Якуб, Сальма

Сальма Якуб Salma Yaqoob<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Лидер политической партии Respect
2005 — 2012
Член Совета города Бирмингем
2006 — 2011
Вероисповедание:	ислам
Рождение:	1971(1971) Брадфорд, Великобритания
Партия:	Respect (2004-2012)
Сайт:	[www.salmayaqoob.com/ www.salmayaqoob.com]

Сальма Якуб (род. 1971, Брадфорд, Великобритания) — британская мусульманская активистка левого и антивоенного движения; в прошлом лидер и вице-председатель британской политической партии «Respect»; с 2006 по 2011 годы — член Городского совета Бирмингема. Она также является главой Бирмингемского отдела коалиции «Stop the War» и пресс-секретарём центральной мечети Бирмингема.

Происхождение

Родители Сальмы, Мохаммад и Гульзарда Якуб, эмигрировали в Великобританию из Пакистана в 1960-х, сначала её отец работал на мельнице, а затем — в Королевской почте Британии. У них было 7 детей — 3 дочери и 4 сына. Сальма родилась в Брадфорде в 1971 году, но семья вскоре переехала в Бирмингем, где и прошло её детство. Она описывает себя детского и подросткового возраста, как «tomboyish girl» (англ. — «девочка-сорванец»), «которая играла в футбол на улицах».

Сальме пришлось бросить вызов «культурным страхам» отца, чтобы получить благословение на учебу в университете, и в конечном счете она поступила в Астонский университет, где изучала биохимию и психологию и стала дипломированным психотерапевтом. В возрасте 24 лет она встретила своего мужа, терапевта Акила Чаудари, и вместе у них родилось 3 мальчика — Гамза, Микаель и Аслан, которые живут в Бирмингеме по соседству, с родителями Сальмы. Сальма говорит, что её семья — фанаты клуба «Астон Вилла».

Активизм

Сальма Якуб стала политической активисткой после терактов 11 сентября в США. В своей статье в газете «Гардиан» в 2004 году она утверждала, что через две недели после терактов в США некий прохожий плюнул на неё на улице Бирмингема (вероятно, из-за её неанглийского лица и традиционной одежды).

Сальма Якуб принимала активное участие в антивоенном движении против войны в Ираке. Вместе с журналистом «Гардиан» Джорджем Монбио она была инициатором создания Коалиции «Respect», которая объединила под знамёнами борьбы за социальную справедливость и против войны и неолиберального капитализма некоторые леворадикальные организации - (Революционную коммунистическую партию Великобритании (марксистско-ленинскую), Социалистическую рабочую партию (вышедшую из состава коалиции в 2007 году), выходцев из Лейбористской партии вроде Джорджа Галлоуэя, профсоюзных и общественных деятелей — от кинорежиссёра-троцкиста Кена Лоуча до представителей Мусульманского совета Великобритании. Хотя Сальма Якуб резко осуждает консервативные предрассудки, всё ещё имеющие распространение в мусульманской общине, в том числе сексизм и гомофобию, но при этом отстаивает право мусульманских женщин носить хиджаб.

На конференции «Столкновение цивилизаций», организованной Кеном Ливингстоном 20 января 2007 года, Сальма Якуб назвала взрывы в Лондоне 7 июля 2005 «ответом на американскую агрессию». В то же время, она описала террористов как преступников и «варваров». Она также заявила, что не считает, что теракты в Лондоне были организованы британским правительством.

7 июля 2011 года Сальма Якуб покинула должность депутата городского совета Бирмингема из-за проблем со здоровьем.

12 сентября 2012 года она объявила об уходе из партии Respect. В своем заявлении, Якуб сказала, что остается привержена принципам и ценностям, которые привели её к участию в основании Respect, и по-прежнему главной проблемой видит политический истеблишмент, который остается оторванным от рабочих. Депутат парламента от лейбористской партии, Ричард Берден сказал что Якуб возможно присоединится к Лейбористской партии.

Противоречия

На одном из заседаний городского совета Бирмингема Сальма Якуб и другой член совета, однопартиец Якуб по партии Respect Мохаммед Иштиак, демонстративно не встали и не аплодировали, когда местные депутаты устроили овации на встрече с английским морским пехотинцем, ветераном войны в Афганистане капралом Мэтью Краучером.

Это привело к критике со стороны других членов бирмингемского горсовета, включая утверждения, что это было «оскорбление». Однако сами Сальма Якуб и Мохаммед Иштиак утверждали, что они выступали против «показного патриотизма» политиков, в то время как сами они уважают каждого конкретного английского солдата как человека.

Известные появления в СМИ

Якуб шесть раз была гостем на канале Би-би-си, в их флагманской передаче Question Time. Её первое появление состоялось в Скегнессе, 19 января 2006 года, незадолго до выборов в горсовет Бирмингема, в Престоне в 2006 году, а после в родном ей Бирмингеме 8 февраля 2007 года и в Бате 12 февраля 2009 года.

10 декабря 2009 года передача Question Time велась из городка Wootton Bassett, место куда привозят тела британских солдат, убитых в Афганистане, и где на улицах по которым провозят трупы собираются граждане для почестей. Сальма Якуб заявила на передаче, что она будет «горда, если мои сыновья тоже будут защищать эту страну», и приводила свои доводы в пользу поддержки британских войск, особенно их скорейшего вывода из Афганистана.

Сальму Якуб называли (в частности, в газете «Гардиан») «самой выдающейся мусульманкой в общественной жизни Великобритании». О ней одобрительно отзывались и даже поддерживали на выборах некоторые её политические оппоненты из Партии зелёных и Лейбористской партии.

Статьи Сальмы Якуб

• [leftpolicy.ru/articles.php?article_id=42 Кризис в коалиции Respect: SWP делает шаг назад] // «Левая политика», № 3, 2008; оригинал: [internationalviewpoint.org/spip.php?article1406 The SWP takes a step backwards] // International Viewpoint

на английском:

• Глобальное и местное эхо антивоенного движения: британская мусульманская перспектива [pubs.socialistreviewindex.org.uk/isj100/yaqoob.htm Global and local echoes of the anti-war movement: a British Muslim perspective], Salma Yaqoob
• Хиджаб: Право Женщины Выбрать [www.naar.org.uk/newspages/041022.asp Hijab: a Woman’s Right to Choose], Salma Yaqoob
• Наши лидеры должны говорить [ihsan-net.blogspot.com/2005/07/salma-yaqoob-our-leaders-must-speak-up.html Our leaders must speak up], The Guardian
• Solidarity in Practice, Salma Yaqoob (Page 60, Stop the War: The story of Britain’s biggest mass movement, Andrew Murray and Lindsey German, ISBN 1-905192-00-2)

Ссылки

• [www.islamnews.ru/news-23938.html «Тихая революция» британских мусульманок]

Отрывок, характеризующий Якуб, Сальма

– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…