Сайпан

СайпанСайпан

</tt>

</tt>

Сайпан англ. Saipan
15°11′ с. ш. 145°45′ в. д.15.183° с. ш. 145.750° в. д. / 15.183; 145.750
Акватория	Тихий океан
Страна	Северные Марианские Острова Северные Марианские Острова
Регион	Сайпан
Сайпан
Площадь	115,38 км²
Наивысшая точка	474 м
Население (2010 год)	48 220 чел.
Плотность населения	417,923 чел./км²

Сайпа́н (англ. Saipan) — второй по величине остров в архипелаге Марианские острова в Тихом океане, крупнейший остров Северных Марианских Островов и столица Северных Марианских Островов. Входит в состав муниципалитета Сайпан.

География

Остров Сайпан расположен в южной части архипелага Марианские острова. Омывается водами Тихого океана. В 9,3 км юго-западу от острова расположен остров Тиниан, в 117 км к северу — остров Анатахан, в 184 км к юго-западу — остров Гуам. Ближайший материк, Евразия, находится в 2800 км. От ближайшего острова — Тиниан — Сайпан отделён Сайпанским проливом, шириной 9,3 км.

Остров Сайпан имеет смешанное вулканическое и коралловое происхождение. В западной части острова расположены песчаные пляжи, а прибрежные рифы образуют большую лагуну. Восточная сторона Сайпана скалиста и обрывиста, окружена рифом. Длина Сайпана составляет около 23 км, ширина — 10 км. Высшая точка острова, гора Тапочау (англ. Mount Tapochau), достигает 474 м и представляет собой, в отличие от многих гор Марианских островов известняковое образование, а не потухший вулкан. В 3,2 км к северу расположена гора Ачугао (англ. Mount Achugao), являющаяся остатком вулканического конуса, эоценовый центр которого находился недалеко к северу от современной вершины. Площадь Сайпана составляет 115,38 км².

Восточная сторона острова Сайпан является началом спуска в Марианскую впадину.

Климат — влажный тропический. Остров подвержен тропическим циклонам.

История

Испанский колониальный период

Остров Сайпан, как и соседние Гуам, Рота, Тиниан, были заселены человеком примерно в 2000 году до н. э. Европейскими первооткрывателями острова стали испанцы, которые в XVII веке полностью подчинили себе острова Марианского архипелага. Сайпан и близлежащий Тиниан, вероятно были открыты испанцами экспедиции Фернана Магеллана, которые высадились в южной части Марианских островов 6 марта 1521.. На острове Сайпан, вероятно, побывал Гонсало де Виго, дезертир с корабля «Тринидад», нашедший прибежище среди чаморро и вместе с ними посетивший в течение четырёх лет 13 Марианских островов. Первые четкие свидетельства о прибывании на Сайпане европейцев оставил экипаж манильского галеона «Санта Маргарита», которым командовал Хуан Мартинес де Гуиллистеги. Он потерпел крушение у острова в феврале 1600 и выжившие 250 человек пробыли на Сайпане два года, пока не были спасены кораблями «Санто-Томас» и «Мария Иисусе». Формально остров был присоединён к Испании в 1668 году, с высадкой миссионерской экспедиции Диего Луиса де Сан Виторес который назвал остров Сан-Хосе. С 1670 года на Сайпан стали заходить испанские и, изредка, английские, голландские и французские корабли для пополнения запасов провизии и воды. Численность коренного населения сильно уменьшилась из-за занесённых европейцами болезней, а также в ходе конфликтов с испанцами из-за земли, а оставшиеся в живых были насильственно переселены на Гуам в 1720 г. для лучшего контроля за ними и ассимиляции. В период испанского владычества, на острове были созданы фермы для выращивания скота, для снабжения испанских галеонов провизией по пути в Мексику. В 1815 году на Сайпане поселилось большое количество каролинцев с острова Сатавал, в то время как большая часть коренного населения Сайпана, народа чаморро, была переселена на остров Гуам.

Германский колониальный период

После испано-американской войны 1898 года, Сайпан был оккупирован США. 12 февраля 1899 года Марианские острова были проданы Испанией Германии. С 1907 года остров был частью Германской Новой Гвинеи, подчиняясь окружному офицеру Каролинских островов. Со стороны Германии за всё время её правления на Сайпане не было предпринято никаких попыток развития экономики или изменения структуры правления. Остров продолжал оставаться под контролем местных испанских землевладельцев.

Японская колонизация Сайпана

14 октября 1914, во время Первой Мировой Войны остров был захвачен Японской империей, объявившей войну Германии. Официально японский контроль над Сайпаном был установлен в 1920 г. в рамках Южного Тихоокеанского мандата Лиги Наций. В военном и экономическом плане Сайпан был одним из важнейших островов в южной части Тихого океана и стал центром японской колонизации. Иммиграция началась в 1920-е годы — на остров прибывают этнические японцы, корейцы, тайваньцы и окинавцы, которые разрабатывают крупномасштабные плантации сахарного тростника. Японская фирма «Нануо Кёхатсу Кабушики Кайша» построила на Сайпане сахарные заводы. Под властью Японии началось масштабное развитие инфраструктуры, в том числе прокладывание дорог, строительство портовых и гидротехнических сооружений, электростанций, школы, а также культурно-развлекательных заведений и Синтоистских святилищ. К октябрю 1943 гражданское население Сайпана состояло из 29 348 японских поселенцев и 3 926 чаморро и переселенцев с Каролинских островов. В 1930-х годах на острове стали концентрироваться японские гарнизоны, которые к 1941 году достигли численности в 30 тысяч человек.

Сайпан во Второй мировой войне

Япония считала Сайпан последней линией обороны для метрополии, и поэтому уделяла большое внимание его обороне. С конца 1930-х годов на острове усиливается присутствие японской Императорской армии и Императорского японского флота. Гарнизон Сайпана усиливается строительством многочисленных береговых артиллерийских батарей, береговых оборонительных сооружений, подземных фортификационных сооружений и взлетно-посадочных полос. Битва за Сайпан, происходившая с 15 июня по 9 июля 1944 года, была одной из основных кампаний США во Второй Мировой Войне. Морская пехота и подразделения армии Соединённых Штатов высадились на пляжах юго-запада острова, и провели более трех недель в тяжёлых боях с японскими войсками. Захват Сайпана стоил американцам 3426 человек убитыми и 10 364 ранеными. Из примерно 30 000 японских солдат было взято в плен только 921 человек. После упорной защиты острова японскими войсками последовал приказ, который предписывал всем оставшимся в живых совершить самоубийство, проявляя тем самым чувство любви и преданности императору страны Восходящего Солнца. Также были большими потери среди гражданского населения острова. Около 20 000 японских гражданских лиц погибли в ходе боёв за остров, в том числе более 1000 покончили с собой, сбросившись со «скалы самоубийц» и «Банзай Клиф». Американские войска приступили к постройке на Сайпане военного аэродрома. С захватом Сайпана американская армия находилась только в 1300 милях от японских островов. Большинство японских городов оказались в пределах досягаемости американских стратегических бомбардировщиков Б-29. Утрата Сайпана стала тяжёлым ударом как для военной, так и гражданской администрации Японии. Премьер-министр Японии был вынужден уйти в отставку. В память о битве за Сайпан на острове был заложен американский Мемориальный парк. После войны почти все уцелевшие японские поселенцы были репатриированы в Японию.

Сайпан в послевоенные годы

После окончания Второй Мировой Войны, Сайпан стал частью подопечной территории Тихоокеанские острова, находящейся в ведении Соединенных Штатов. В послевоенные годы большую роль в развитии острова по-прежнему играла американская армия. С 1978 года остров стал частью Содружества северных Марианских островов. В 1990-х годах начал развиваться туризм, который до сих пор играет важную роль в местной экономике. В ноябре 1986 года Северные Марианские Острова вступили в свободную ассоциацию с США.

Население

Население острова 48 220 человек (2010), примерно 90 % от всего населения страны. Основным языком общения местных жителей является английский, хотя чаморро, коренной язык местного народа чаморро, также используется в повседневной жизни.

На Сайпане проживает большое количество выходцев из Китая, Бангладеш, Филиппин, Таиланда, Вьетнама и Камбоджи. Высока доля первого поколения иммигрантов из Японии, Китая и Кореи.

Отрывок, характеризующий Сайпан

Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.