Саласар, Хорхе
| Хорхе Саласар | |
| исп. Jorge Salazar Argüello | |
| Имя при рождении: |
Хорхе Саласар Аргуэльо |
|---|---|
| Род деятельности: |
предприниматель, председатель UPANIC, вице-председатель COSEP, оппозиционный политик |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Отец: |
Леопольдо Саласар Амадор |
| Мать: |
Эсмеральда Аргуэльо Саласар |
| Супруга: |
Люсия Амада Карденаль Саласар |
| Дети: |
Хорхе Леопольдо Саласар, Лусия Саласар де Робело, Клаудия Саласар, Карла Исабель Саласар |
Хорхе Саласар Аргуэльо (исп. Jorge Salazar Argüello; 8 сентября 1939, Манагуа — 17 ноября 1980, Эль-Крусеро) — никарагуанский предприниматель, общественный деятель и политик, председатель Союза сельскохозяйственных производителей Никарагуа, вице-председатель Верховного совета частного предпринимательства. Создавал политическую оппозицию правящему СФНО. Убит сандинистской спецслужбой. После смерти стал символом антисандинистской борьбы.
Содержание
Бизнес и политические конфликты
Родился в семье офицера Национальной гвардии, после отставки занявшегося бизнесом. Унаследовал семейное предприятие по выращиванию кофе и горный курорт Санта Мария де Остума в департаменте Матагальпа. Высшее образование получил в вузах США и Бразилии.
По воспоминаниям близких, Хорхе Саласар был противником диктаторского режима Анастасио Сомосы и первоначально поддерживал Сандинистскую революцию[1].
После свержения Сомосы в 1979 режим СФНО взял курс на коллективизацию и огосударствление экономики, в том числе аграрного сектора. Основными проводниками коммунистических тенденций в сандинистском руководстве являлись министр внутренних дел Томас Борхе и начальник службы госбезопасности DGSE Ленин Серна. Хорхе Саласар был противником этой политики, но считал допустимыми только мирные и легальные методы борьбы.
Убийство оппозиционера
Хорхе Саласар возглавлял Союз сельскохозяйственных производителей Никарагуа (UPANIC) и являлся ключевой фигурой в Верховном совете частного предпринимательства (COSEP). По его инициативе в Матагальпе и северных районах Селаи создавались объединения предпринимателей-кофепроизводителей, противостоящие организациям СФНО. Считается, что к середине 1980 он установил контакт с оппозиционно настроенными офицерами сандинистской армии. Эта деятельность стала вызывать серьёзные опасения властей.
17 ноября 1980 Хорхе Саласар был убит агентами DGSE[2]. Предполагается, что санкцию на убийство дали Борхе и Серна. Власти в принципе не отрицали своей ответственности, утверждая лишь, будто Саласар оказывал сопротивление.
Символ контрас
Убийство Хорхе Саласара стало важной политической вехой и имело далеко идущие последствия. Было продемонстрировано, что сандинистский режим не допустит легальной оппозиции и намерен жёстко пресекать такого рода попытки[3]. Произошёл окончательный разрыв между правящими сандинистами и предпринимательскими кругами, представители COSEP покинули органы власти.
Сторонники насильственных методов борьбы против СФНО во главе с Энрике Бермудесом, Адольфо Калеро и Аристидесом Санчесом получили сильный довод в подкрепление своей позиции. Несколько месяцев спустя единомышленники Саласара учредили в эмиграции Никарагуанские демократические силы (FDN), которые развернули вооружённую борьбу, переросшую в гражданскую войну.
Вдова Хорхе Саласара — Люсия Амада Карденаль — состояла в руководстве FDN. Именем Хорхе Саласара были названы крупные воинские соединения контрас, одним из которых командовал Исраэль Галеано. Предприниматель и общественный активист, убитый сандинистами, превратился в культовую фигуру никарагуанской вооружённой оппозиции.
Память
18 октября 1984, ещё при сандинистском правительстве, COSEP объявил 8 сентября — день рождения Хорхе Саласара — Днём частного предпринимательства. После смены власти в Никарагуа в 1990 году эта дата стала широко отмечаться. 16 июля 2004 президент Никарагуа Энрике Боланьос подписал указ, провозглашающий 8 сентября Днём никарагуанского предпринимателя.
Саласар Аргуэльо отдал жизнь, защищая свободу предпринимательства и демократию в Никарагуа. Он остаётся символом никарагуанского бизнеса. В этот день COSEP подтверждает свою приверженность свободе союзов, свободе торговли, свободе передвижения и свободе выражения мнений — краеугольным камням демократической системы, обеспечивающей экономическое и социальное развитие нации.
Заявление COSEP к 33-й годовщине смерти Хорхе Саласара, 17 ноября 2013 года[4]
Люсия Амада Карденаль Саласар в 1990-х была консулом Никарагуа в Майами. Хорхе Саласар-младший занимал пост министра по охране окружающей среды и природных ресурсов, Люсия Саласар-младшая — министра туризма.
Напишите отзыв о статье "Саласар, Хорхе"
Примечания
- ↑ [www.nicaraguahoy.info/dir_cgi/topics.cgi?op=print_topic;cat=Documentos;id=4794 Lucía Salazar de Robelo: «Algún día les llegará la justicia»]
- ↑ [www.paulbogdanor.com/left/nicaragua/baldizon/report.pdf Inside the Sandinasta Regime: A Special Investigator’s Perspective / The Salazar Case. P.5]
- ↑ [www.nicaraguahoy.info/dir_cgi/topics.cgi?op=print_topic;cat=Opinion;id=59455 Memoria Histórica Nicaragüense (Quinta Parte) — Nicaragua Hoy. Es deber patriótico mantener viva la memoria histórica de Nicaragua y los crímenes del gobierno sandinista]
- ↑ [www.trincheraonline.com/2013/11/18/cosep-recuerda-a-jorge-salazar/ COSEP recuerda a Jorge Salazar]
Отрывок, характеризующий Саласар, Хорхе
Сын только улыбнулся.– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.
В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
