Рамиев, Сагит Лутфуллович

Сагит Лутфуллович Рамиев
тат. Сәгыйть Рәмиев
Дата рождения:	12 февраля 1880(1880-02-12)
Место рождения:	деревня Акман, Оренбургская губерния, Российская империя
Дата смерти:	16 марта 1926(1926-03-16) (46 лет)
Место смерти:	Уфа, Башкирская АССР, РСФСР, СССР
Гражданство:	Российская империя, СССР
Род деятельности:	поэт, переводчик
Язык произведений:	татарский

Сагит Лутфуллович Рамиев (тат. Сәгыйть Рәмиев; 12 февраля 1880 — 16 марта 1926) — татарский поэт.

Биография

Сагит Рамиев родился в семье плотовщика в деревне Акман (ныне Ибраево, Кугарчинский район, Башкирия) 12 февраля 1880 года. Образование получил в татарском медресе Хусаиния и в русской школе в Оренбурге. С 1902 по 1906 год работал учителем, а потом переехал в Казань, где стал работать в газете «Таң йолдызы». В 1912-13 гг работал в Астрахани. С 1922 года жил в Уфе.

Перу Рамиева принадлежат стихотворение в прозе «Таң вакыты» (На заре; о судьбах татарского народа); лирические стихи «Ты», «Она», «Бер көше» (Одна); пьесы «Низамлы мәдрәсә» (Образцовое медресе), «Яшә, Зөбәйдә, яшим мин» (Живи, Зубайда, живу и я). Рамиев также занимался переводами — он перевёл на татарский язык ряд произведений Л. Н. Толстого, Н. А. Некрасова, Д. Бедного, Р. Джованьоли, а также «Марсельезу».

Ссылки

• [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke6/ke6-1752.htm Краткая литературная энциклопедия]

Отрывок, характеризующий Рамиев, Сагит Лутфуллович

Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.