Салленбергер, Чесли
| Чесли Салленбергер | |
| Chesley Burnett «Sully» Sullenberger III | |
 | |
| Род деятельности: |
Летчик |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: |
|
| Супруга: |
Лорри Салленбергер |
| Дети: |
Кэти, Келли |
Чесли Салленбергер (англ. Chesley Sullenberger; род. 1951) — американский пилот-инструктор пассажирских авиалиний, эксперт по безопасности и расследованиям происшествий Национального агентства транспортной безопасности США, председатель Международной ассоциации пилотов гражданских авиалиний, разработчик нормативной документации по безопасности полётов.
Стал знаменит после успешной вынужденной посадки пассажирского лайнера на Гудзон, вызванной столкновением с птицами над Нью-Йорком.
Биография
Салленбергер родился в Денисоне, штат Техас. Его отец был стоматологом, свою фамилию он унаследовал как потомок швейцарских иммигрантов. Мать была учительницей начальной школы. У Чесли также есть сестра — Мэри Уилсон.
В 12 лет стал членом общества людей с высоким IQ Менса. В школе был президентом Латинского клуба.
В 16 лет Чесли научился летать в частном аэроклубе недалеко от своего дома. В последующем он сказал, что полученная от местного инструктора подготовка к полётам стала базой для его авиационной карьеры на всю жизнь.
В 1969 году Чесли Салленбергер поступил в Военно-воздушную академию США. В 1973 году по её окончании он получил выдающиеся кадетские и летные награды, был аттестован как «лётчик высшего класса» («top flyer»). После получения в Академии степени бакалавра Салленбергер стал офицером военно-воздушных сил, но его немедленно послали в Университет Пердью для продолжения учёбы.
В ВВС Салленбергер служил летчиком-истребителем, с 1975 по 1980 год он пилотировал McDonnell Douglas F-4 Phantom II.
В 1980 году перешёл в гражданскую авиацию. Работал в авиакомпании US Airways и её предшественниках.
Посадка на Гудзон
15 января 2009 года Салленбергер был командиром экипажа авиалайнера Airbus A320 рейса 1549 авиакомпании US Airways, который вылетал из аэропорта Ла Гуардия г. Нью-Йорк в Шарлотт, штат Северная Каролина. После взлёта из аэропорта в северном направлении самолёт на высоте 975 м столкнулся со стаей канадских гусей, в результате чего были повреждены и остановились оба двигателя самолёта.
После отказа двигателей Чесли Салленбергер смог развернуть самолёт над городом и приводниться на реку.
В процессе планирования самолёта второй пилот Джефф Скайлз (Jeff Skiles), для которого это был только второй полёт на самолёте данного типа, закрыл выпускной клапан системы наддува салона, что предотвратило попадание воды внутрь фюзеляжа в первые минуты после аварийной посадки.
Все находившиеся на борту пассажиры и члены экипажа (155 человек) остались живы. Они были выведены экипажем на крыло приводнившегося лайнера, после чего Ч. Салленбергер лично дважды проверил салон самолёта. Затем в течение нескольких десятков минут все пассажиры и экипаж были взяты на борт подошедшими паромами и спасательными катерами.
Полученные при аварийной посадке повреждения — перелом ноги у одного человека и переохлаждение.
В честь действий Салленбергера канадским музыкальным коллективом «Electric Youth[en]» была написана песня «A Real Hero», в 2012 году номинированная для MTV Movie Awards в категории «Best Music»[1]. 8 сентября 2016 года вышел фильм «Sully» (русск. Чудо на Гудзоне) режиссёра Клинта Иствуда. Чесли Салленбергера играет Том Хэнкс.
Напишите отзыв о статье "Салленбергер, Чесли"
Примечания
- ↑ [www.mtv.com/videos/misc/763154/best-music-a-real-hero-college-and-electric-youth-drive.jhtml Best Music: "A Real Hero," College and Electric Youth (Drive)]. MTV. Проверено 24 ноября 2015.
См. также
Ссылки
- [lenta.ru/news/2009/01/16/pilot1/ Пилот приводнившегося аэробуса оказался бывшим летчиком ВВС США]
Отрывок, характеризующий Салленбергер, Чесли
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.
Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
