Сага о людях из Лососьей долины

Laxdæla saga
Сага о людях из Лососьей долины
Карта Лососьей долины, из английского издания.
Другие названия	Laxdœla saga Сага о людях из Лаксдаля
Автор(ы)	неизвестен
Дата написания	ок. 1245
Язык оригинала	исландский
Собрание	Саги об исландцах — Саги Городищенского Фьорда
Персонажи	Гудрун дочь Освивра
Оригинал	неизвестен
[norse.ulver.com/src/isl/laxdaela/ Электронный текст произведения]

Сага о людях из Лососьей долины или Сага о людях из Лаксдаля (др.-сканд. Laxdæla saga (слушать ) или Laxdœla saga) — одна из важнейших "родовых саг", записанная предположительно на западе Исландии около 1245 года.

В списке с саги XIV века её завершает Прядь о Болли.

Содержание

Действие саги разворачивается в Лососьей долине (др.-сканд. Laxardal). Центральный персонаж - Гудрун дочь Освивра (англ.), известная своей красотой. За Гудрун ухаживали два молочных брата: Кьяртан сын Олава (др.-сканд. Kjartan Ólafsson) и Болли сын Торлейка (др.-сканд. Bolli Þorleiksson). Гудрун отдавала предпочтение Кьяртану, но в конце концов выбрала Болли из-за ложного слуха о том, что Кьяртан был обручен с Ингибьёрг (др.-сканд. Bolli Ingibjörg), сестрой конунга Олафа Трюггвасона. С этого началась вражда между братьями, закончившаяся тем, что Болли убил Кьяртана, а его самого убили родственники Кьяртана.

Сага знаменита упоминанием первого известного исландца из варягов Болли сына Болли.

Ссылки

• [norse.ulver.com/src/isl/laxdaela/ru.html Текст саги  (рус.)]
• [norse.ulver.com/src/isl/laxdaela/is.html Текст саги  (др.исл.)]

Отрывок, характеризующий Сага о людях из Лососьей долины

– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…