Садыков, Ильдус Харисович
Поделись знанием:
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
Ильдус Харисович Садыков<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 29 октября 1982 года — 19 октября 1985 года | |||
| Предшественник: | Усманов, Гумер Исмагилович | ||
| Преемник: | Шаймиев, Минтимер Шарипович | ||
| Рождение: | 28 ноября 1932 пос. Вельмо-2, Северо-Енисейский район, Красноярский край, РСФСР, СССР | ||
| Смерть: | 25 сентября 2001 (68 лет) Казань, Татарстан, Российская Федерация | ||
| Отец: | Садыков Харис Кадырович | ||
| Мать: | Садыкова Фахира | ||
| Супруга: | Садыкова Валентина Николаевна | ||
| Дети: | сын Ринат и дочь Эльмира | ||
| Партия: | КПСС — по 1991 год | ||
| Награды: |
| ||
Ильдус Харисович Садыков (28 ноября 1932 года, пос. Вельмо-2, Северо-Енисейский район, Красноярский край, РСФСР, — 25 сентября 2001 года, г. Казань, Татарстан, Российская Федерация) — советский партийный и государственный деятель, председатель Совета Министров Татарской АССР (1982—1985).
Биография
Окончил Казанский химико-технологический институт, инженер-механик.
- 1955—1966 гг. — механик цеха, начальник цеха, заместитель главного инженера, председатель завкома, секретарь парткома, главный инженер Казанского завода резинотехнических изделий,
- 1966—1969 гг. — первый секретарь Приволжского районного комитета КПСС г. Казани,
- 1969—1983 гг. — первый секретарь Нижнекамского городского комитета КПСС. В этот период ежегодно вводились в эксплуатацию более 160 тыс.кв.метров жилья, общеобразовательные школы, детские сады и другие объекты социально-бытового и культурного назначения. Были введены в строй и открыты химико-технологический институт, политехнический и нефтехимический колледжи, медицинское и музыкальное училища, профессиональные лицеи, центры детского и технического творчества и ряд других объектов.
- 1982—1985 гг. — председатель Совета Министров Татарской АССР,
- 1985—1991 гг. — директор Всесоюзного научно-исследовательского института углеводородного сырья.
С 1991 г. — генеральный директор швейцарско-татарстанского совместного предприятия «Волгапласт».
Избирался депутатом Верховного Совета РСФСР, депутатом Верховного Совета Татарской АССР.
Награды и звания
Награждён орденом Октябрьской Революции, двумя орденами Трудового Красного Знамени и медалями.
Почетный гражданин города Нижнекамска.
Источники
- www.tassr90.ru/people/2010/04/16/52451/
- ntrtv.ru/11966-v-nizhnekamske-pochtili-pamyat-pochetnogo-grazhdanina-goroda-ildusa-sadykova.html
Напишите отзыв о статье "Садыков, Ильдус Харисович"
Отрывок, характеризующий Садыков, Ильдус Харисович
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
