Сазонов, Николай Фёдорович

Николай Сазонов
Имя при рождении:	Николай Фёдорович Сазонов
Род деятельности:	актёр
Место рождения:	Санкт-Петербург
Подданство:	Российская империя Российская империя
Место смерти:	Санкт-Петербург
Супруга:	Смирнова С.И.
Дети:	Любовь

Николай Фёдорович Сазонов (20 апреля (2 мая) 1843 — 22 декабря 1902 (4 января 1903)) — русский артист Александринского театра.

Биография

Родился в семье чиновника. Впервые выступил на сцене в провинциальном театре под псевдонимом Шувалов. По окончании курса в Санкт-Петербургском театральном училище принят в 1864 году на сцену Александринского театра. Сценическая внешность, неподдельная весёлость, отчётливость исполнения, артистический огонёк, пластичность и музыкальность создали Сазонову заслуженную репутацию первоклассного русского артиста. В эпоху господства на императорской сцене оперетты (1870-е годы) Сазонов был одним из её наиболее ярких представителей: Парис в «Прекрасной Елене», Пикилло в «Птичках певчих» Ж. Оффенбаха, Питу в «Дочери рынка» Ш. Лекока и др.

В 1870-80-х гг. Сазонов преимущественно выступает в амплуа любовников и простаков в бытовых комедиях, в том числе в пьесах А. Н. Островского, в которых он показал всю гибкость своего дарования (Гольцов — «Шутники», Митя — «Бедность не порок», Бородкин — «Не в свои сани не садись», Вася — «Горячее сердце»); одна ииз ролей: второй мужик в пьесе «Плоды просвещения» Л.Н. Толстого, причем для этой роли грим был сделан по рисунку И. Е. Репина — всего сыграл 25 ролей. Много играл в популярных пьесах В. А. Крылова.

Позднее стал играть пожилых резонёров в комедиях — одной из самых ярких ролей считается Тарелкин в «Деле» А. В. Сухово-Кобылина (1882).

Несмотря на громадное количество ролей, в которых появлялся Сазонов, он всегда относился к ним с большим тщанием. Лучшие роли Николая Фёдоровича: Чацкий (1880-е гг.) и Репетилов (1890-е гг.), Чичиков и Ноздрёв («Мёртвые души»), Тарелкин (драма «Дело» Сухово-Кобылина, 1882 г.), Сергей Хлопонин («Злоба дна»), Малов («Дикарка»), Тартюф (одноимённая пьеса Мольера), Кудряев («Нищие духом»).

Первый исполнитель роли Тригорина в «Чайке» А. П. Чехова.

В 1888-1891 годах Сазонов преподавал на Драматических курсах Театрального училища. В 1898 и 1899 гг. ведению Сазонова были поручены санкт-петербургские театры попечительства о народной трезвости.

Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, в 1936 году перезахоронен в Некрополе мастеров искусств.

Семья

• Жена: Смирнова-Сазонова, Софья Ивановна (1852—1921) — русская писательница.
• Дочь: Сазонова, Любовь Николаевна (1878—1920).

Источники

• Н. Ф. Сазонов Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб.: 1890—1907.
• Линский В. Н.Ф. Сазонов // Театр и искусство. № 1. — 1903. — С. 5-6.
• Николай Фёдорович Сазонов: Некролог // Ежегодник императорских театров. Сезон 1902/1903 гг. СПб., 1913. Прил. Кн. 3. С. 41-44.

Ссылки

• [ptzh.theatre.ru/2003/32/51/ Н.Ф.Сазонов и театры Попечительства о народной трезвости]

Отрывок, характеризующий Сазонов, Николай Фёдорович

Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.