Салака
| Салака | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Clupea harengus membras | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Сала́ка, или балтийская сельдь[1] (лат. Clupea harengus membras) — балтийский подвид атлантической сельди из семейства сельдевых. Длина до 20 см, весит 25—50 г. Обитает в Балтийском море, в его пресноводных Куршском и Калининградском заливах и пресных водах некоторых озёр Швеции[2].
Описание
Длина невысокого тела составляет около 1/6 его длины. Длина небольшой головы равна 23,4— 25,9 % длины тела. Диаметр крупных глаз составляет 24,7—28,7 % длины головы. Рот средний; конец верхней челюсти доходит до середины глаза; имеются хорошо развитые сошниковые зубы. Брюхо закруглённое с с клабовыраженным килем, образованным 9—15 чешуями. В спинном плавнике 17—21 луч (в среднем 19, первые 3—4 луча неветвистые); в анальном плавнике 15—19 (в среднем 17, первые 3 луча неветвистые); на 1-й жаберной дуге 60—71 (в среднем 66) тычинок; позвонков 54—57 (в среднем 55). Дорсальная поверхность тёмно-голубая, бока более светлые, брюхо серебристо-белое[3].
Биология
Питается мелкими ракообразными. Держится всегда стайно, преимущественно в верхних слоях воды (пелагическая рыба). Половая зрелость наступает у салаки в возрасте двух-трех лет. Живёт до 11 лет. Основную массу в уловах составляют особи в возрасте двух—четырёх лет, длиной 14—16 см. Салака образует локальные стада, приуроченные к отдельным участкам моря и к заливам, а также «сезонные» расы, различающиеся сроками нереста. Различают две расы: весеннюю и осеннюю[4]. Весенняя раса салаки мечет икру в мае — июне на глубине до 5—7 м; икра донная. Осенняя раса малочисленна, мечет икру в августе — сентябре в отдалении от берегов. Для осенней расы отмечают большеглазую и малоглазую формы. Кроме обычной, мелкой (до 20 см), формы встречаются гигантские салаки до 37,5 см (Riesenstromlinge — у немцев, jättesströmmingar — у шведов и silli у финнов), которые принадлежат к тому же балтийскому подвиду, но являются особой, быстро растущей расой[5]. Весенняя салака популяции Рижского залива становится половозрелой в возрасте около двух лет, осенняя салака в 2—3 года. Морская весенняя салака восточного берега и салака Финского залива впервые нерестится в 3 года, а морская осенняя салака в 3—4 года. На юге и западе салака достигает половой зрелости в возрасте 2—3 года[3].
Плодовитость весенней салаки из восточной части Финского залива в среднем 10,6 тыс. икринок[5]. Продолжительность жизни салаки в Балтийском море с юга на север увеличивается. Возраст наиболее старых особей в северной части Балтики достигает 19 лет[3].
В уловах преобладает рыба 2—4 лет, длиной на севере 12—17 см, в центральной части восточного побережья — 15—20 см, на юге — 18—22 см[3].
Питание
Основную пищу осенью, зимой и весной составляют веслоногие рачки Limnocalanus и Eurytemora. В июле — августе и начале сентября (в Лужской и Копорской губах) первое место в питании салаки занимают ветвистоусые рачки Bosmina и Daphnia. Гигантские салаки поедают колюшек[5]. Конкурентом в питании салаки является шпрот или килька (Sprattus sprattus balticus), которая питается в основном тем же, что и салака.
Икра и личинки салаки служат пищей колюшке и бельдюге, молодую салаку поедает треска, лосось; взрослая салака может стать объектом нападения миноги[3].
Миграции
Салака периодически подходит из открытых участков моря в береговую зону и отходит обратно. Весной подходит к берегам на мелкие места или держится в поверхностных горизонтах. Летом, когда вода на мелких местах и в поверхностных горизонтах прогреется до 16 °С, салака уходит в открытые участки на глубокие места и держится в средних горизонтах. В начале осени, с охлаждением поверхностных слоев воды, вновь поднимается в верхние слои и выходит на мелководья. В конце осени, с наступлением сильного охлаждения воды, салака опять отходит на глубокие места и держится в придонных слоях воды.
Промысел
Промышляют салаку круглый год. Ловят сетями (ставными и плавными), ловушками (мережными заколами и ставными неводами) и закидными неводами.
Около половины всего улова идет на приготовление консервов («шпроты в масле») и пресервов («кильки» и «анчоус»). Путём особого (полугорячего) копчения получают копченую салаку, известную под названием «копчушек». Часть улова реализуется в охлаждённом или мороженом виде[5]. Салаку солят, коптят, жарят в масле и запекают в сметане и с укропом, она является национальным финским блюдом[6].
Напишите отзыв о статье "Салака"
Примечания
- ↑ Решетников Ю. С., Котляр А. Н., Расс Т. С., Шатуновский М. И. Пятиязычный словарь названий животных. Рыбы. Латинский, русский, английский, немецкий, французский. / под общей редакцией акад. В. Е. Соколова. — М.: Рус. яз., 1989. — С. 59. — 12 500 экз. — ISBN 5-200-00237-0.
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/enc1p/41910 Современная энциклопедия]
- ↑ 1 2 3 4 5 Промысловые рыбы России. В двух томах / Под ред. О. Ф. Гриценко, А. Н. Котляра и Б. Н. Котенёва. — М.: изд-во ВНИРО, 2006. — Т. 1. — С. 117. — 624 с. — ISBN 5-85382-229-2.
- ↑ Салака // Ремень — Сафи. — М. : Советская энциклопедия, 1975. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978, т. 22).</span>
- ↑ 1 2 3 4 [www.belryba.by/more_gold/salaka.html Салака]. www.belryba.by. Проверено 30 сентября 2016.
- ↑ Уусивирта, Х. Предисловие к русскому изданию В. В. Похлёбкина // Финская национальная кухня : пер. с фин. — М. : Лёгкая и пищевая промышленность, 1982. — С. 3-10.</span>
</ol>
Отрывок, характеризующий Салака
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
