Сакалава

Сакалава — народ Мадагаскара, приблизительно насчитывающий 700 000 человек. Представители данного народа населяют западное побережье острова от района Толиара на юге до Самбриано на севере. Сакалаварцы в древности представляли группу различных народностей в составе империи и по существу не могут считаться отдельной этнической семьей. Народ Мадагаскара с наиболее выраженными негроидными чертами. В этническую группу сакалава входят также везу и масикуру.

История

У сакалава в XIV—XIX веках существовало три государства: сначала Фихеренана (современ. Толиара) (ок. 1300—1680), а затем Менабе (ок. 1680—1837) и Буйна (ок. 1680—1846).

Во времена Средневековья, когда предводители различных поселений острова начали распространять свою власть через торговые связи с соседями Мадагаскара в Индийском океане, сакалавийские вожди Менаб (нынешняя территория города Морондава) составляли их основную силу. Влияние сакалава распространилось на территории, занимаемые в наше время провинциями Антсиранана, Махаджанга и Толиара. Но в связи с концом арабской работорговли и британским владычеством в Индийском океане сакалава начали уступать свою власть набирающим силу имерина.

Согласно местному преданию, основателями Сакалавского королевства были Маросеранама («те, кто владеют многими портами») — принцы из Фихеренана. Они вышли из зафираминийских общин в юго-западной части острова, которых многие считают представителями белой расы, вероятно арабского происхождения. Они первыми вступили в контакт с европейскими работорговцами, от которых заимствовали оружие, в основном в обмен на рабов. Им легко удалось подчинить соседних правителей, начиная с южных земель, в районе Махафали. Истинным учредителем сакалавского владычества считают Андриамисара, его сын Андриандахифотсу («Белый Принц») впоследствии распространил власть королевства на север. Двое его сыновей, Андриаманетиариво и Андриамандисоариво ещё дальше раширили границы своих владений вплоть до района Тсонгаи (ныне Махаджанга).

Примерно в это же время единство державы сакалава оказывается под угрозой, что в итоге приводит к образованию двух царств: Южного (Менабе) и Северного (Буйна). Последующие расколы вылились в образование Антанкараны.

Исторический путь сакалавских царств объясняет многообразие их жителей, которые продолжают следовать местными обычаям, придерживаясь исконных культурных и языковых норм. Единственным объединяющим фактором различных сакалавских диалектов служит их общее родство с западной подгруппой мадагаскарских языков, что отделяет их от языков центральных областей и регионов востока.

Войны под предводительством имеринского правителя Радама I с западным побережьем Мадагаскара окончились установлением хрупкого мира через его брак с дочерью царя Менабе. Хотя Имерина так и не удалось захватить хорошо укрепленных столиц сакалава — Менабе и Буйна, сакалава уже не представляли угрозы центральному плато до начала французской колонизации острова в 1896 году.

Происхождение названия

Происхождение самого слова «сакалава» служит предметом споров и дискуссий, как собственно и его значение. Возможно, оно образовано от арабского «сакалиба», которое, в свою очередь, произошло от латинского esclavus, что означает «раб». В сказаниях имерина упоминаются нападения сакалава на их деревни в XVII—XVIII веках. Хотя, сложно установить, имели ли они непосредственную связь с береговым населением царств сакалава. Похоже, как и во многих подобных случаях, термин был использован для общего описания всех подвижных племён на неплотно заселенных территориях между областью Имерина и западным побережьем острова Мадагаскар.

Религия

Согласно верованиям племени сакалава, мир был создан двумя богами: всё доброе — Занхором, всё злое — Ньянгой. Своих мёртвых сакалава помещают в каменные склепы.

Правители (вуламена) сакалава

Царство Фихеренана (ок. 1300—1680)

• Андрианалимбе (ок. 1320)
• Андриамахазаули (ок. 1350)

…

• Андриамисара (ок. 1527)
• Андриамандресиарива (ок. 1580)

…

• Андриандахифутси (ок. 1650—1680)

распад на мелкие владения (ок. 1680)

Царство Менабе (ок. 1680—1837)

1. Андриаманетриариву (ок. 1680—1700)

2 — 5. неизвестные по имена цари (ок. 1700—1790)

6. Андрианцоариву (Миакала) (ок. 1790—1807)

7. Рамитраху, сын (1807—1834)

8. Райнаса, сын (1834)

9. Келисамбаи (формально 1834—1837)

присоединение к Мадагаскару (1837)

Царство Буйна (ок. 1680—1846)

1. Андриамандисоариву (ок. 1680—1710)

2. Андрианамбониариву, сын (ок. 1710—1730)

3. Андриамахатиндриариву, сын (ок. 1730—1760)

4. Андрианахилитси, брат (ок. 1760—1767)

5. Андрианивениариву, брат (1767—1770, соправитель с 1760)

6. Андрианихоатра, брат (1770—1771)

7. Андрианкениариву, племянник (1771—1777)

8. Андрианарагниариву, мать (1777—1778)

9. Томбола, сестра (1778)

10. Равахини, внучка 4 (1778—1808)

11. Цималому, внук (1808—1821)

12. Андрианцоли, племянник (1821—1832, 1840—1846)

13. Уантици (1832—1836, регент с 1828)

14. Циомеку (1836—1840)

присоединение к Мадагаскару (1846)

Известные сакалавийцы

• Джаоджоби, певец, известный как «Король Салеги»
• Филберт Тсиранана, первый президент Мадагаскара

Литература

• Давидсон А. Б., Макрушин В. А. Зов дальних морей. М.: главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1979.
• Демократическая Республика Мадагаскар. Справочник. М.: «Наука», 1985.
• Орлова А. С. Малагасийцы // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999. — 928 с.
• Sakalava Encyclopædia Britannica. — Encyclopædia Britannica Online, 2009. (www.britannica.com/EBchecked/topic/518637/Sakalava)
• Goedefroit, Sophie. À l'ouest de Madagascar - les Sakalava du Menabe. — Paris: Homme et Société : Anthropologie, 2000. — 529 с.

Отрывок, характеризующий Сакалава

– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.