гл. рассказывается о конунгах Альреке и Эйрике, которые, как «думают люди», убили друг друга.

В XXI гл. похожая судьба настигла конунгов Ингви и Альва.

В XXII гл. рассказывается о конунге Хуглейке, у которого при дворе было «много разных скоморохов, арфистов и скрипачей». Хуглейк потерял страну после нападения на неё морского конунга Хаки.

В XXIII гл. инглинги Йорунд и Эйрик сразились с Хаки, потерпели поражение, но смертельно ранили морского конунга.

В XXIV гл. рассказывается о гибели Йорунда в походе на Данию.

В XXV гл. помещен сказочный эпизод о многолетнем (с перерывами) правлении конунга Ауна, который приносил в жертву своих сыновей взамен долголетия.

В XXVI гл. рассказывается о противостоянии конунга Эгиля и его беглого раба, а также о смерти Эгиля от быка.

В XXVII гл. рассказывается о ссоре Оттара с датским конунгом и гибели Оттара в бою.

XXVIII-XXIX гл. посвящены конунгу Адильсу и его вражде с саксами и датчанами.

В XXX—XXXI гл. рассказывается о конунге Эйстейне и о том, как он уступил державу морскому конунгу Сёльви.

В XXXII гл. рассказывается о конунге Ингваре, его походах в восточные страны и гибели в бою с эстами.

В XXXIII-XXXV гл. рассказывается о конунге Энунде, отомстившем эстам за отца и строившем по всей Швеции дороги.

XXXVI—XXXIX гл. посвящены конунгу Ингьяльду, который хитростью и коварством захватил соседние земли.

В XL-XLI гл. рассказывается о героической гибели Ингьяльда и о том, как инглинги потеряли шведскую державу.

В XLII-XLIII гл. рассказывается о бегстве конунга Олава Лесоруба в Вермланд и о том, как его принесли в жертву из-за неурожая.

В XLIV-XLV гл. рассказывается о могущественном конунге Хальвдане Белая Кость и его завоеваниях.

В XLVI гл. рассказывается о конунге Эйстейне Громе и его гибели в результате колдовства.

В XLVII гл. рассказывается о конунге Хальвдане, чьи люди получали много золотых монет, но жили впроголодь.

В XLVIII гл. сообщается конунге Гудрёде Охотнике и его гибели от руки убийцы.

В заключительной XLIX гл. рассказывается о конунгах Олаве Альве из Гейрстадира и его сыне Рёгнвальде, в честь которого Тьодольв из Хвинира сложил свой «Перечень Инглингов».

Композиционное построение

Повествование в «Саге об Инглингах» представляет собой последовательность относительно независимых эпизодов, и каждый эпизод, как отмечает Е. А. Мельникова, посвящён деяниям одного из правителей. Особое значение придается трем моментам в «биографии конунга»: приход к власти, обстоятельства смерти, место погребения. Однако, в отличие от «Перечня Инглингов», висы которого Снорри постоянно приводит в подтверждении своих слов, и в правдивости которых он не сомневается, Стурлусон рассказывает об огромном количестве других событий, не всегда упоминаемых Тьодольвом: военные походы, нападения на другие земли, семейные отношения, свадьбы и т. д., а также дает характеристики конунгам. Интерес у Снорри вызывают и градоустроительные деяния конунгов: возведение дорог, установление системы хуторов, в которых собиралась дань, и др.

Издания

Впервые «Сага об Инглингах» была переведена на английский язык в 1844 г. Первым на русский язык сагу перевел С.Д. Ковалевский. Перевод был опубликован в 1972 г. в журнале «Средние века». В 1980 г. увидело свет издание «Круга Земного», подготовленное коллективом авторов: А. Я. Гуревич, Ю. К. Кузьменко, О. А. Смирницкая и М. И. Стеблин-Каменский. Непосредственно «Сагу об Инглингах» издания 1980 г. перевел М. И. Стеблин-Каменский. Подробнее см. «Круг Земной».

Публикации на русском языке

• Снорри Стурлусон. Круг Земной. — М.: Наука, 1980.
• Снорри Стурлусон. Круг Земной. — М.: Ладомир, Наука, 1995 (репринтное издание 1980 г.).
• Снорри Стурлусон. Круг Земной. — М.: Ладомир, 2002 (репринтное издание 1980 г.).

См. также

• Круг Земной
• Сага о Хальвдане Черном

Ссылки

• [norse.ulver.com/heimskringla/h1.html Текст Саги об Инглингах на сайте Norrœn Dýrð, издание 1980 г.]
• [ulfdalir.ru/sources/42/377/379 Текст Саги об Инглингах на сайте Ульвдалир, издание 1980 г.]
• [ulfdalir.ru/sources/42/1839/1840/2607 Текст Саги об Инглингах на сайте Ульвдалир, издание 1970 г.]

Отрывок, характеризующий Сага об Инглингах

– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.