Саде, Ицхак

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ицхак Саде
יצחק שדה
Имя при рождении:

Исаак Ландсберг

Род деятельности:

командир Пальмах

Дата рождения:

10 августа 1890(1890-08-10)

Место рождения:

Люблин

Подданство:

Российская империя Российская империя
Израиль Израиль

Дата смерти:

21 августа 1952(1952-08-21) (62 года)

Место смерти:

Тель-Авив

Ицхак Саде (ивр.יצחק שדה‏‎; имя при рождении — Исаак Ландсберг, 10 августа 1890, Люблин, Российская империя — 21 августа 1952, Тель-Авив, Израиль) — один из создателей Армии Обороны Израиля, руководитель «Пальмаха».

Родился в семье Якова Ландсберга и Ривки Фрадкин. Участвовал в Первой мировой войне, пойдя в армию Российской империи добровольцем. В 191820 годах служил командиром в Красной Армии, позже бежал к Врангелю и перебрался в Палестину.

В 1921 году стал командиром Хаганы в Иерусалиме, во время арабского восстания 1929 года принимал участие в военных действиях в Хайфе. Во время арабского восстания 1936-39 годов руководил еврейской поселенческой полицией. Тогда же под его руководством созданы «Полевые роты» (плугот саде или сокращённо ФОШ на иврите).

Принимал участие в создании «Пальмаха» в 1941 году и руководил им до 1945 года. С 1945 года — глава генерального штаба «Хаганы».

В ходе арабо-израильской войны 1948 года создал первую бронетанковую бригаду в израильской армии и возглавил её. В качестве генерала участвовал в боях на сирийском, иорданском и египетском фронтах.

В 1949 году после расформирования Пальмаха покинул военную службу.

Известен так же как автор эссе, рассказов и пьес.

В его честь названы кибуцы Нир Ицхак и Машъабей Саде в Негеве, посёлок Сде-Ицхак и многочисленные улицы в израильских городах.



Источники


Напишите отзыв о статье "Саде, Ицхак"

Отрывок, характеризующий Саде, Ицхак

– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.