Садан (станция метро)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Координаты: 37°28′35″ с. ш. 126°58′53″ в. д. / 37.47639° с. ш. 126.98139° в. д. / 37.47639; 126.98139 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=37.47639&mlon=126.98139&zoom=17 (O)] (Я)
«Садан»
«사당역»
Сеульский метрополитен
надписи названий станций
Дата открытия:

16 сентября 1983 года
23 декабря 1985 года

Район:

Тонджакку

Округ:

Садан-дон

Тип:

подземная

Количество платформ:

3

Тип платформ:

боковые (2) и островная (1)

Форма платформ:

прямая

Расположение:

Республика Корея Республика Корея, Сеул
1129 Sadang-dong, 2089 Nambusunhwanno Jiha[1]
588-44 Sadang-dong,
3 Dongjakdaero Jiha[2]

Код станции:

226 на Второй линии
433 на Четвёртой линии

«Садан» на Викискладе
Садан (станция метро)Садан (станция метро)

«Садан» (кор. 사당역) — пересадочная станция Сеульского метро на Второй и Четвёртой линиях, представленная подземными станциями. Она представлена двумя боковыми платформами на Второй линии и одной островной — Четвёртой. Станция обслуживается транспортной корпорацией Сеул Метро. Расположена в квартале Садан-дон района Тонджакку города Сеул (Республика Корея).

Пассажиропоток — на 2 линии 94 735 чел/день, на 4 линии 58 545 чел/день (на январь-декабрь 2012 года).

Станция на 2 линии была открыта 12 декабря 1983 года, на 4 линии23 декабря 1985 года.

Открытие станции было совмещено с открытием участка Четвёртой линии Ису (Университет Чхонъсхин)—Садан длиной 1,1 км и только этой станции.



Соседние станции

Предыдущая станция Сеульский метрополитен Следующая станция
Банбэ   Вторая линия   Наксондэ
Ису (Университет Чхонъсхин)   Четвёртая линия   Намтэрён

Напишите отзыв о статье "Садан (станция метро)"

Примечания

  1. на Второй линии
  2. на Четвёртой линии

Ссылки

Шаблон:Вторая линия (Сеульский метрополитен)

Предшественник:
Ису (Университет Чхонъсхин)
Конечная станция Четвёртой линии
23 декабря 1985 года15 января 1993 года
Преемник:

Отрывок, характеризующий Садан (станция метро)

– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.