Саканделидзе, Зураб Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Зураб Александрович Саканделидзе
Позиция:

Атакующий защитник

Рост:

194 см

Вес:

79 кг

Гражданство:

СССР
Грузия

Дата рождения:

9 августа 1945(1945-08-09)

Место рождения:

Кутаиси, Грузинская ССР

Дата смерти:

25 января 2004(2004-01-25) (58 лет)

Место смерти:

Тбилиси, Грузия

Команды
Тренировал команды
Медали
Баскетбол
Олимпийские игры
Бронза Мехико 1968 Баскетбол
Золото Мюнхен 1972 Баскетбол
Баскетбол
Чемпионаты мира
Золото Уругвай 1967
Бронза Югославия 1970
Чемпионаты Европы
Золото СССР 1965
Золото Финляндия 1967
Золото Италия 1969
Золото Германия 1971
Бронза Испания 1973
Государственные и ведомственные награды

Зураб Александрович Саканделидзе (ზურაბ ალექსანდრეს ძე საკანდელიძე; 9 августа 1945, Кутаиси — 25 января 2004, Тбилиси) — советский грузинский баскетболист. Рост — 186 см. Выступал за «Динамо» (Тбилиси) (до 1974). Атакующий защитник.

По единодушному мнению, никто ни до, ни после него не обладал такими высокими скоростными качествами и реактивностью в игре, как Саканделидзе.

В 19791983 — старший тренер мужской команды «Динамо» (Тбилиси).

Окончил химический факультет Грузинского политехнического института, инженер-технолог.

Заслуженный мастер спорта СССР (1967).

Похоронен на Верийском кладбище в Тбилиси.



Достижения

  • Олимпийский чемпион 1972
  • Бронзовый призер ОИ-68
  • Чемпион мира 1967 г., бронзовый призер ЧМ-70
  • Чемпион Европы 1965, 1967, 1969, 1971
  • Бронзовый призер ЧЕ-73
  • Серебряный (1969) и бронзовый (1965) призер чемпионатов СССР
  • Обладатель Кубка СССР 1969
  • Серебряный призер Универсиад 1965 и 1973 гг.
  • Награждён орденом «Знак Почета».

Напишите отзыв о статье "Саканделидзе, Зураб Александрович"

Ссылки

  • [www.sovsport.ru/gazeta/article-item/142951 Он был творцом «золотого фола»-72. На похороны Олимпийского чемпиона Мюнхена баскетболиста Зураба Саканделидзе пришли тысячи людей]

Источники

  • 100 лет российского баскетбола: история, события, люди: справочник / Автор-составитель В. Б. Квасков. — М.: Советский спорт. — 274 с.: илл. ISBN 5-9718-0175-9

Отрывок, характеризующий Саканделидзе, Зураб Александрович

– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.