Сакаи, Масааки
Поделись знанием:
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
| Масааки Сакаи (Матяаки) | |
| яп. 堺 正章 (Сакаи Масааки) | |
 Масааки Сакаи за рулём Maserati 200Si[en] 1957 года на гонках La Festa Primavera 2009 | |
| Имя при рождении: |
Масааки Курихара |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: |
Япония |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1954 — по наст. время |
Масааки Сакаи (яп. 堺 正章 Сакаи Масааки?, род. 6 августа 1946 года в Токио), настоящее имя Масааки Курихара (яп. 栗原 正章 Курихара Масааки?), также известен под прозвищем Матяаки (яп. マチャアキ) — популярный японский певец, актёр, медиаперсона и телеведущий; также автогонщик-любитель и филантроп. За пределами Японии более всего известен как исполнитель главной роли Царя Обезьян в популярном сериале 1978—1980-х годов по мотивам классического романа «Путешествие на Запад», известному в ряде англоязычных стран в дубляже BBC как «Monkey».
Содержание
Биография и карьера
Родился вторым ребёнком в семье знаменитого в Японии актёра-комика Сюндзи Сакаи (Масаси Курихары).
Творческая карьера Масааки Сакаи (с самого старта использовавшего «фамилию» отцовского псевдонима) и некоторая его известность начались с нескольких детских и подростковых ролей в кино 1950—1960-х годов, однако реально широкая, в том числе, международная популярность пришла к нему приблизительно к середине 1960-х годов, как фронтмену одного из лидеров японского жанра group sounds, группы The Spiders[en]. Группа была образована в 1961 году и выпустила до своего распада ряд синглов и альбомов, занимавших места в чарте Oricon; гастролировала в Европе и США, а также стала «групповым персонажем» 13 комедийных фильмов, в паре из которых камео-роли сыграл Сюндзи Сакаи.
Стороной B первого изданного (в 1965) сингла группы Furifuri[ja] стала песня Monkey Dance Ю Аку и Кодзи Вакино, основанная на изобретённом Сакаи одноимённом танце, проиллюстрированном также на обложке диска[1], получившем значительную популярность в Японии и впервые наградившим его соответствующим прозвищем, позднее ассоциированным с его актёрской работой.
В 1971 году The Spiders распались; Сакаи, как и другие члены группы, продолжил свою музыкальную карьеру как соло-певец, а также вернулся к актёрской работе. Из последнего наибольшую известность получила главная роль Царя Обезьян в сериальной экранизации 1978—1980-х годов по мотивам классического романа Китая «Путешествие на Запад», позже дублированной BBC и получившей значительную популярность (вплоть до культового статуса) в ряде англоязычных стран как «The Monkey» или «Monkey Magic»; кроме воплощения главной роли, Сакаи также принимал участие в записи саундтрека сериала, большей частью обеспеченного группой Godiego[en]
Бывшие члены группы неоднократно собирались уже после распада группы для совместных выступлений; кроме того, Сакаи и два других солиста The Spiders, Хироси «Месье» Камаяцу[ja] и Такаюки Иноуэ[en], воссоединились в 1999 году в просуществовавшую несколько лет группу Sans Filtre[en], приглашенную в том же году для участия в конкурсе «Кохаку» с песней Yei Yei, ещё до выхода одноимённого альбома с этой песней в 2000.
Масааки Сакаи дважды был женат; первый раз на женщине не из мира медиа (1974—1980; о браке стало широко известно только после развода), второй раз — на фотомодели и эссеистке Мири Окада[en] (1989—2001); от последней у него две дочери — Кикуно (род. 5 октября 1990, модель) и Кохару Курихара[ja] (род. 10 марта 1994; модель и актриса). По некоторым сведениям, летом 2011 года женился в третий раз.
Работал или работает с артистическими агентствами Tanabe[ja], Horipro[en], K-DASH[ja].
Хобби и общественная деятельность
Масааки Сакаи известен как энтузиаст автомобилей и автомобильных гонок. Он неоднократно принимал участие в гонке винтажных автомобилей Mille Miglia Storica в Италии со своей женой в качестве второго пилота, а 18 октября 2000 года выиграл на Cisitalia 202 MM[en] 1947 года выпуска подобную же гонку в Японии, где в качестве его второго пилота выступил Такаюки Иноуэ. Ввиду большой занятости он отошел от гонок в 2002 году, подарив свою спортивную Alfa Romeo Масахико Кондо[en] — также увлекающемуся гонками популярному певцу. Помимо автоспорта, Сакаи увлекается стрельбой из лука[2] и артистическим бильярдом[3].
Известен активной поддержкой благотворительных организаций, специализирующихся на борьбе со СПИД, в том числе, сам основал Masaaki Sakai AIDS Fund.
Фильмография
Кино- и телефильмы
Фильмы о группе The Spiders или с её участием
(если не указано иное, Сакаи играет сам себя)
| Год | Японское название | Транслитерация | Английское название | Русское название | Роли |
|---|---|---|---|---|---|
| 1964 | 仲間たち | Nakama Tachi | |||
| 1965 | 高原のお嬢さん | Kōgen no ojōsan | Девушка с гор | Сабу | |
| 1966 | 涙くんさよなら | Namida-kun Sayonara | |||
| 1966 | 青春ア・ゴーゴー | Seishun a Gō-Gō | |||
| 1967 | 君は恋人 | Kimi wa Koibito | |||
| 1967 | 夕陽が泣いている | Sekiyō ga Nakuiteiru | |||
| 1967 | ザ・スパイダースのゴーゴー向う見ず作戦 | Za Supaidāsu no Gō-Gō Mukō Mizu Sakusen | |||
| 1968 | ザ・スパイダースの大進撃 | Za Supaidāsu no Taishingeki | The Spiders on Parade | Большой парад «The Spiders» | |
| 1968 | ザ・スパイダースの大騒動 | Za Supaidāsu no Daisōdō | «The Spiders» и беспорядки | Тати | |
| 1968 | ザ・スパイダースのバリ島珍道中 | Za Supaidāsu no Baritou chindōchū | Злоключения «The Spiders» на Бали | ||
| 1968 | 思い出の指輪 | Omoide no Yubiwa | Кольцо воспоминаний | ||
| 1968 | にっぽん親不孝時代 | Nippon Oyafukō Jidai | прим. «Япония: Время непочтительных» | Кунио Сугимото | |
| 1969 | ザ・テンプターズ 涙のあとに微笑みを | Za Tenputāzu: Namida no Ato ni Hohoemi o | бог седины |
Фильмы с индивидуальной актёрской работой
| Год | Японское название | Транслитерация | Английское название | Русское название | Роли |
|---|---|---|---|---|---|
| 1952 | 東京騎士伝 | Tōkyō Kishi Den | Сказ о Токийском Всаднике | ||
| 1952 | 母は叫び泣く | Haha wa Sakebi Naku | прим. «Рыдания матери» | ||
| 1954 | ハワイ珍道中 | Hawai Chindōchū | Злоключения на Гавайях | мальчик-абориген | |
| 1963 | 高校三年生 | Kōkō san’nensei | прим. «Старшеклассники» | Ясуи | |
| 1963 | 学園広場 | Gakuen hiroba | Школьный двор | ||
| 1964 | 幸せなら手をたたこう | Shiawase Narate o Tatakō | Если ты счастлив, хлопни в ладоши | Акира Огава | |
| 1964 | 夢のハワイで盆踊り | Yume no Hawai de Bon Odori | Масая Мацуи | ||
| 1965 | 花咲く乙女たち | Hanasaku Otome Tachi | Сабу | ||
| 1965 | 男の紋章 喧嘩街道 | Otoko no Monshō: Kenka Kaidō | |||
| 1967 | 喜劇 駅前百年 | Kigeki: Ekimae hyakunen | |||
| 1970 | ズンドコズンドコ 全員集合!! | Zun-doko-zun-doko! Zen’in Shūgō!! | Общий сбор!! | ||
| 1970 | 喜劇 ドッキリ大逃走 | Kigeki: Dokkiri Daitōsō | |||
| 1970 | 喜劇 右むけェ左！ | Kigeki: Migimuke Hidari! | Масааки Гэкита | ||
| 1971 | 喜劇 昨日の敵は今日も敵 | Kigeki: Kinō no Tekiwa Kyomoteki | Масааки Гэкита | ||
| 1971 | 起きて転んでまた起きて | ||||
| 1973 | としごろ | Toshigoro | Матяаки | ||
| 1974 | 街の灯 | Machi no Hi | Городские огни | Тиёмацу Саканосита | |
| 1975 | お姐ちゃんお手やわらかに | Oneechan yawarakani | мафиози | ||
| 1976 | 喜劇 百点満点 | Kideki: Hyakutenmanten | студент | ||
| 1977 | トラック野郎 | Torakku Yarō | Truck Guys | «Красавчик» Момодзиро | |
| 1986 | キネマの天地 | Kinema no Tenchi | Final Take | прим. «Мир кино» | режиссёр Найто[4] |
| 1987 | トリナクリア PORSCHE959 | Trinacria Porsche 959 | |||
| 1991 | 風の国 | Kaze no Kuni | Страна ветров | ||
| 1998 | 北国街道殺人事件 | Hokkokukaidō Satsujinjiken | Убийство на Северном Тракте | лейтенант Ивао Такэмура по прозв. «Коломбо из Синано» | |
| 1999 | 戸隠伝説殺人事件 | Togakushi Densetsu Satsujinjiken | лейтенант Ивао Такэмура | ||
| 2000 | 追分殺人事件 | Oiwake satsujinjiken | Убийство на развилке | лейтенант Ивао Такэмура | |
| 2004 | 機関車先生 | Kikansha-sensei | Kikansha-sensei | Киканся-сэнсэй | Сюитиро Сако |
| 2006 | 寝ずの番 | Nezu no Ban | A Hardest Night!! | Ночь поминовения | президент металлургической компании |
| 2007 | ひまわり〜夏目雅子27年の生涯と母の愛〜 | Himawari: Natsume Masako 27 nen no shōgai to haha no ai | букв. «Подсолнух: Масако Нацумэ — 27 лет жизни и материнская любовь» | сам себя (интервью)[5] | |
| 2007 | 夕凪の街 桜の国 | Yūnagi no Machi, Sakura no Kuni | Town of Evening Calm, Country of Cherry Blossoms | Город вечернего затишья, страна вишнёвого цвета | Асахи Исикава (взрослый) |
| 2012 | 大奥〜永遠〜［右衛門佐・綱吉篇］ | Ōoku… eien… (Emonnosuke Tsunayoshi hen) | Castle of Crossed Destinies / The Lady Shogun 2 | монах Рюко[ja] |
Телесериалы
| Годы, студия | Японское название | Транслитерация | Английское название | Русское название | Роли |
|---|---|---|---|---|---|
| 1970-1973, TBS |
時間ですよ | Jikan desu yo | Это время | ронин Кэн Миядзаки | |
| 1970-1971, TBS |
こけこっこー! | Kokekokkō! | Кукареку! | ||
| 1970-1971, TBS |
日曜8時、笑っていただきます | Nichiyō, 8-doki: Waratte itadakimasu | модный художник-комиксист Мамору Ханамото | ||
| 1971, NET | 大忠臣蔵 | Daichūshingura | Epic Chushingura | Эпическая Тюсингура / Эпос о 47 ронинах |
Мацукити |
| 1971, TBS | レビはこれだ!ドラマが3つも | ||||
| 1972, TBS | はーいただいま | ||||
| 1972, TBS | おはよう | Ohayō | Доброе утро! | ||
| 1974, TBS | 寺内貫太郎一家 | Jinai Kantarō ikka | Семья Кантаро Дзиная | Сабуро (камео) | |
| 1975, NET | マチャアキの森の石松 | Machaaki no Mori no Ishimatsu | Исимацу из Мори | Исимацу из Мори[en] | |
| 1978-1980, NTV |
西遊記 | Saiyūki | Monkey | Путешествие на Запад | царь обезьян Сон Гоку |
| 1978, NTV | おとこ同志おんな同志 | Otoko Dōshi, Onna Dōshi | |||
| 1980-1981, TBS |
天皇の料理番 | Tennō no Ryōriban | Императорский повар | императорский повар Токудзо Акияма[ja] | |
| 1981-1982, NTV |
キッド | Kiddo | Kid | Кидо Иппэй | |
| 1982, TBS | さよなら三角またきて四角 | Sayonara Sankaku Matakite Shikaku | Токудзи Нодзава | ||
| 1982, TV Asahi |
フジ三太郎 | Fuji Santarō | Сантаро Фудзи | служащий Сантаро Фудзи | |
| 1983, TV Asahi |
あとは寝るだけ | Ato wa Neru Dake | Ёдзи | ||
| 1988-1994, TV Asahi |
ご存知!旗本退屈男 | Gozonji! Hatamoto Taikutsu Otoko | Я знаю! Скучающий Хатамото! | Кинай, слуга хатамото[6] | |
| 1989, Fuji TV | さよなら李香蘭 | Sayonara Ri Kōran | Прощай, Ри Коран | кинопродюсер Мицуо Макино[ja] | |
| 1994, Fuji TV | 警部補 古畑任三郎 | Keibuho Furuhata Ninzaburo | Lieutenant Ninzaburo Furuhata | Инспектор Ниндзабуро Фурухата | преступник Укон Накамура |
| 1995, TBS | パパ・サヴァイバル | Papa Survival | Daddy Survival | Горо Саэки | |
| 1995, ABC TV | SALE! | SALE! | Гиндзиро Отомо | ||
| 1995, YTV | ベストフレンド | Best Friend | Best Friend | Лучший друг | Митихико Куросава |
| 1998, NHK | 徳川慶喜 | Tokugawa Yoshinobu | Tokugawa Yoshinobu / Tokugawa Generations | Токугава Ёсинобу | привратник храма и пожарный Синмон Тацугоро[ja] |
| 2001, 2003, 2004, 2007, NHK |
ちゅらさん 1-4 | Churasan 1-4 | The Promise to The Chura Sea 1-4 | муж гл. героини Кэйбун Кохагура | |
| 2005, NHK | 理想の生活 | Risō no Seikatsu | Идеальная жизнь | Масато Тодорики | |
| 2006, Fuji TV | 西遊記 | Saiyūki | Saiyuki | Путешествие на Запад | Будда Шакьямуни (камео) |
| 2006, TBS | クロサギ | Kurosagi | The Black Swindler | Тадаюки Симидзу (камео) | |
| 2007, TBS | ロング・ウェディングロード! | Long Wedding Road! | Long Wedding Road! / Long Wedding 2007 |
Наоюки Адзума | |
| 2007, NHK | 夏雲あがれ | Natsu Kumo Agare | Дзюдаю Хатия | ||
| 2007, Fuji TV | ゾウのはな子 | Zou no Hanako | Those Poor Elephants | директор зоопарка Сэйдзо Нисимура | |
| 2008, Fuji TV | 無理な恋愛 | Muri na ren’ai | Impossible Love | Невозможная любовь | Сёго Татики |
| 2008, TV Asahi |
暴れん坊将軍スペシャル | Abarenbō Shōgun Special | глава пожарной артели Эдо Тацугоро | ||
| 2009, C.A.L, TBS |
水戸黄門 | Mito Kōmon | Мито Комон | поэт Мацуо Басё | |
| 2010, NHK | 君たちに明日はない | Kimitachi ni Asu wa Nai | No Tomorrow | Эйитиро Такахаси | |
| 2012, NHK | 猿飛三世 | Sarutobi Sansei | Умэмия Сюдзэн | ||
| 2012, Fuji TV | 任侠ヘルパー | Ninkyō Helper | Beautiful World | Юдзо Цутаи |
Ведение и участие в телешоу
Музыкальные работы
Частичная синглография
(Перечислены только записи, вошедшие в чарт Oricon; список не претендует на полноту ввиду сложности поиска по японским источникам. Награждение песен премиями музыки или звукозаписи, а также из включение в программу конкурса «Кохаку ута гассэн» выделены в соответствующие подразделы)
В составе The Spiders или соло с поддержкой группы
- 1967 — Itsumademo, Dokomademo/Ban-Ban-Ban[ja] (яп. いつまでもどこまでも/バン・バン・バン, букв. «Навсегда и что бы ни случилось»/«Бам-бам-бам»; муз. Хироси Камаяцу, сл. соотв. Хирото Сасаки и Х. Камаяцу) — 4-е место Oricon
- 1968 — Ano Toki Kimi wa Wakatta[ja] (яп. あの時君は若かった, сл. Фумиэ Сугавара, муз. Хироси Камаяцу; сторона B — Mōichido, Mōichido) — 6-е место Oricon
- 1968 — Shinju no Namida / Akai Doresu no Onnanoko (яп. 真珠の涙／赤いドレスの女の子) — 19-е место Oricon
- 1968 — Kuro Yuri no Uta / Rock 'n' roll Boy (яп. 黒ゆりの詩／ロックンロール・ボーイ) — 37-е место Oricon
- 1968 — Garasu no Seijo[ja] (яп. ガラスの聖女, букв. «Стеклянная святая»; сл. Юдзи Мацудзаки, муз. Рэя Наканиси[en]; ст. B — Kaze Haii Yatsu) — 50-е место Oricon
- 1969 — Namida no Nichyōbi / Akai Ringo (яп. 涙の日曜日／赤いリンゴ) — 44-е место Oricon
- 1969 — Yoake no Futari / Kokekokkō (яп. 夜明けの二人／コケコッコー) — 84-е место Oricon
- 1970 — Futari wa Ima / Tomo o Yobu Uta (яп. ふたりは今／友を呼ぶ歌) — 48-е место Oricon
- 1970 — Electric Obāchan[ja] (яп. エレクトリックおばあちゃん, букв. «Электрическая бабуся»; сл. Хироси Асо, муз. Хироси Камаяцу, кавер The Little Old Lady from Pasadena; ст. B — Itsuwari no Koi) — 67-е место Oricon
- 1970 — Ashita o Inoru / Nande Konnani (яп. 明日を祈る／なんでこんなに」) — 80-е место Oricon
Сольная карьера
- 1971 — Saraba Koibito[ja] (яп. さらば恋人, букв. «Прощай, любимая»; сл. Осаму Китаямы[ja], муз. Кёхэя Цуцуми[en]; ст. B — Ki Rakuni Ikiyō) — 2-е место Oricon
- 1971 — Namida Kara Ashita He (яп. 涙から明日へ, букв. «Слёзы завтра»; сл. Нацу Котани[ja], муз. Ямаситы Такэо[ja]; ст. B — Ashita no Tegami) — 4-е место Oricon
- 1973 — Machi no Akari[ja] (яп. 街の灯り, букв. «Городские/уличные фонари»; сл. Ю Аки[en], муз. Кэйсукэ Хама[ja]; ст. B — Chikatetsu no Eki De) — 20-е место Oricon
Участие в «Кохаку ута гассэн»
Масааки Сакаи не менее десяти раз (в сумме по различным формам участия) участвовал в престижнейшем музыкальном конкурсе и новогоднем шоу Японии «Кохаку ута гассэн» (также популярном и престижном для зрителей и исполнителей ряда других стран Восточной Азии), в том числе:
- 1971, выпуск № 22[7] — индивидуальное участие с песней Saraba Koibito[8]
- 1972, выпуск № 23 — индивидуальное участие с песней Un Ga Yokereba Iikoto Arusa (яп. 運がよければいいことあるさ, букв. «Если ты везучий, это хорошо»)[9]
- 1973, выпуск № 24 — индивидуальное участие с песней Machi no Akari[10]
- 1974, выпуск № 25 — индивидуальное участие с песней Kareha no Yado (яп. 枯葉の宿, букв. «Ночлег опавших листьев»)[11]
- 1975, выпуск № 26 — индивидуальное участие с песней Ashita no Mae Ni (яп. 明日の前に, букв. «Прошлое завтрашнего дня»)[12]
- 1976, выпуск № 27 — индивидуальное участие с песней Ichigo no Kisetsu (яп. 苺の季節, букв. «Земляничная пора»)[13]
- 1991, выпуск № 42 — ведущий от «Белой команды»[14]
- 1992, выпуск № 43 — ведущий от «Белой команды»[15]
- 1993, выпуск № 44 — ведущий от «Белой команды»[16]
- 1999, выпуск № 50 — участие в составе группы Sans Filtre с песней Yei Yei[17]
Номинации, премии и награды
Правительственные
- 1996 — Премия «Явление года»[ja] Министерства образования, культуры, спорта, науки и технологий Японии (совместно с Сюндзи Иваи, Юмико Иноуэ, Киёкадзу Кандзэ, Тамией Куриямой, Итиро Нодайрой, Мотоки Ханаяги и Тоэко Тацухарой)
Кинематографические и телевизионные
- 1970 — Премия «Золотая антилопа»[en] в категории «Дебют года»[18]
- 1970 — Спецприз премии «Золотая стрела»[en][19]
- 1982 — Премия Best Dresser[ja] Японской Ассоциации Мужской Моды[20]
- 2007 — «Специальный приз жюри» Japan Film Critics Awards[ja] за роль в фильме «Город вечернего затишья, страна вишнёвого цвета»[ja]
Музыкальные
- 4-я церемония награждения (5 декабря 1971) — премия в категории «Приз надежды» за песню «Прощай, любимая»
- 13-я церемония награждения[ja] (31 декабря 1971) — премия в категории «Популярность» за песню «Прощай, любимая»[21]
- 15-я церемония награждения[ja] (31 декабря 1973) — премия за песню «Уличные фонари»[22]
Напишите отзыв о статье "Сакаи, Масааки"
Примечания
- ↑ [userserve-ak.last.fm/serve/252/37231095.jpg Обложка диска] на ресурсе ohmytracks.com.
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=m5lRi3ELQR8 Масааки Сакай показывает свои умения в стрельбе на японском телешоу]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=lVw-g_4Z2R4 O SAMURAI DO BILHAR - truques incríveis de bilhar!]
- ↑ Прототип персонажа — режиссёр Торадзиро Сайто[en].
- ↑ Биопик о Масако Нацумэ, «партнёру» Сакаи по сериалу «Путешествие на Запад» (1978—1980), исполнявшей там роль Трипитаки (монаха Сюаньцзана/Сандзо)
- ↑ Роль была «унаследована» Масааки Сакаи от его отца Сюндзи Сакаи, игравшего её в серии кинофильмов с Утаэмоном Итикавой в заглавной роли — также «унаследованной» в этом сериале сыном последнего, Кинъей Китаодзи.
- ↑ Дата «Кохаку ута гассэн» во все годы — вечер последнего дня года, 31 декабря.
- ↑ [www.nhk.or.jp/kouhaku/history/history_22.html Краткие данные о 22-м выпуске «Кохаку ута гассэн»] (яп.) на официальном сайте конкурса.
- ↑ [www.nhk.or.jp/kouhaku/history/history_23.html Краткие данные о 23-м выпуске «Кохаку»] (яп.) на его официальном сайте.
- ↑ [www.nhk.or.jp/kouhaku/history/history_24.html Краткие данные о 24-м выпуске «Кохаку»] (яп.) на его официальном сайте.
- ↑ [www.nhk.or.jp/kouhaku/history/history_25.html Краткие данные о 25-м выпуске «Кохаку»] (яп.) на его официальном сайте.
- ↑ [www.nhk.or.jp/kouhaku/history/history_26.html Краткие данные о 26-м выпуске «Кохаку»] (яп.) на его официальном сайте.
- ↑ [www.nhk.or.jp/kouhaku/history/history_27.html Краткие данные о 27-м выпуске «Кохаку»] (яп.) на его официальном сайте.
- ↑ [www.nhk.or.jp/kouhaku/history/history_42.html Краткие данные о 42-м выпуске «Кохаку»] (яп.) на его официальном сайте.
- ↑ [www.nhk.or.jp/kouhaku/history/history_43.html Краткие данные о 43-м выпуске «Кохаку»] (яп.) на его официальном сайте.
- ↑ [www.nhk.or.jp/kouhaku/history/history_44.html Краткие данные о 44-м выпуске «Кохаку»] (яп.) на его официальном сайте.
- ↑ [www.nhk.or.jp/kouhaku/history/history_50.html Краткие данные о 50-м выпуске «Кохаку»] (яп.) на его официальном сайте.
- ↑ [www.producer.or.jp/elandor/elandor-00.htm Таблица лауреатов] (яп.) на официальной странице премии Élan d’Or на сайте Всеяпонской Продюсерской Ассоциации.
- ↑ [www.j-magazine.or.jp/doc/golden_list.pdf Таблица лауреатов] (яп.) на официальной странице премии «Золотая стрела» на сайте Ассоциации Журнальных Издательств Японии.
- ↑ [mfu.or.jp/bestdresser.html Таблица лауреатов] (яп.) на официальном сайте Ассоциации.
- ↑ [www.jacompa.or.jp/rekishi/d1971.htm 第13回日本レコード大賞] (яп.). Japan Composer's Association[en] (31 декабря 1971). Проверено 1 июля 2013. [web.archive.org/web/20091003043128/www.jacompa.or.jp/rekishi/d1971.htm Архивировано из первоисточника 3 октября 2009].
- ↑ [www.jacompa.or.jp/rekishi/d1971.htm 第15回日本レコード大賞] (яп.). Japan Composer's Association[en] (31 декабря 1973). Проверено 1 июля 2013. [web.archive.org/web/20080611055551/www.jacompa.or.jp/rekishi/d1973.htm Архивировано из первоисточника 11 июня 2008].
Категория:Актёры телевидения Японии
Отрывок, характеризующий Сакаи, Масааки
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
