Салтыков, Василий Фёдорович (1672)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Василий Фёдорович Салтыков
Московский генерал-губернатор
6 (17) марта — 5 (16) октября 1730
Предшественник: Плещеев, Алексей Львович
Преемник: Чернышёв, Григорий Петрович
 
Рождение: 1672(1672)
Смерть: 16 октября 1730(1730-10-16)
Москва
Род: Салтыковы

Граф (1730) Василий Фёдорович Салтыков (1672 — 5 (16) октября 1730, Москва) — родной дядя императрицы Анны Иоанновны, московский генерал-губернатор (1730), действительный тайный советник. Брат царицы Прасковьи Фёдоровны.



Биография

Сын боярина Фёдора Петровича из рода Салтыковых и его жены Анны Михайловны, урожд. Татищевой. В царствование Петра Великого не занимал никаких заметных постов. Он сохранял звание кравчего, полученное им ещё до начала преобразований (в 1690 г.) и только в последние годы царствования Петра переменил русское название на иностранное — обер-шенка.

При этом Салтыков пользовался родственным расположением царицы Прасковьи Фёдоровны и её дочерей, царевен Екатерины и Прасковьи, и был близок к её двору. При петербургском же дворе он появлялся, как кажется, только в редких случаях торжественных церемоний, как, например, при приёме английского чрезвычайного посла Уитворта, когда он сопровождал посла на аудиенцию в карете государя и затем должен был «трактовать» его в течение трёх дней.

По воцарении императрицы Анны Иоанновны её родной дядя был осыпан милостями: пожалован был в 1730 г. графским достоинством, чином действительного тайного советника, и сделан был московским генерал-губернатором, но в том же году умер и был похоронен с большою пышностью в Вознесенской обители. Потомства по себе не оставил.

Бракоразводный процесс

По смерти своей первой жены Аграфены Петровны, урождённой княжны Прозоровской (8 февраля 1707 г.), Василий Фёдорович вступил в брак с княжной Александрой Григорьевной Долгоруковой. Этот второй брак окончился разводом, наделавшим много шума. Феофан Прокопович откликнулся на событие сочинением «О правильном разводе мужа с женой».

Жалоба Салтыковой на мужа была поддержана её отцом князем Григорием Федоровичем Долгоруким, который в феврале 1721 г. бил челом государю, что зять его, кравчий Салтыков, жену свою «имел в любви не малое время, а потом обратился немилостию, по наговору людей своих безвинно бил мучительски и голодом морил и хотел в Митаве убить до смерти, и, что было её, всё ограбил». Салтыков оправдывался тем, что он жену свою «безвинно не бивал, а когда какую противность и непослушание мне учинит, тогда её своеручно бивал», и что она «к милости его не превращала, всегда его не слушала и невежничала многими досадными словами».

Дело это, кончившееся разводом, тянулось очень долго, несмотря на медицинское освидетельствование побоев Салтыковой доктором Бидлоо.

Напишите отзыв о статье "Салтыков, Василий Фёдорович (1672)"

Литература

  • [www.mos.ru/about/history/heads/index.php?id_4=95 Главы московской администрации]

Отрывок, характеризующий Салтыков, Василий Фёдорович (1672)

– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…