Саксен-Кобург-Гота

Саксен-Кобург-Гота
нем. Sachsen-Coburg und Gotha
←   ← 1826 — 1918   →   →
Флаг Герб
Саксен-Кобург и Гота в составе Германской империи
Столица	Кобург и Гота
Язык(и)	немецкий
Площадь	1 977 км²
Население	242 000 чел. (1905)
Форма правления	монархия
Династия	Саксен-Кобург-Готская
Герцог
- 1826—1844	Эрнст I
- 1844—1893	Эрнст II
- 1893—1900	Альфред
- 1900—1918	Карл Эдуард
История
-  1826	Образовано
-  1871	Германская империя
- 18 ноября 1918	Ноябрьская революция, ликвидация единого государства
-  1920	Вхождение в состав Тюрингии и Баварии

К:Появились в 1826 годуК:Исчезли в 1918 году

Са́ксен-Ко́бург-Го́та (редко Са́ксен-Ко́бург и Го́та; нем. Sachsen-Coburg und Gotha) — государство, существовавшее с 1826 по 1918 год на территории Германии, состоявшее из герцогств Саксен-Кобург и Саксен-Гота, находившихся в личной унии.

Название Саксен-Кобург-Готской также относится к династии, правившей в герцогстве и в некоторых других странах.

Герцогство

Герцогства Саксен-Кобург и Саксен-Гота управлялись Эрнестинской линией династии Веттинов. В 1826 году после смерти последнего герцога Саксен-Гота-Альтенбургского, не оставившего после себя наследника, герцогство Саксен-Гота должно было отойти Эрнсту III, герцогу Саксен-Кобург-Заальфельдскому, разведенному к тому моменту, мужу Луизы Саксен-Гота-Альтенбург, племянницы покойного герцога. Поскольку другие ветви династии, из-за развода супругов, выступили против получения герцогом Эрнстом Готы, то возник конфликт, в итоге которого, в ноябре 1826 года, стороны достигли компромисса. По договору о разделе 1826 года Эрнст получил во владение Готу, но взамен уступил Заальфельд ветви Саксен-Мейнинген. После этого он стал Эрнстом I, герцогом Саксен-Кобург-Готским, и соответственно сменил свой титул на Герцог Саксен-Кобург и Гота.

Эрнст I умер в 1844 году, после чего на трон вступил его сын Эрнст II. Во период его правления герцогство заключило с Пруссией военную конвенцию (1862), а позже участвовало на стороне монархии Гогенцоллернов в австро-прусской войне 1866—1867 годов.

Умерший в 1893 году Эрнст II не имел детей, поэтому герцогство было передано потомкам Альберта Саксен-Кобург-Готского, мужа королевы Виктории, брата Эрнста. Конституции герцогств исключали наследование герцогского трона королём Великобритании и его прямым наследником. Поэтому принц Уэльский Эдуард отказался от права на престол герцогства в пользу своего младшего брата Альфреда, герцога Эдинбургского. Сын Альфреда и Марии Александровны, также Альфред, совершил самоубийство в 1899 году, и после смерти герцога в 1900 году на трон взошёл его шестнадцатилетний племянник, герцог Олбани Карл-Эдуард — сын Леопольда, самого младшего сына королевы Виктории (третий сын Виктории герцог Артур Коннахтский и его сын отказались от прав на наследование). До совершеннолетия Карла Эдуарда в 1905 году герцогством управлял наследный принц Гогенлоэ-Лангенбургский. После Первой мировой войны парламент Великобритании принял закон, по которому герцог из-за участия в военных действиях против Соединённого Королевства и его союзников лишался своих британских титулов.

Карл Эдуард правил до 18 ноября 1918 года, когда он был свергнут Ноябрьской революцией. После этого Саксен-Кобург и Саксен-Гота стали отдельными государствами в составе Веймарской республики, которые стали вскоре частью: Саксен-Кобург — Баварии, а Саксен-Гота, объединившись с другими малыми государствами, — Тюрингии.

Административное деление

Территория Саксен-Кобург-Готы делилась на 4 ландратсамта:

• Гота
• Ордруф
• Вальтерсхаузен
• Кобург

См. также

• Саксен-Кобург-Готская династия

Источники

• Водовозов В. В. Саксен-Кобург-Гота // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.deutsche-schutzgebiete.de/herzogtum_sachsen-coburg-gotha.htm Herzogtum Sachsen-Coburg-Gotha]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Саксен-Кобург-Гота

– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»