Сайри Тупак

Сайри Тупак (кечуа Sayri Tupaq, исп. Sayri Túpac, ок. 1535—1560), правитель Инка, народа Перу. Он был сыном Манко Инки Юпанки и Кура Окльо, которая приходилась Манко и женой и сестрой. После убийства его матери в 1539 году и отца в 1544 году испанскими конкистадорами, он стал правителем независимого государства инков Вилькабамбы. Он правил (реально, а потом номинально) до 1560 года.

Отец Сайри Тупака Манко, последний правящий император инков, пытался достичь компромисса с испанскими конкистадорами. В 1534 году губернатор Франсиско Писарро возложил на него императорскую корону. Однако, его союз и сотрудничество с губернатором обернулись жестоким и унизительным отношением к нему со стороны братьев Писарро: Гонсало, Хуана и Эрнандо, которых Франсиско Писарро оставил временно управлять в Куско. Манко обманом бежал из столицы и поднял восстание воинов-инков... Во время междоусобной войны Франсиско Писарро и Диего де Альмагро, Манко выступил на стороне последнего, осаждая Куско в течение 10 месяцев, но не сумев его захватить. После поражения Альмагро, Манко отступил к Вилькабамбе, пригласив некоторых сторонников Альмагро найти у него убежище. Испанские беглецы приняли это предложение, а потом предательски убили Манко.

Сайри Тупаку было девять лет от роду в это время. Он стал правителем Инка в Вилькабамбе, правив в течение 10 лет с помощью регентов. Это было временем мира с испанцами. Вице-король Педро де ла Гаска предложил Сайри Тупаку земли и дома в Куско, если тот в свою очередь покинет изолированную от мира Вилькабамбу. Сайри Тупак согласился на встречу с испанцами, но в ходе подготовки к ней неожиданно скончался его родственник Паулью Инка. Это было воспринято дурным предзнаменованием (или актом предательства со стороны испанцев), и Сайри Тупак остался в Вилькабамбе.

В 1556 году новый испанский вице-король Перу Андрес Уртадо де Мендоса прибыл в колонию. Хотя Инка в Вилькабамбе и не был правителем прежней Империи Инков, он тем не менее владел независимым индейским государством. Как и его предшественник Гаска, Уртадо верил, что для испанцев будет безопаснее, если Сайри Тупак станет жить на территории испанских поселений, где конкистадоры могли бы его контролировать.

Переговоры заняли два года, и всё же Сайри Тупак согласился покинуть Вилькабамбу. Он отправился в путешествие в паланкине, в сопровождении 300 воинов. 5 января 1558 года он был торжественно принят вице-королём Уртадо в Лиме. Сайри Тупак отказался от своих претензий на Империю Инков и принял крещение под именем Диего. Взамен он получил титул Принца Юкая и множество земель с большими доходами. Его резиденция теперь располагалась в Юкае, в одном дне пути к северо-востоку от Куско. В Куско он женился на своей сестре Куси Уаркай - после получения специального разрешения от римского папы Юлия III. У них была дочь. Сайри Тупак больше не возвращался в Вилькабамбу.

Принц Юкай, Сайри Тупак внезапно скончался в 1561 году. Его сводный брат Тито Куси Юпанки стал правителем в Вилькабамбе и возглавил сопротивление испанцам. Титу Куси был уверен, что Сайри Тупак был отравлен испанцами.

Литература

• Куприенко С.А. [books.google.ru/books?id=vnYVTrJ2PVoC&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Завещание Инки Сайри Тупака, второго правителя Вилькабамбы (Куско, 25 октября 1558 года) // Источники XVI-XVII веков по истории инков: хроники, документы, письма] / Под ред. С.А. Куприенко.. — К.: Видавець Купрієнко С.А., 2013. — 418 с. — ISBN 978-617-7085-03-3.

Ссылки

• [www.kellscraft.com/IncaLand/incalands09.html Биографическая информация]
• [dspace.dial.pipex.com/town/road/hc09/incas/conquest-1548.html Из Инков и конкистадоров]

Отрывок, характеризующий Сайри Тупак

Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.