Салливан, Луис Генри
Луис Генри Салливан (англ. Louis Henry Sullivan; 3 сентября 1856 — 14 апреля 1924) — американский архитектор, первопроходец рационализма, отец американского модернизма. Создатель одного из первых небоскребов и концепции органической архитектуры, один из самых видных представителей и идеолог Чикагской школы архитектуры, учитель Фрэнка Ллойда Райта. Ему принадлежит афоризм «форму в архитектуре определяет функция».
Салливан не получил законченного профессионального образования. Недолго он изучал архитектуру в Массачусетском технологическом институте (1872—1873). Его главным учителем был Уильям Роберт Уэйр (англ.)[1]. Потом Салливан уехал в Филадельфию, где работал в мастерской Фёрнесса (англ.). Из-за долгой депрессии работа у Фёрнесса закончилась, и Салливан поехал в Чикаго, где застал строительный бум после большого чикагского пожара. Там он работал вместе с Уильямом Ле Барон Дженни, а меньше чем через год уехал в Париж. Во Франции Салливан посещал Школу изящных искусств (1874-75).
После возвращения в США Салливан стал снова работать архитектором. Немного позже стал работать совместно с Данкмаром Адлером, в 1883 году они стали равноправными партнерами. Их фирма носила имя Adler&Sullivan, в таком виде просуществовала до 1895 года. Салливан был автором декора, который он придумывал по французским примерам, в основном по Flore Ornamentale от Victor Ruprich-Robert (фр.)[1].
Салливан с Адлером прекрасно дополняли друг друга. Салливан выступал как архитектор орнамента и интерьеров, а Адлер прекрасно планировал, занимался инженерными вопросами и акустикой. После того, как коллеги разошлись, заказов у Салливана стало значительно меньше. Некоторую симпатию сохранил старый клиент Дэвид Майер, который в 1898 году попросил построить торговый дом Schlessinger&Meyer Store, более известный как Carson Pirie. Это было последним большим заказом Салливана, оказавшим влияние на облик города[1].
Отправной точкой для его архитектурных экспериментов были произведения Ричардсона, в которых романтическая фантазия органично сочеталась со строгой логикой функциональности. Первое крупное произведение — Аудиториум в Чикаго (1886-89). На рубеже XX века первым разработал концепцию высотного здания, стремясь «использовать новые пропорции и ритмику, продиктованные ячеистой структурой конторского здания» (БСЭ). Изложил свои взгляды в статье «Высотное конторское здание с художественной точки зрения» (1896). Начиная с 1908 г. работал в тандеме с Джорджем Грантом Элмсли («дома прерий» и «алмазные шкатулки»). В 1918 г. объявил о своём банкротстве, закончил жизнь в бедности.
- Wainwright building st louis USA.jpg
Уэйнрайт-билдинг в Сент-Луисе (1890-91)
- OwatonnaBank.JPG
Национальный фермерский банк (1908)
- Harold-c-bradley-house.jpg
Особняк Брэдли (1910)
- Louis Sullivan - exterior - Holy Trinity Russian & Greek Orthodox Church, 1121 North Leavitt Street, Chicago, Cook County, IL.jpg
Напишите отзыв о статье "Салливан, Луис Генри"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Doc. PhDr. Pavel Vlček. Dějiny architektury (neo)klasicismu a 19. století. — Praha: Česká technika - nakladatelství ČVUT, 2009. — ISBN 978-80-01-04231-1.
Ссылки
- Салливен Луис Генри — статья из Большой советской энциклопедии.
|
Это заготовка статьи об архитектуре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Салливан, Луис Генри
– От Дюренштейна до Кремса?– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
