Садхана
Са́дхана (Sādhanā IAST, साधना IAST) — санскритский термин, которым в индуизме и буддизме называют духовную практику[1] и который также можно перевести как «средство для достижения чего-то».[2] Садхана включает в себя ряд духовных дисциплин различных индуистских и буддийских традиций. Садхане следуют ради достижения разных духовных и ритуальных целей, ради духовного очищения и прогресса в духовной жизни.[3] Целями садханы могут быть достижение духовного просветления, чистая любовь к Богу, освобождение из цикла сансары, обретение благословения какого-либо божества или формы Бога. Практика садханы, как правило, заключается в регулярной, ежедневной медитации, повторении мантр (часто с использованием джапа-малы), совершении пуджи божеству, проведении яджн. В некоторых традициях, частью садханы может быть самоистязание или совершение определённых практик в местах кремации умерших. Традиционно в индуизме и буддизме садхана практикуется под руководством гуру. В некоторых традициях получение от гуру духовного посвящения является одной из стадий в практике садханы.[4] С другой стороны, часто садхану практикуют без особого руководства, индивидуально и без участия в каких-либо религиозных группах.[5]
Человека, посвятившего себя практике садханы, называют термином садхака (мужчину) или садхика (женщину). Этот термин близок по значению с такими словами как «йог» или «йогин».
Похожее значение термин «садхана» также имеет в сикхизме.
Напишите отзыв о статье "Садхана"
Примечания
- ↑ Flood, Gavin. An Introduction to Hinduism. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. pp. 92, 156, 160, 167. ISBN 0-521-43878-0.
- ↑ V. S. Apte. A Practical Sanskrit Dictionary. p. 979.
- ↑ Bhattacharyya, N. N. History of the Tantric Religion. Second Revised Edition. (Manohar: New Delhi, 1999) p. 174. ISBN 81-7304-025-7
- ↑ Bhattacharyya, op. cit., p. 317.
- ↑ Flood, Gavin. An Introduction to Hinduism. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. p. 92. ISBN 0-521-43878-0.
Отрывок, характеризующий Садхана
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
