Салтыков, Александр Александрович (1865)
Александр Александрович Салтыков<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 17 августа 1909 — 14 октября 1913 | |||
| Предшественник: | Михаил Дмитриевич Ершов | ||
| Преемник: | Владимир Иванович Карпачев | ||
| |||
| 14 октября 1913 — 1917 | |||
| Предшественник: | Никифор Федорович Ошанин | ||
| Преемник: | должность ликвидирована | ||
| Род: | Салтыковы | ||
| Партия: | Русское собрание | ||
| Образование: | Пажеский корпус | ||
| Военная служба | |||
| Годы службы: | 1882—1887 | ||
| Принадлежность: |  Российская империя
| ||
| Род войск: | Гвардия | ||
| Звание: | офицер | ||
Алекса́ндр Алекса́ндрович Салтыко́в (1865 — не ранее 1920) — тульский губернский предводитель дворянства в 1906—1913 гг., член Государственного совета по выборам, последний Тамбовский губернатор.
Содержание
Биография
Православный. Из из 1 линии 2 ветви старинного дворянского рода. Правнук сенатора М. А. Салтыкова. Землевладелец Тульской губернии (приобретенные 330 десятин).
Окончил Пажеский корпус (1884), откуда был выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Преображенский полк.
В 1887 году вышел в запас по гвардейской пехоте и был назначен чиновником особых поручений при тульском губернаторе. В 1888 году был делопроизводителем губернского попечительства детских приютов, с 1889 — старшим чиновником особых поручений при тульском губернаторе.
В 1890—1899 годах был земским начальником Алексинского уезда. Избирался гласным Алексинского уездного и Тульского губернского земских собраний, почетным мировым судьей по Алексинскому уезду (1902—1907), Алексинским уездным (1899—1906) и Тульским губернским (1906—1913) предводителем дворянства. Дослужился до чина действительного статского советника (1909). Владел винокуренным заводом.
Был членом Русского собрания, входил в Совет учредителей Всероссийского союза землевладельцев (1905) и Совет «Кружка дворян, верных присяге» (1906). Участвовал в съездах Объединенного дворянства в качестве уполномоченного тульского дворянства, в 1906—1910 годах входил в Постоянный совет объединения. Выступал в печати по аграрному вопросу.
В 1909 году был избран членом Государственного совета от тульского губернского земского собрания вместо М. Д. Ершова, в 1912 — переизбран. Входил в правую группу. В 1913 году был назначен тамбовским губернатором, в связи с чем сложил звание члена Государственного совета. После Февральской революции смещен.
По некоторым данным, в феврале 1918 переехал в Нальчик, где открыл столовую. В мае 1920 года был арестован, приговорен к 10 годам ИТЛ и отправлен в Костромской лагерь. В ноябре того же года срок был сокращен до 5 лет как «не активному контрреволюционеру».[1]
Дальнейшая судьба неизвестна. Был женат на Н. А. Воейковой.
Награды
- Орден Святого Станислава 3-й ст. (1890);
- Орден Святой Анны 3-й ст. (1893);
- Орден Святого Станислава 2-й ст. (1898);
- Орден Святой Анны 2-й ст. (1902);
- Орден Святого Владимира 3-й ст. (1913).
Напишите отзыв о статье "Салтыков, Александр Александрович (1865)"
Примечания
- ↑ [pkk.memo.ru/page%202/KNIGA/Sa.html#sa.45 Анкеты, письма, заявления политзаключенных в Московский Политический Красный Крест и Помощь политзаключенным, во ВЦИК, ВЧК-ОГПУ-НКВД].
Источники
- Фрейман О. Р. Пажи за 183 года (1711—1894). Биографии бывших пажей с портретами. Фридрихсгамн, 1894. — С. 720.
- Государственный совет Российской империи: 1906—1917. — Москва: Российская политическая энциклопедия, 2008. — C. 237.
- Салтыковы // Большая Российская энциклопедия / Кравец С. Л.. — М: Большая Российская энциклопедия, 2015. — Т. 29. — С. 248. — 767 с. — 35 000 экз. — ISBN 978-5-85270-366-8.
Отрывок, характеризующий Салтыков, Александр Александрович (1865)
Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
